лейтенант. Одного взгляда в кабину «опеля» было достаточно, чтобы понять: живых нет. Повернувшись к подбежавшим полицаям, офицер приказал:

– Забрать все бумаги, документы, оружие!

Команда была отдана на… чистом русском языке.

Только-только партизаны успели выполнить распоряжение своего командира, как из-за поворота выскочила никем не замеченная еще одна автомашина с желтыми фарами, положенными только автомобилям начальства. Ее пассажиры, видимо, поняли, что на шоссе засада, потому что автомобиль – многоместный, полубронированный – гнал на полной скорости, не сбрасывая газ. Гулко забарабанили по броне бессильные автоматные и винтовочные пули. И автомобиль ушел бы, если б не кинулся к фурманке невысокий коренастый партизан. За какую-то секунду он успел сменить диск своего ручного пулемета и выпустить вдогонку машине длинную очередь. Тыркаясь и вихляя из стороны в сторону, автомобиль прокатился метров сто и, въехав одним боком в кювет, замер – запасной диск «Дегтярева» был снаряжен бронебойными патронами.

Из машины хлопнули два выстрела, и наступила тишина. Подбежавшие партизаны обнаружили в кабине убитого наповал шофера и еще несколько трупов. Лишь два офицера, прикрытые, кроме стенки, и бронеспинкой, хотя и потеряли сознание, ткнувшись при внезапной остановке головами обо что-то твердое, но остались живы. Один из них – с подполковничьими погонами – продолжал судорожно сжимать в руке большой желтый портфель.

К этому портфелю и устремился в первую очередь человек в форме немецкого лейтенанта. Последовала новая команда:

– Пленных грузить на фурманки! Все вещи и оружие забрать и уходить!

И тут снова запел автомобильный мотор! Но судьба на сей раз хранила пассажиров этой третьей по счету машины: она успела развернуться и уйти назад, в сторону Киева.

Наступила тишина. Обоих пленных офицеров (второй оказался майором), так и не пришедших в себя, уложили на переднюю фурманку, аккуратно прикрыли сеном, чтобы не замерзли. Через пять минут на шоссе было пусто. Только усилившийся снегопад заносил уходящие в темь лесной чащобы следы партизанских фурманок.

Подвижная засада прошла успешно. Полуброневик, в котором ехали майор граф Гаан и имперский советник связи подполковник фон Раис, подбил пулеметной очередью Жорж Струтинский. В операции участвовали лучшие разведчики отряда: Михаил Шевчук, Николай Струтинский, Николай Гнидюк, Петр Дорофеев, Алексей Глипко, Сергей Рощин, Николай Бондарчук, Иван Безукладников, Валентин Семенов, Виктор Семенов, Николай Приходько и другие.

Обыскивая подбитый полуброневик, один из участников подвижной засады, Николай Гнидюк, нашел пистолет «вальтер». К его удивлению, «вальтер» оказался лишним, так сказать, «бесхозным». Пистолеты Раиса и Гаана были на месте – в кобурах. Не успели вынуть оружие и убитые гитлеровцы, обнаруженные в машине. Между тем налицо был лишний пистолет, в обойме которого не хватало двух патронов, а на рукоятке были заметны следы свежей крови.

«Вальтер» вызвал всеобщий интерес. Пистолет действительно был необыкновенным. Его рукоятка вмещала не одну, а две обоймы – четырнадцать зарядов, расположенных в шахматном порядке.

Этот «вальтер» в дальнейшем чуть было не привел к очень тяжелым для Николая Ивановича последствиям…

Долго петляли и кружили, путая следы, партизаны по лесу, пока не добрались до Кудринских хуторов, где жила семья связанного с отрядом местного жителя, польского патриота Вацлава Жигадло. Приказав разместить пленных в разных комнатах дома и выставив вокруг хутора охрану, Николай Кузнецов разрешил всем участникам подвижной засады отдыхать до утра. Наскоро перекусив, улегся спать и сам.

К допросу взятых офицеров Кузнецов приступил утром, досконально продумав наперед тактику своего поведения. Николай Иванович решил допрашивать пленных в немецкой форме. Во-первых, чтобы привести их в состояние наибольшей растерянности; во-вторых, чтобы лишний раз проверить, насколько удачно получается у него роль гитлеровского офицера.

Кузнецов начал с графа Гаана, раненного осколками в голову, ноги и руку. Он вошел в горницу, где лежал майор, вытянулся, как это положено по уставу в присутствии старшего по званию, и представился:

– Лейтенант Пауль Зиберт.

Не веря собственным глазам, граф в изумлении уставился на хорошо выбритого, подтянутого соотечественника.

– Что все ото значит? Где я нахожусь? Кто вы такой? – истерически закричал он.

– Вы в плену у советских партизан, господин майор.

– Вы предатель! Вы нарушили присягу и предали фюрера!

Зиберт пожал плечами.

– Будьте благоразумны, господин майор. Я пришел к выводу, что война проиграна и Гитлер ведет Германию к национальной катастрофе. Вы должны это понимать не хуже меня. Я решил служить русским и советую вам, как коллеге и соотечественнику, не упрямиться, быть откровенным.

Гаан продолжал неистовствовать, и Зиберт прекратил допрос. Наступила очередь имперского советника связи подполковника фон Раиса – его допрашивали в другой комнате. Подполковник, крупный рыжеволосый мужчина с лицом, носящим следы дуэлей, тоже ни на секунду не усомнился, что имеет дело с настоящим немецким офицером, и тоже осыпал Кузнецова упреками в государственной измене.

Допросы продолжались. Кузнецов был терпелив. Его воля и упорство оказались сильнее