Барон де Нанси взглянул на друга с жалостью. Впрочем, в этой жалости не было ничего христианского.
— По-моему, ты окончательно спятил, Жорж. Неужели ты в нее влюбился?!
Граф де Лош кивнул.
— Да, — протянул капитан. — Тебе страшно не повезло. Ты что, не мог влюбиться в кого-нибудь не столь опасного?
Жорж-Мишель только взглянул на своего собеседника и барон де Нанси счел необходимым успокаивающе похлопать друга по плечу.
— Полно, Жорж, такие, как она не способны любить, уж ты мне поверь. Для этого они слишком влюблены во власть. Нет, я не отрицаю, возможно, она и получает удовольствие от милых постельных забав, но что для нее ты? По сравнению с королем… с Гизом…
— Да не было у нее ничего с Гизом! — вновь вспылил Жорж-Мишель. — И она носит моего ребенка!
Барон де Нанси открыл рот и закрыл его. В его глазах промелькнул ужас.
— Боже мой, — пробормотал капитан, стискивая голову руками, — ты же труп, Жорж, и я вместе с тобой. Знание подобных тайн не прощают.
— Гаспар, вы спятили?! Этой
— Ловка, ничего не скажешь, — продолжал бормотать капитан. — И если она смогла убедить в этом одного идиота, значит, сможет убедить и второго. Послушай, Жорж, — Нанси встрепенулся и заговорил решительным шепотом, — Бар-сюр-Орнен — слишком близко от Парижа. Беги к императору… Черт, это тоже близко. Отправляйся в Московию, в Татарию, в Новый Свет… Тьфу ты, и это не годится! Беги в Рим, прими постриг, стань епископом. Лучше быть живым князем церкви, чем мертвым консортом. Слава Богу, митра епископа защищает много лучше кольчуги.
— Что вы несете, Гаспар?! Аньес никогда никому не причиняла зла!
— Десять приговоров, Жорж. Своим родственникам…
— Это епископ Меца!
— Она тебе так сказала? Ну, конечно, она умна и поняла, что тебе это не по нраву. Но я полагал, в тебе больше здравого смысла. Да ты посмотри на ее развлечения. Уже здесь, в Блуа, она приказала прирезать десять человек и трое уже мертвы…
— Это не она!
— Ну да, конечно! Еще немного и ты станешь меня уверять, будто и кабана травит не она.
— Ей стало жалко свору.
Нанси коротко хмыкнул.
— Ты хоть понимаешь, какую чушь несешь?
— Это не чушь, — шевалье устало вытер лоб. — К ней пришел начальник псовой охоты и заявил, что собакам нужно охотиться, либо их надо перерезать… чтобы не мучились. Вот она и отправилась на эту идиотскую охоту, хотя совсем не умеет охотиться.
— Очень трогательно, — с сарказмом заключил Нанси. — Я рыдаю. Значит, ей стало жалко собачек. А здесь — тоже, конечно, из жалости — она затащила в свою спальню какого-то щенка!
— А вот об этом не надо! — голос Жоржа-Мишеля стал жестким, в глазах сверкнула молния. — Никого она не затаскивала! Она просто спасла ребенка. Неужели, вы не можете этого понять?! Мне что, надо объяснять, что здесь происходит каждую ночь? И даже каждый день?!
На этот раз замолчал капитан королевской стражи.
— Их было десять… на одного перепуганного мальчишку, — еле слышно проговорил шевалье. — И Аньес это увидела. Она пыталась их остановить… Говорила, что это дурно… Они смеялись ей в лицо… И тогда она затеяла эту игру… А что еще она могла сделать?! — Жорж-Мишель с вызовом вскинул голову. — Эти скоты ничего не понимали… И кстати, Гаспар, там был ваш офицер с двумя солдатами… и он ничего не сделал, чтобы прекратить надругательство.
— Он пойдет под арест, — после краткой паузы ответил капитан.
— Хорошо, буду вам очень обязан. А теперь… о тех десятерых. Я был зол… и это
На лице капитана де Нанси появилось выражение безграничного удивления. Сначала можно было подумать, что он не поверил собственным ушам. Затем, когда барон убедился, что все понял правильно, в его глазах появилось недоверие, словно он хотел спросить: «А не наговариваешь ли ты на себя, друг мой?» Потом он просто смотрел, не зная, что и думать. Жорж-Мишель ощетинился.
— А что я должен был сделать? Наградить их?! Вы не видели того мальчишку, Гаспар. Так сходите, посмотрите. Он живет у нас неделю и до сих пор шарахается от всех мужчин и от всех женщин… И до сих пор спит под диваном, хотя может спать на нем…
Шевалье потер виски:
— И моя девочка все это видела. Господи, Гаспар, она просто не переносит жестокости и насилия… Ей делается плохо… А знаете, почему? — с неожиданной яростью вопросил он. — Сказать вам, почему те мерзавцы пошли на эшафот?! Объяснить все в подробностях?!
Нанси упорно молчал, словно дал обет безмолвия.
— Я об одном жалею: что меня там не было — тогда бы они так легко не отделались… — прошептал граф де Лош.
— Откуда… ты все это взял? — проговорил капитан.
— Выяснил, — выдавил из себя шевалье Жорж-Мишель. — Я вначале тоже полагал Аньес чудовищем… И захотел узнать, почему… Узнал, — упавшим голосом сообщил он.
Капитан королевской стражи с некоторой отрешенностью смотрел прямо перед собой. Только сейчас он сообразил, в какую историю вляпался. В свои двадцать девять лет Нанси хранил немалое число таких тайн, которые вполне могли привести хранителя на эшафот, однако никогда ему не приходилось хранить столь губительную тайну. «Жорж, Жорж, ну зачем ты мне это рассказал?» — с укором думал он. Если бы капитан мог поверить, что жена графа де Лош ангел или хотя бы обыкновенная женщина… Увы! Нанси не мог. Он узнал слишком многое о жизни принцессы Релинген и это не способствовало спокойствию.
«Что со мной происходит?!» — в растерянности спрашивал себя капитан. Будучи преемником самого Сипьера, он два года благополучно обходил все подводные камни, о которые разбивались люди много опытнее его. Смог установить ровные и делающие ему честь отношения со всеми: с королем, с королевой- матерью, с дофином. И вот теперь оказался на краю гибели. И почему?! Потому, что его молодого родственника угораздило влюбиться и разоткровенничаться.
«Если мы выпутаемся из этой истории… Если мы выживем… Господи Боже, я буду держаться от тебя как можно дальше, Жорж, уж не взыщи. От тебя и от нее», — обещал себе барон. Жорж-Мишель мрачно смотрел в одну точку, даже не догадываясь, что только что обретенный друг был для него уже потерян.
— Ну что ж, — после долгого молчания проговорил Нанси. — Возможно, все так и есть, как вы говорите, но, к сожалению, это ничего не меняет. Хочет ваша жена стать королевой или нет, дело уже не в ней, а в придворных. А они уверены, что это самое горячее ее желание.
— Глупцы.
— Может быть, — капитан не стал спорить. — Но они не просто глупцы, а глупцы услужливые. Вчера ваша жена заявила, что долг подданных — доставлять удовольствие государям, так что завтра охота пойдет не на кабана — на вас. Вы все еще не хотите ехать?
— Хочу, но не уеду, — упрямо отозвался граф де Лош.
Нанси вновь вздохнул и подавил безумное желание поинтересоваться, в какие игры вздумалось играть родственнику. «Меньше знаешь — крепче спишь!» — повторил капитан старую истину. Возможно, Жорж еще выпутается, возможно, он даже достигнет своей цели, в чем бы она не заключалась. Ибо Нанси единственный из всех придворных знал, что его кузен может быть смертельно опасен. И это в равной степени успокаивало и пугало его.
— Скажите, Жорж, у вас есть, где спрятаться в городе? — проговорил капитан.
Граф удивился.
— У меня в Блуа отель.
