Я тут не одна мама. Есть еще две.
Саше будет семь через два месяца. Он не умеет смеяться и плакать. Свою маму он зовет Ликой. Он ее бьет, объясняя, за что конкретно. Он любит только Человека-Паука. Он знает про него все. У Саши кепка с Человеком-Пауком, футболка, носки.
– Раньше он даже на тренировки приходил в костюме Человека-Паука, – сказала мне Вера. Вера взяла Сашу в лагерь, чтобы научить его выражать эмоции, а не держать все в себе.
Саша производит очень хорошее впечатление – он все время молчит. Идет, куда поведут. Никогда не плачет. Даже не хнычет.
Я думала, что Лика – Сашина тетя. Ребенок ни разу не назвал ее мамой. Ни разу.
– Меня все подружки зовут Ликой, вот и он так называет, – объяснила Лика.
– Она сама запретила называть ее мамой, – сказала мне шепотом Вера.
Лике сильно за тридцать. Гусиные лапки, мимические морщины… Лика ходит в девчачьих шортиках и делает два хвостика. Иногда закалывает волосы заколками-крокодильчиками под цвет кофточки. Ведет себя как одиннадцатилетняя Катя – то плачет, то смеется. Пыталась заигрывать с Лешей. Леша не понял.
– Ой, он такой послушный. Вот ваш Вася все время кричит, а мой Саша – никогда. Представляете, он уже комиксы читает. А ваш читает?
– Нет, он не знает, что это такое.
Вера добилась того, чего хотела, – Саша научился плакать. Но Вера тут ни при чем.
Вечером Лика оставила Сашу на Лешу с Верой и ушла «отдыхать» – на дискотеку, в ресторан, расслабляться. К ней приехала подружка, с которой они собирались «зажигать».
– Он заснет без вас? – осторожно спросила Вера.
– Да, без проблем, он привык, пусть Леша его у себя положит, – сказала Лика, накрутив челку, – ему пора быть самостоятельным. Мама ему не нужна.
Вечером Саша сидел на ступеньках и выл. Не плакал – выл на одной ноте. Как кит, или кто там воет. Вера с Лешей пытались его успокоить. Саша вцепился в перила и не уходил с лестницы. Через десять минут он заплакал. Вера начала звонить Лике. Саша услышал, что Вера звонит маме, и зажал уши руками. Пока Лика прощалась с курортными бойфрендами, ловила такси, Саша сидел на лестнице, зажав уши.
– Он боится, что она его ругать будет? – спросила я.
– Не знаю, – ответила Вера.
Саша не соглашался ни на мультики, ни на торт, ни на игры. Он сидел, зажав уши, и выл: «Лика – сука, Лика – сука».
На следующий день Лика собралась на шопинг. Мы стояли в вестибюле гостиницы – дети уходили на тренировку.
– Ты когда вернешься? – спросил Саша.
– Скоро, – сказала Лика.
– Ночью, утром, завтра? – закричал Саша.
Лика натужно смеялась.
– Саша, прекрати, я вернусь в девять. Ты поужинаешь, и я вернусь, – говорила она.
– Ты врешь, ты всегда врешь, – закричал Саша и начал молотить кулаками Лику по коленке.
– Вера, ты же говорила, что я его буду оставлять на целый день и забирать только вечером, – устроила скандал Лика, – а я тут как привязанная. Это же лагерь.
– Он еще маленький, – сказала Вера.
– Я на другое рассчитывала. У меня депрессия.
Саша вышел на ужин в маске Человека-Паука. Даже старшие мальчишки онемели и не стали комментировать.
Два дня Лика вставала в семь, провожала сына на кросс, встречала в обед. Один раз даже налила всем суп. Она перестала делать два хвостика и оказалась вполне себе милой женщиной. Вера была счастлива – Лика стала нормальной мамой, Саша уже реагировал на хлопки. Когда все хлопали в ладоши, он тоже хлопал.
– Рано радуешься, – сказала я.
Лика пришла к нам на балкон вечером с накрученной челкой и голым животом.
– Все, я пошла. Саша спит.
– Куда? – спросила Вера.
– На дискотеку. Где тут у вас приличная дискотека?
– Там, где пляж, там клубы, – спокойно сказала Вера. Я думала, она начнет Лику отговаривать. – Есть еще в гостинице ночной клуб. И если вниз по набережной спуститься, там тоже – новый. Крутой какой- то.
– Ну, я пошла? – то ли констатировала, то ли спросила разрешения Лика. Мы все у Веры спрашивали разрешения. «Вера, я успею в туалет сходить?» – спрашивала я. «Ждем две минуты», – строго говорила Вера.
– Идите, – разрешила Вера, – только осторожнее.
– А что? – перепугалась Лика.
– Нет, ничего.
– Нет, скажи.
– Смотрите, что пить будете. И за сумкой приглядывайте.
Лика сделала круглые глаза и ждала продолжения. Вера как ни в чем не бывало продолжала:
– Просто у нас тут клофелин подсыпают. Были случаи.
– И что?
– Отбирают деньги, телефон. Иногда насилуют. А еще поджигают.
– Кого? – Лика уже перепугалась не на шутку.
– Дискотеки. Конкуренция. Была дискотека, и раз – сгорела.
– С людьми?
– Нет вроде бы.
– Что-то уже поздно. Может, мне не ходить? – спросила Лика с надеждой.
– Идите, раз собрались. Зря, что ли, одевались?
– Ой, нет, пойду посмотрю, как там Саша. Что-то он засыпал плохо.
Лику сдуло с балкона.
– Вера, ты что – борец за нравственность? Зачем ты ей всякие ужасы рассказала? – спросила я.
– Она сама решила не ходить, я-то тут при чем? – ответила Вера.
Вася все время дрался с Сашей. Я заставала разгар драки и никак не могла понять, из-за чего они сцепились. Вася молчал и не признавался. Саша тоже. Наконец я услышала начало диалога.
– А у меня дома собака есть, – сказал Саша Васе.
– А у меня нет, – сказал Вася.
– У меня даже две, – сказал Саша.
– А когда мы в Москву вернемся, можно я их посмотрю?
– Нет.
– Почему?
– Ты не знаешь, где я живу.
– А ты мне скажи.
– Ты все равно не сможешь к нам зайти.
– Почему?
– Потому что у нас два охранника, они тебя не пустят.
– Пустят. – Вася начал обижаться.
– Не пустят. Они на воротах стоят и никого не пускают.
– А я их обхитрю и пройду.
– Не обхитришь. Мои собаки на тебя набросятся.
– Нет, собаки не набрасываются. Даже дворовые. У нас у подъезда Боря живет – он большой, и у него нет дома. Но он ни на кого не набрасывается.
– А мои набросятся.
