Я ударил ее апперкотом в живот. Довольно сильно, чтобы было больно, но не особенно. Нужно, чтобы она могла говорить. У Юкико перехватило дыхание, и она сложилась пополам.

— Следующий будет в это милое личико, — предупредил я. — Когда я закончу с твоим носом, зубами и глазами, твоим танцевальным денькам конец. Сейчас я хочу знать одно: кто его убил? Ты или Мураками?

На самом деле мне было плевать, что она ответит. Конечно же, я не поверю ничему, что бы она ни сказала. Но я хотел дать ей возможность хоть немного оправдаться, поверить, что я оставлю ее в живых, если она скажет, где ее босс.

— Это… это был он, — выдохнула она.

— Хорошо. Скажи, где я могу его найти.

— Не знаю.

— Тебе бы придумать что-то получше.

— Его трудно найти. Я не знаю, как с ним связаться. Он просто иногда приходит в клуб.

Она взглянула мне за спину, в сторону ворот гаража. Я покачал головой:

— Знаю, о чем ты думаешь. Если ты протянешь время достаточно долго, чтобы приехала еще одна машина, мне придется убежать и оставить тебя в покое. Или, может быть, кто-то увидел в камеры, что тут происходит, и они уже на пути сюда. На самом деле ты поняла все наоборот. Если кто-то появится, а ты не успеешь сказать мне то, что я хочу услышать, именно тогда я тебя и убью. Так где же он?

Юкико покачала головой.

— У нас заканчивается время. Я дам тебе еще один шанс. Скажи мне, и будешь жить. Не говори, и умрешь. Прямо здесь.

Сжав челюсти, она смотрела на меня.

Черт, а она крепкий орешек. Мне бы это понять, когда я видел, как ей удается справляться с нитроглицериновым характером своего босса.

— Ладно, — сказал я. — Ты выиграла.

Я нанес еще один удар в область грудины, на сей раз достаточно сильный. Юкико снова сложилась, тщетно пытаясь вздохнуть. Потом зашел ей за спину, взялся одной обтянутой перчаткой рукой за голову, другой — за подбородок и свернул ей шею. Она была мертва еще до того, как упала на пол.

До этого я ни разу не делал ничего подобного с женщинами. Секунду я думал о том, что сказала Наоми о подстрекательстве к совершению преступления и что Мидори назвала искуплением. Но кроме отвлеченного наблюдения на предмет относительной легкости маневра вследствие меньшей мышечной массы, я ничего не почувствовал.

— Передай привет Гарри, — сказал я.

Чтобы создать видимость того, что Юкико оказалась жертвой случайного ограбления, я поднял ее сумочку, потом собрал леску и клейкую ленту и пошел по лестнице на первый этаж. Выходил я, низко пригнув голову, чтобы не попасть в поле зрения камеры. Завернув за угол в проулок, снял шапку и парик, выплюнул фальшивые зубы, влажным полотенцем стер пепел с лица. Потом снял одежду бездомного, кальсоны и фуфайку, переоделся в то, что купил в «Гэпе». Все остальное сунул в сумку.

Мысленно просмотрел список содержимого сумки, дабы убедиться, что ничего не забыл, потом еще раз проверил землю вокруг. Все было в ажуре. Сделал глубокий вдох и направился назад на Аояма- дори.

Пройдя несколько кварталов, я остановился под фонарным столбом и быстро просмотрел содержимое сумочки Юкико. Ничего интересного.

Я пошел по Роппонги-дори, пока не нашел подходящую колонию бездомных. Недалеко от них я оставил брезентовую сумку и сумочку Юкико и пошел дальше, по очереди снимая и выбрасывая перчатки. От зубов избавлюсь где-нибудь еще. На них осталась моя ДНК, да и не относятся они к предметам, которые изменчивая популяция бездомных сможет употребить и, таким образом, утилизировать.

Нырнув в темную аллею, я нажал на кнопку баллончика с перечным спреем, чтобы убедиться, что он работает. Я решил оставить его себе. Когда Мураками узнает о Юкико, возможно, мне понадобится дополнительная защита.

На следующий день после обеда я провел ПОС, которую закончил на железнодорожной станции Харадзуки. На выходе со станции влился в вечную реку покупателей в стиле «хип-хоп», наряды которых по достоинству могут оценить только инопланетяне, которая и вынесла меня на Такесита-дори, торговую Мекку токийских тинейджеров. Только в Токио эксцентричная толкотня таких переулков, как Такесита-дори, может существовать бок о бок с элегантными чайными домами и антикварными магазинами «Брамс-но- комичи», и этот резкий контраст — одна из причин того, что Харадзуки всегда была одной из моих любимых частей города.

Тацу заверил меня, что Биддла не сопровождают телохранители, и все же, чтобы понизить кровяное давление, нет ничего лучше независимой проверки. Есть несколько точек, со стороны которых можно подойти к «Жарден де Люсейн»; я обошел все, прикидывая, где бы я расставил наблюдателей, если бы охранял кого-то в ресторане. Я ходил сужающимися концентрическими кругами, пока не убедился, что снаружи нет ни одного агента. Потом вернулся на Такесита-дори и зашел в переулок, проходящий мимо самого ресторана.

Я увидел Биддла из переулка через огромные окна ресторана. Он сидел один, читая газету, прихлебывая время от времени из фарфоровой чашки. Тот же самый человек, которого я видел на фотографии: элегантный однобортный костюм голубого цвета в тонкую полоску, белая рубашка с модным воротником и темно-красный галстук. Общее впечатление — разборчивый привереда, но не слишком; меньше американец — больше англичанин; скорее президент компании, чем мастер шпионажа.

Биддл сидел у окна, профилем к переулку, и это говорило мне о многом: он невосприимчив к окружающему; он не понимает, что стекло не представляет собой защиты от снайпера или от обычного киллера; он думает как гражданское лицо, а не как шпион. Некоторое время я спокойно рассматривал Биддла, представляя себе высокий природный интеллект, за стенами которого он находил укрытие, когда чувствовал свое несоответствие требованиям окружающего реального мира. Лига Плюща, возможно, ученая степень, что вместе могло дать ему больше знаний об офисных коридорах, чем об улице; женитьба без страстной любви, но на правильной женщине, которая родила положенных двоих или троих детей, при этом, послушная долгу, следовала за ним по карьерной лестнице от одной должности до другой; теперь она скрывает растущее чувство крушения и зародившееся отчаяние за улыбками на коктейлях и все чаще — прикладываясь к охлажденной бутылке шабли или шардонне — так легче справляться с тишиной пустых и одиноких дней.

Я зашел. Дверь открылась и закрылась с явно слышимым звуком, но Биддл не поднял головы.

Я двигался по темному деревянному полу мимо канделябров в стиле ар-деко, викторианских столиков и стульев, рояля. Только когда я уже фактически стоял над ним, Биддл поднял голову от своего чтения. И отпрянул.

— К-какого черта?! — запинаясь, воскликнул он.

Я сел напротив. Биддл начал было вставать. Я остановил его, твердо положив руку на плечо.

— Сидите, — тихо произнес я. — Пусть ваши руки будут там, где есть. Я пришел только поговорить. Если бы я хотел вас убить, вас бы уже не было.

Его глаза широко раскрылись.

— Какого черта? — повторил он.

— Успокойтесь. Это вы искали меня. Вот я и пришел.

Он сделал резкий выдох и сглотнул.

— Извините, просто не ожидал увидеть вас здесь.

Я ждал.

— Ну ладно, — после небольшой паузы произнес Биддл. — Первое, что мне хотелось бы заявить: