дочери герцога де Невера, вдове принца Порсиан и двоюродной сестре принца Беарнского.
Имя будущей жены герцога было выбрано Екатериной весьма хитро. Хотя предложенное Гизу супружество и не было мезальянсом, оно не приносило младшему Лоррену ни славы, ни выгоды. Дочь мелкого немецкого князя и вдова протестантского принца Екатерина де Клев могла похвастаться лишь миловидным лицом, да тесным знакомством с постелью Генриха, однако не на шутку перепуганный гневом короля Гиз безропотно подчинился приказу королевы-матери и свершил брак с такой скоростью, которую даже мелкопоместные дворянчики сочли бы для себя унизительной.
Увидев, с какой робостью Генрих де Гиз просит у короля разрешение представить ко двору молодую жену, шевалье Александр почувствовал себя отмщенным. Даже то обстоятельство, что герцог довольно легко отделался от неприятностей, не расстраивало пажа. Гиз познал страх, склонился перед чужой волей — о большем мальчишка не смел даже мечтать.
Его величество Карл IX был так доволен поражением лотарингского родственника, что даже позволил себе проявить к поверженному великодушие. Богатые подарки молодоженам, придворные балы и представления, праздничные охоты и карусель — молодой король не скупился на выражение радости. Заботами его величества придворным целую неделю предстояло выделывать всевозможные па, а музыкантам — надрываться от желания им угодить. Если бы не бдительность Екатерины король мог бы подарить новобрачному какое-нибудь доходное аббатство или же полк, но даже вмешательство королевы- матери не способно было удержать ее сына от бесконечных подтруниваний над герцогом, многозначительных намеков, двусмысленных похвал мадам де Гиз и длинных рассуждений о браке сестрички Марго.
В общем, если не считать новобрачного, герцогский брак удовлетворил всех. Екатерину де Клев, которая, наконец, смогла избавиться от траурных одежд. Марго, полагавшую, будто она отстояла возлюбленного. Королеву-мать, избежавшую междоусобицы. Короля, одержавшего победу над Лорреном. Герцога Анжуйского, проучившего сестру за измену. Шевалье Александра, отплатившего Гизу за жестокую обиду. И, конечно, придворных, никогда не отказывавшихся попировать за чужой счет.
Даже граф де Лош и де Бар был доволен скоропалительным браком двоюродного брата. Жорж- Мишель давно понял, что его лотарингский кузен невыносим, однако теперь Анри хотя бы не строил из себя принца крови. В глубине души шевалье никогда не считал себя ниже родственника, пусть и принадлежал к самой младшей ветви дома Лорренов. Все-таки по матери он был Валуа, а по жене — независимым государем, что бы там ни думали об этом император Максимилиан, король Карл и герцог Гиз. Так что торжества, устроенные королем в честь свадьбы лотарингского родича, доставляли шевалье искреннюю радость. Жорж-Мишель не пропускал ни одной вольты, гальярды или бержеретты, ни одного бранля[11]. Счастье шевалье было тем полнее, что рядом находилась жена, и в ближайшие три-четыре месяца никакие заботы супругам де Лош не грозили. Конечно, за свадьбой Генриха должна была последовать свадьба мадам Маргариты, и именно граф де Лош, как родной племянник Жанны д'Альбре, должен был вести переговоры о женитьбе беарнского кузена. Однако переговорам должна была предшествовать длительная переписка между августейшими сторонами, а переписке — бесчисленные заседания королевского совета. Для Жоржа-Мишеля подобные приготовления означали блаженное ничегонеделание, проказы, розыгрыши и любовь. Все то, без чего граф не мыслил своей жизни.
Должно быть, именно благодушная расслабленность помешала Жоржу-Мишелю заметить, что не все участники бала веселы и довольны. Одна дама, юная, как Весна на картинах Боттичелли, но при этом гораздо более красивая, пребывала в печали, не свойственной ее возрасту и красоте. Анриетта де Невер, двоюродная сестра Беарнца и родная сестра новоявленной герцогини де Гиз, впервые переживала страдания покинутой возлюбленной, страдания мучительные, ибо юная принцесса не могла понять, как можно было предпочесть ей простую баронессу.
Сначала восемнадцатилетняя красавица, чье самолюбие было задето даже больше чем сердце, долго плакала, потом стала уверять камеристок, будто умрет от горя и тоски, а закончила тем, что решила заставить ветреного шевалье страдать от ревности. К несчастью, красавица не могла решить, на кого из присутствующих на балу мужчин обратить внимание. Герцог де Гиз уже три дня был ее братом, так что ревновать к нему ее никто бы не стал. Дофин и так был окружен толпою красавиц, и Анриетта не желала к ним присоединяться. Сеньор дю Гаст во всю ухаживал за госпожой д'Эстре, а граф де Лош за собственной женой. Бароны де Роклор и де Крийон были ей не по вкусу. Маршал де Савуа был слишком стар.
Отчаявшись найти достойного соперника шевалье де Рабоданжа, герцогиня де Невер собралась было отправиться на поиски мужа, когда у выхода из зала заметила красивого молодого человека, непринужденно прислонившегося к стене. Анриетта внимательно пригляделась к незнакомцу и вынуждена была признать, что не только Рабоданж, но и Гиз, и дофин не могли соперничать с шевалье красотой. Герцогиня лишь удивлялась, как дворянин с такой внешностью мог тосковать в одиночестве в самом конце бальной залы, а не блистать в центре нарядной толпы под восторженными взорами дам. Поведение шевалье было тем удивительнее, что ни в его манерах, ни в наряде никто не смог бы подметить и следа провинциальности.
Синий, под цвет глаз незнакомца, вамс шевалье был расшит золотом; бархатный берет придавал молодому человеку горделивый вид; пышные перья элегантно спадали на левое плечо юноши, а коротенькие шоссы открывали обтянутые шелковыми чулками ноги. В один миг Анриетта разглядела и витую золотую цепь на груди шевалье, и изящную вышивку на его чулках, и необычную кружевную подвязку под правым коленом, и банты в форме роз на шпаге и туфлях молодого человека, и шелковые перчатки, которые шевалье небрежно держал в левой руке. Возможно, наряд незнакомца можно было счесть несколько вызывающим, но в этом вызове не были ничего противного хорошему вкусу и тону. К тому же юная герцогиня полагала, что красота имеет право представить себя в самом выгодном свете.
В общем, разглядывая шевалье Александра, Анриетта впала в то же состояние, в которое до нее впадали многие дамы и шевалье, но, ничего не зная о ремесле юноши, сделала весьма странный вывод из его одинокого бдения у дверей бальной залы. Герцогиня вообразила, будто незнакомый шевалье как и она страдает от измены возлюбленной. Конечно, рассуждала Анриетта де Невер, терпеть любопытные взгляды придворных, их перешептывания, может быть, насмешки, было невыносимо для благородного человека. Горе требует уединения. Однако же и не прийти на бал придворный также не мог. Видя, с каким мужеством юный шевалье переносит свое несчастье, Анриетта поняла, с кем будет танцевать вольту, и порадовалась, что поможет такому красавцу наказать изменницу.
Когда королевский паж увидел, что за дама желает с ним танцевать, он понял, что опять влип. Зеленое пламя в глазах герцогини лучше всяких слов доказывало Александру, что напоминать даме о ее супруге, герцоге де Гизе и прочих родственниках так же бессмысленно, как говорить о короле, этикете и деньгах — Анриетта де Невер его не поймет. С другой стороны, размышлял шевалье, раз в жизни можно было наплевать на принципы. У королевского пажа не было оснований думать, будто герцог де Гиз забыл о его существовании, и если он до сих пор был жив, это еще не означало, будто он доживет до конца празднеств. Александр подумал, что было бы грустно умереть, не испытав ничего из того, чем так богата жизнь других шевалье. А раз так, то умирать лучше с музыкой. Дуэль у него уже была, пусть будет и любовное приключение, с неожиданной бесшабашностью решил шевалье де Бретей. Молча передав шпагу на хранение какому-то пажу, Александр отвесил Анриетте положенный поклон и вывел даму к шеренге пар.
На какой-то миг в зале воцарилась тишина. Тишина на балу среди сотен возбужденных гостей явление не просто редкое — немыслимое. Как один дамы и господа принялись оглядываться по сторонам, желая узнать, что же так потрясло их соседей. Однако не успели придворные что-либо понять, как тишину разорвал бой барабана, затем в игру вступили гобои и флейты, скрипки и лютни — танцоры сорвались с места.
При виде Анриетты де Невер в паре с шевалье Александром его величество Карл IX расплылся в улыбке, шевалье де Рабоданж закусил губу, Гиз побагровел, герцогиня де Гиз побледнела, граф де Лош покачал головой, а барон де Нанси прикрыл глаза. Больше всего на свете капитану королевской стражи хотелось оттаскать мальчишку за уши, и желание это было таким сильным, что Нанси отвернулся от танцующих и принялся сосредоточенно изучать стоящие в нишах статуи. Генрих де Гиз ухватил Жоржа де Лош за руку.
— Ты видел? Видел?! — возмущенно воскликнул герцог. — Надо что-то делать!
