Уильям Хольцер здесь ни при чем. — Я все еще ждал. — Я имею в виду, что у него было немного сторонников. Никто, собственно, по нему не тоскует.

Сомневаюсь, чтобы даже семья Хольцера тосковала по нему. Я еще подождал.

— Чего бы нам хотелось, то есть почему мы искали вас, — продолжал он, — нам бы хотелось, чтобы вы… э-э… вмешались кое в чью деятельность.

Новый эвфемизм, подумал я. Так захватывает.

— Кого? — спросил я, чтобы дать Биддлу понять, что он наконец на верном пути.

— Ну, не так быстро. Прежде чем мы поговорим об этом, мне нужно быть уверенным, что вас это заинтересует.

Я взглянул ему в глаза:

— Мистер Биддл, надеюсь, вы осведомлены, что я очень избирателен насчет тех, в деятельность которых «вмешиваюсь». Поэтому, не зная, о ком идет речь, я не могу вам сказать, заинтересует это меня или нет.

— Речь о мужчине.

— Хорошо, — кивнул я.

— «Хорошо» означает, что вы заинтересовались?

— Означает, что вы еще не заставили меня потерять интерес.

Теперь кивнул он.

— Вы знаете человека, о котором мы говорим. Вы встречались недавно, когда он следил за вашим знакомым.

Только длительная тренировка не позволила мне выказать удивление.

— Назовите его.

— Канезаки.

— Зачем?

Он нахмурился:

— Что значит «зачем»?

— Скажем так: не очень счастливая история моих отношений с вашей организацией требует более высокого, чем обычно, уровня открытости.

— Прошу прощения, я не могу сказать вам больше, чем уже сказал.

— Прошу прощения, но вам придется.

— Или вы не возьметесь за работу?

— Или я возьму вашу жизнь.

Биддл побелел, но не утратил хладнокровия.

— Не уверен, что наш разговор совместим с угрозами, — заметил он. — Мы обсуждаем деловое предложение.

— Угрозы, — произнес я задумчиво. — Я достаточно долго остаюсь в живых благодаря заблаговременному определению и устранению «угроз». Поэтому вот мое деловое предложение к вам. Убедите меня, что вы не представляете для меня «угрозы», и я не буду вас устранять.

— Не могу поверить! — возмутился он. — Да вы знаете, кто я такой?

— Расскажите мне, чтобы я не перепутал надпись на надгробии.

Биддл сердито посмотрел на меня. Через секунду кивнул:

— Хорошо. Я скажу вам. Но только потому, что вам есть смысл это знать, а не из-за ваших «угроз». — Он отхлебнул из чашки. — Канезаки вышел из-под контроля. Он руководит программой, которая может вызвать проблемы по обе стороны Тихого океана, если только о ней станет известно.

— «Сумерки»? — осведомился я.

У Биддла отвисла челюсть.

— Вы знаете… как вы можете это знать, откуда? От Канезаки?

«Тупой ты ублюдок, — подумал я. — Откуда бы я это ни знал, ты только что дал подтверждение».

Я взглянул на него:

— Мистер Биддл, как, вы думаете, мне удалось так долго сохраниться в сфере моей деятельности? Я сделал своим бизнесом знать, куда я вхожу и соответствует ли награда риску. Именно так я остаюсь живым, а мои клиенты получают то, за что платят деньги.

Я подождал, пока Биддл переварит этот новый для него взгляд на мир.

— Что еще вы хотите знать? — спросил он через некоторое время, стараясь говорить жестко.

— Много чего. Теперь расскажите, почему вы решили, что Канезаки должен нести ответственность. Как я понимаю, до недавних пор вы считали его многообещающим юношей.

Биддл сморщил нос, словно от неприятного запаха.

— Это он так считал. Извините меня, но простое наличие японской крови никому не гарантирует глубокого понимания этой страны.

Я покачал головой, чтобы показать, что его замечание не оскорбило меня.

— Чтобы глубоко понимать эту страну, любую страну, необходимы годы изучения, опыт, — продолжал он. — Но этот малый, он считает, что знает достаточно, черт возьми, чтобы разрабатывать и вести свою собственную внешнюю политику. Ладно вам известно, что такая программа была. Но ее закрыли полгода назад. Я не обязательно согласен с ее закрытием, но мои личные мысли по этому вопросу не имеют отношения к делу. Что имеет отношение — так это то, что Канезаки продолжает самостоятельно вести программу.

— Могу представить, где это станет проблемой, — заметил я.

— Да, знаете ли, его по-человечески жаль. У него есть увлеченность, да и талант. Но вопрос необходимо разрешить, пока не дошло до серьезного ущерба.

— Что вы хотите от меня? — спросил я.

Он уставился на меня:

— Я хочу, чтобы вы… Послушайте, я ведь понимаю, что вы можете устроить все так, чтобы все выглядело, как будто он сделал все сам.

— Это правда, — ответил я, заметив, что первоначально он говорил «мы хотим», а теперь сказал «я».

— Ну, так и нужно сделать. Существует ли стандартный гонорар?

— За офицера ЦРУ? Гонорар будет высоким.

— Хорошо. Сколько?

Ему так этого хотелось, что у меня появился соблазн кинуть его. Заставить заплатить авансом, а потом — сайонара, говнюк.

Может, я так и сделаю. Но у меня есть еще несколько вопросов.

— Можно вас спросить? — произнес я, нахмурив бровь в стиле Коломбо. — Как вы узнали обо мне? О моих услугах?

— В Управлении на вас имеется досье, — ответил он. — В большинстве своем собранное усилиями Хольцера.

— О! — воскликнул я. — Конечно. В этом есть смысл. А когда вы начали меня искать, это было из-за работы, которую вы предлагаете сегодня?

Биддл не мог знать, что мне известно о том, что он был с Канезаки, когда первый раз обратился с вопросами о моем местонахождении к Тацу. Вопрос предназначался, чтобы сбить его с толку.

Не вышло.

— Нет, — ответил он. — Оригинальная идея была использовать вас в «Сумерках». Но, как я уже сказал, программа закрыта. Возможно, в будущем возникнут новые роли, но сейчас мне нужно, чтобы вы просто устранили неувязку.

Я кивнул.

— И все-таки как-то неестественно. Вы ведь направляли Канезаки на мои поиски, правильно?

— Да, — ответил Биддл. Тон его был осторожным, как будто он боялся моего следующего вопроса и уже готовил на него ответ.

— Ну разве не странно? Имея в виду, что на самом деле вы хотите, чтобы я «вмешался» именно по