Когда они проезжали мимо синего «мерседеса», Лейла с любопытством взглянула на мужчину на заднем сиденье: худой, седой, в коричневом костюме, из нагрудного кармана торчит уголком белый носовой платок... А у машины — гератские номера. Вот и все, что Лейла успела заметить.

Всю дорогу они молчали, только на поворотах Баби коротко бросал:

— Держись крепче. Тихий ход.

В школе Лейла была в тот день необычайно рассеянна — все думала о том, что Тарик приедет еще не скоро и что мама опять накричала на Баби, — и вопрос учительницы про столицы Румынии и Кубы застал ее врасплох.

Учительницу звали Шанзаи, кличка Хала Рангмааль, «тетя малярша». Сначала шлепнет нарушителя дисциплины по щеке ладонью, потом тыльной стороной ладони, и так попеременно, туда-сюда, словно маляр орудует кистью. У Халы Рангмааль были густые брови и резкие черты лица. «Я дочь бедного крестьянина из Хоста», — гордо объявила она в первый день занятий. Держалась она всегда прямо, свои иссиня-черные волосы гладко зачесывала назад и стягивала в узел и никогда не пользовалась косметикой. Закрывать лицо учительница девочкам запрещала. Ведь мужчины и женщины равны, и если мужчины не носят накидок, то и женщинам это ни к чему.

По ее словам, Советский Союз — самая лучшая страна на свете (ну, Афганистан еще). Советский Союз — государство рабочих и крестьян, где все равны и счастливы, человек человеку — друг и брат. Не то что Америка, где уровень преступности такой, что люди боятся нос на улицу высунуть. И в Афганистан придут радость и счастье, как только враги прогресса, эти отсталые головорезы, будут побеждены.

— И советские товарищи в 1979 году протянули нам руку помощи, чтобы окончательно разгромить варваров, которые хотят повернуть ход истории вспять. Но мы им не дадим! И мы рассчитываем на вас, дети. Если знаете что-то о мятежниках, вы обязаны сообщить. Это ваш долг. Слушайте и докладывайте кому следует. Даже если речь идет о ваших родителях, дядях и тетях. Ваша родина любит вас сильнее, чем родственники, и родина должна всегда у вас быть на первом месте, помните об этом! Я буду гордиться вами, как и весь Афганистан!

На стене за спиной у Халы Рангмааль висели карта Советского Союза, карта Афганистана и портрет президента Наджибуллы[24]. (Баби говорил, что в свое время Наджибулла возглавлял страшную тайную полицию.) Висели там и фотографии советских солдат — улыбающиеся молодые парни пожимали руки крестьянам, сажали яблони, возводили дома.

— Так, та-ак, — зловеще протянула Хала Рангмааль. — О чем это размечталась наша юная революционерка, наша инкилаби ?

Так прозвали Лейлу из-за того, что она родилась в апреле 1978 года, в ночь, когда произошел государственный переворот, который Хала Рангмааль вслед за официальной пропагандой именовала «революцией», инкилаб , восстанием трудящихся против неравенства. Джихад [25] тоже был запретным словом. По словам учительницы, это была даже не война, а незначительные стычки со смутьянами, подстрекаемыми иностранными провокаторами.

И конечно же, никто, ни одна живая душа не смела при Хале Рангмааль и слова сказать о том, что восемь лет боев не увенчались успехом и Советы проигрывают войну. Особенно последнее время, когда президент Рейган стал поставлять моджахедам ракеты «Стингер», когда мусульмане всего мира объединяются в борьбе: египтяне, пакистанцы, даже богатые жители Саудовской Аравии.

— Бухарест, Гавана, — сообразила Лейла.

— А это дружественные нам страны?

— Да, моалим-сагиб . Эти страны нам друзья.

Когда занятия закончились, оказалось, что мама за ней не пришла. Она не впервые забывала про дочь. Что делать — Лейла отправилась домой с двумя одноклассницами, Джити и Хасиной.

Неладно скроенная, да крепко сшитая, с волосами, завязанными в два хвостика, Джити вечно хмурилась. Учебники она прижимала к груди, словно щит. Хасине уже исполнилось двенадцать — она два года сидела в одном классе и три в другом. Неуспехи в науках Хасина восполняла проказами и острым язычком. Именно она придумала прозвище «Хала Рангмааль».

Сегодня Хасина консультировала подруг, как отправлять восвояси постылых женихов.

— Надежный, проверенный способ, всегда сработает. Вот честное слово.

— Глупости какие. Я еще маленькая. Какие у меня могут быть женихи? — сердито произнесла Джити.

— Прямо уж и маленькая!

— Замуж меня еще никто не звал.

— Это все потому, что у тебя растет борода, милая моя.

Джити — бедняжка была начисто лишена чувства юмора — схватила себя за подбородок и с ужасом посмотрела на Лейлу. Та только головой покачала.

— Так, леди, вы хотите знать или нет?

— Валяй, — сказала Лейла.

— Бобы. Не меньше четырех банок бобов. Беззубой ящерице, что придет свататься, хватит за глаза и за уши. Только главное — все проделать вовремя. Подадут ему чай — можно начинать артиллерийский салют.

— Я это запомню, — хихикнула Лейла.

— И он тоже.

Лейла могла бы сказать, что такие советы ей ни к чему, ведь Баби вовсе не стремится поскорее сбыть ее с рук. Хоть отец и работает на хлебозаводе «Сило» в жаре печей и грохоте машин, у него все-таки университетское образование. До прихода коммунистов к власти он преподавал в школе — пока его в 1978 году не выгнали с работы. Баби не раз повторял, что у него две основные цели в жизни — вырастить дочку и дать ей образование.