продолжил движение против часовой стрелки по полукольцу, на которое вышел этим вечером.

Я позвонил Гарри из телефона-автомата на Аояма-дори.

— Линия надежная? — спросил он.

— Вполне. Уличный таксофон, расположенный в тихом месте.

Месторасположение таксофонов имеет значение, потому что правительство прослушивает некоторые из них — рядом с посольствами и полицейскими участками, например, или в холлах крупных отелей, куда в случае «не того» частного разговора лентяи из спецслужб доберутся скорее.

— Ты еще в Токио, — сказал он. — Звонишь из телефона-автомата в районе Минами-Аояма.

— Откуда ты знаешь?

— У меня все так устроено, что я вижу номер, с которого звонят, и район, из которого поступил вызов. Подобную систему используют в службе 911 в Штатах. Невозможно заблокировать.

Ох уж этот Гарри, подумал я улыбаясь. Несмотря на жуткие шмотки и вечно всклокоченные волосы, несмотря на то, что в душе он ребенок-переросток и хакерство для него — что-то вроде видеоигры, только круче, Гарри мог быть опасен. Случайная услуга, которую я оказал Гарри много лет назад, когда спас его задницу от компании пьяных морячков, искавших себе подходящую японскую жертву, принесла кучу дивидендов.

И все же, невзирая на все мои усилия, Гарри оставался поразительно наивным. Я бы никогда никому не сказал того, что он только что сообщил мне. Такой информацией ни с кем нельзя делиться.

— В АНБ[3] не должны были отпускать тебя, Гарри, — усмехнулся я. — Ты самый страшный кошмар для блюстителей секретов.

Он рассмеялся, но как-то неуверенно. Гарри не сразу соображает, говорю я серьезно или поддразниваю его.

— Это их проблема, — ухмыльнулся он. — И там слишком много правил. Гораздо веселее работать на консалтинговую фирму из первой пятерки. У них так много разных проблем, что они даже не проверяют, чем я еще занимаюсь.

Разумно с их стороны. В любом случае с Гарри этим ребятам никогда не справиться.

— Что-нибудь случилось? — спросил я.

— Ничего особенного. Просто хотел связаться с тобой, пока еще можно. У меня такое чувство, что раз ты закончил дела, то можешь скоро уехать.

— Думаю, ты прав.

— Ты… закончил?

Гарри давным-давно вычислил, чем я занимаюсь, хотя понимает, что спрашивать прямо об этом нельзя. И он должен был сообразить, что к чему, когда я попросил его точно выяснить, где и когда я смогу найти якудза.

— Дело сделано, — ответил я.

— Это значит, что ты здесь больше не задержишься?

Я улыбнулся, меня тронул его по-собачьи преданный тон.

— Задержусь, но ненадолго. Собирался позвонить тебе перед отъездом.

— Правда?

— Конечно. — Я посмотрел на часы. — А кстати, что ты сейчас делаешь?

— Вообще-то встаю.

— Боже, Гарри, сейчас десять вечера.

— Я вчера немного нарушил режим.

— Верю. Вот что я скажу. Почему бы нам не встретиться и не выпить? Для тебя это будет как завтрак.

— Что ты надумал?

— Подожди минутку.

Я схватил с полки под телефоном токийские «Желтые страницы», открыл раздел ресторанов и нашел нужное заведение. Потом накинул пять номеров к списку по нашему обычному коду, зная, что Гарри, что бы я ему ни сказал, отсчитает пять номеров назад. Не то чтобы кто-то подслушивал, черт, не могу даже представить, кому удастся такое, если Гарри этого не хочет, но рисковать было нельзя. Я всегда учил его использовать многослойную защиту. И никогда не надеяться на авось.

— Как насчет «Тип-Топ» на Такамацу-чо? — предложил я.

— Конечно, — ответил он, и я знал, что он понял. — Отличное место.

— Приезжай, встретимся там.

Я повесил трубку, достал из кармана платок, протер трубку и кнопки. От старых привычек трудно избавиться.

Заведение, которое я имел в виду, — «Тиз лайбрари лаундж», «библиотечный зал»; местные называют его «Тейзей». Это небольшой бар, примостившийся на втором этаже неприметного здания в Ниси-Азабу; в таких обычно нелегально торгуют спиртным. Хотя «Тейзей» и расположился в центре города, его наполняет призрачный дух отстраненности, как будто это не бар, а остров, тайно радующийся тому, что затерялся в окружающем его безбрежном океане Токио. Атмосфера в «Тейзей» тут же превращает разговор в шепот, усталость — в расслабленность, слоями снимая с тебя преходящие заботы дня, и вот ты уже слушаешь «Просто воспоминание» в пикантном исполнении Джонни Ходжеса, также как слушал его в первый раз без фильтров и предубеждений, или ощущения того, что это тебе уже давно знакомо. Словно делаешь глоток солоноватой воды с йодом — одного из односолодовых виски из Айлей, — понимая, что это тот самый вкус, которого тридцать лет назад винокур достиг, произнося безмолвную молитву и предавая янтарную жидкость чреву дубовой бочки. Или поглядываешь на группу элегантно одетых дам, усевшихся в одном из залитых мягким светом альковов бара; лица их сияют, на них еще нет морщин, а их вера в то, что существование таких райских уголков вселенская справедливость, отражается в невинном смехе и беспечных каденциях беседы. И ты без горечи вспоминаешь об ощущениях, испытанных при мысли о том, что, возможно, и сам мог бы стать частью этого мира.

Мне понадобилось меньше десяти минут, чтобы добраться до бара. Прежде чем войти в здание, я постоял у внешней лестницы, ведущей на второй этаж, прикидывая, как всегда, где можно спрятаться, чтобы подкараулить человека, выходящего из бара. Внешняя часть «Тейзей» предлагала две заманчивые позиции: одна из них — вход в соседнее здание — мне особенно нравилась, потому что была расположена глубже, чем вход в бар. То есть, если там кто и затаится, его невозможно увидеть, пока не спустишься по лестнице до самого низа, но тогда что-либо делать уже поздно. Если только, прежде чем спускаться, не побеспокоиться и не перегнуться через перила переднего балкона бара, чтобы оценить безмятежность уличной сцены внизу, что я и не преминул сделать.

Удовлетворенный уровнем безопасности снаружи, я поднялся по ступенькам на второй этаж и вошел внутрь. Я давно здесь не бывал, но владельцы, похоже, ничего не изменили. И слава Богу. Освещение осталось по-прежнему мягким — в основном бра, торшеры и свечи. Деревянный стол, который начал свою жизнь в качестве двери и только потом поднялся до нынешнего, значительно более высокого положения. Персидские ковры мягких тонов, тяжелые портьеры. Барная стойка белого мрамора спокойно и уверенно поблескивает в центре главного зала, освещенная сверху, но не доминирует над обстановкой. Повсюду книги: в основном по дизайну, архитектуре и искусству, но встречаются и явно эксцентричные собрания, такие как «Приключения двух голландских куколок» и «Дядюшка Санта».

— Nanmeisama? — спросил бармен. — Сколько?

Я поднял два пальца. Бармен оглядел помещение, убедившись в том, что я уже заметил: свободных столов не было.

— Все нормально, — сказал я по-японски. — Думаю, мы просто посидим у бара.

Что, кроме прочих преимуществ, предлагало отличный обзор входа.

Гарри прибыл часом позже, я уже приступал к своей второй за вечер порции односолодового