Михаил не придал особого значения письму: мало ли что не понравилось матери в поведении жены, воспитывалась Лилита в других условиях, с другим подходом; она тоже была единственной дочерью, но мать и отец у нее были добрые и мягко-характерные, безумно любили дочь и позволяли ей все. И ни мать Михаила, ни он сам не заметили, чтобы это испортило девушку, — она тоже была доброй, милой, ласковой. Притом мать первая познакомилась с Лилитой: отдыхала в санатории под Ригой с ее родителями, побывала у них в гостях дома и буквально засыпала сына восторженными письмами: ах, какая прелестная девушка, как воспитанна, умна, как образованна… Уговорила в прошлом году поехать отдыхать на Рижское взморье, навестить своих знакомых.

Лилита и ему, уже не наивному мальчику, понравилась до обалдения, в конце отпуска он сделал предложение.

— Лили еще институт не закончила, — возразил отец. — Коль понравились друг другу, подождите, полгода — срок не велик.

— Я думаю, супружество не помешает учебе, — стоял на своем Михаил, — Лилита продолжит учебу, а закончит, приедет в Тарбоган со свободным дипломом. Инженерам-экономистам в городе найдется место.

И уговорил…

Потом Лилита приехала в Тарбоган в феврале, когда писала дипломную работу. Как они здорово провели время! Командир полка, учитывая положение Михаила, отпустил его на неделю. И эта неделя поистине была медовой! Когда поженились, до отъезда оставалось несколько дней, Лилита еще стеснялась его, да и он был настолько влюблен, что млел перед нею, как мальчишка, и они, по существу, мало что поняли в супружестве. А тут!..

От кого-то Михаил слышал, что латышки сдержанные и холодные по натуре женщины, такой тогда в Риге и показалась ему Лилита. И совсем другой узнал он ее через два месяца…

В мае Лилита защитила диплом, сдала экзамены и приехала в Тарбоган. Но обстановка в Афганистане обострилась, в ряде районов появились новые банды, и вертолетная эскадрилья, временное командование которой принял Михаил после гибели комэска, была перебазирована в провинцию Бадахшан на помощь Народной армии и нашим десантникам. В Тарбоган Михаилу удалось вырваться только в июне, когда там началась жара. Лилита за эти дни похудела, и ее мягкие, как шелк, волосы, в которые он так любил зарываться лицом и вдыхать аромат прибалтийских лугов, стали жесткими; никакие шампуни, лосьоны и фиксаторы не держали былую прическу более получаса. Но главное, Лилита чувствовала себя одинокой, разлука и безделье угнетали ее, временами не находила себе места. И Михаил, надеясь на скорый отпуск — по плану он должен был пойти в июле, задерживало назначение командира эскадрильи, — отправил ее к своей матери во Львов.

И вот письмо из дома: «Кажется, я ошиблась в избраннице…»

Хотя Михаил не придал ему особого значения, червячок неуверенности в жене, сомнения и ревности начал потихоньку точить сердце, и если поначалу он свой пессимизм объяснял обидой за несостоявшуюся должность, назначение на нее самого нежелательного человека, который, конечно же, не забыл старых обид, то теперь убедился — нет, вся причина в ней, в Лилите: он боялся ехать во Львов, боялся узнать об измене жены и потерять ее.

Он бросил на диван штатский костюм, сорочки, галстуки. Сел рядом с чемоданом и задумался: неужели такое могло случиться? Лилите всего двадцать три года, совсем еще девочка, и такая там, в Риге, была робкая, застенчивая. Нет, не может быть… А здесь, в этой комнате, она трепетала от страсти, целовала его до исступления…

Но любила ли она его?.. И что такое любовь? Полет, который не может быть бесконечным, как сказал местный острослов, и концовка которого, к сожалению, порой бывает очень печальная… Неужели и его полет закончится аварией?.. Нет, и местный острослов что-то напутал, преувеличил. Разве мало счастливых браков, счастливых семей, до конца дней своих сохраняющих любовь и верность?.. А много ли? Отец ушел к другой, бросив мать, умную и серьезную женщину. А родители Лилиты? Но что он о них знает? Видел дважды за короткое пребывание в отпуске. На эти считаные дни и самые злые враги могли заключить перемирие… Из друзей, знакомых… Взять того же Громадина, теперешнего командира эскадрильи. Михаил хорошо помнил, как прибыл он в Кызыл-Бурун с женой. В самое жаркое время. Вышли из самолета, как два ангелочка, чистенькие, ухоженные и довольные, словно попали в долгожданный рай. И Михаила взбесило тогда: куда и зачем привез, дуралей, такое милое и нежное существо? Не понимает, что зачахнет оно здесь от тоски и одиночества — не на курорт приехал, спокойной жизни здесь, наслаждений с женою не жди. И Михаил не сдержался, сострил: «Лучше бы ты тещу привез». Не думал, не ожидал, что подчиненный, этот картинный капитан, так ответит, что до сих пор стыдно: «Я напишу о вашем пожелании. Правда, теща у меня — умная женщина».

Присутствовавшие при этом разговоре офицеры долго потом улыбались при виде Михаила и шушукались…

Что тогда взбесило Михаила? Позавидовал чужому счастью или в самом деле посочувствовал жене Громадина?.. Она, как вскоре выяснилось, действительно заслуживала сочувствия, и семья их оказалась не такой уж благополучной, потому, видимо, и приехал Громадин на этот раз один…

Да, слово не воробей, и прошлого не воротишь. Хотя Громадин и делает вид, что забыл обиду, а подвернется случай, отплатит сторицей. Нет, не было между ними мира и согласия и не будет. Потому и отпуск подмахнул комэск с легким сердцем — пусть, мол, катится на все четыре стороны, сам с делами справлюсь… Что ж, посмотрим, как он тут навоюет, накомандует, как наладит дисциплину. Тут один рядовой Разумовский чего стоит…

Михаил поднялся и стал укладывать в чемодан вещи.

Солнце неподвижно висит над головой и так палит, что, кажется, мозги начнут плавиться. Ветерок не шелохнется — кругом горы, — и сверху небо как герметическая крышка, сквозь которую беспрепятственно бьют нещадные лучи.

Вторую неделю возит Николай десантную группу во главе с лейтенантом Штыркиным на место, где были захвачены душманы, лазают там по горам бедные десантники в поисках неизвестно чего до изнеможения, а толку мало. Правда, у речки нашли разбросанные боеприпасы, в небольшой пещере два десятка автоматов с тремя ящиками патронов, и все. Один из душманов по имени Абдулахаб, молодой бородач, которого заприметил Николай, признался, что их тройке было поручено доставить с западного берега боеприпасы. Тайник знал только проводник, который был убит при перестрелке. Ничего другого выяснить пока не удалось. Вот и возит майор Громадин группу десантников к подножию горы, ищут склады с оружием, и все впустую. Похоже, и сегодня толку не будет. Десантники с ног валятся от зноя и усталости, еле карабкаются по крутым склонам; некоторые больше сидят на месте, тяжело дышат, как загнанные лошади. Да и разве найдешь в горах чужую захоронку?.. А в эскадрилье дел невпроворот, не знаешь, за что браться — и людей надо изучить, и тактикой заниматься, и ночную подготовку не запускать. А тут еще и дисциплина захромала. Вчера рядовой Разумовский пожаловался, что старослужащие солдаты его поколотили, грозится жалобу в ЦК написать. Стал разбираться, и вправду поколотили: после отбоя Разумовский истерику закатил, стал кричать, о кровать биться. Его и по-хорошему уговаривали, и грозили — не помогло. Вот тогда один из солдат, действительно из старослужащих, стукнул его. Напиши Разумовский жалобу, неприятностей не оберешься; припишут еще «дедовщину», попробуй потом докажи, что это не так…

Что с Разумовским? Нервное истощение, страх или простая симуляция? И как поступить? Отправить в Тарбоган?

Самый простой выход. Но какой это пример для других? Разгильдяя в тыл, а добросовестных в пекло?..

И Сташенков в отпуск укатил. Правда, понять его можно: целый месяц один вкалывал, крутился как белка в колесе и надеялся, вправе был надеяться, что командирская должность достанется ему. А прислали… бывшего подчиненного.

Командир полка предупреждал Николая:

— Сташенков ждал этой должности. Летчик он превосходный, а как человек… В общем, легкой жизни не ждите…