Ночь. Многочасовое ожидание поезда на промежуточной станции незнакомого города.
В небольшом зале ожидания пару десятков цыган с детьми. Сажусь на свободное место, чуть поодаль, и пытаюсь привести в порядок лицо после поездки в общем вагоне. Меня сразу же обступают дети: «Что это у тебя? Покажи!», – выхватывая из раскрытой косметички тени, помаду, тушь для ресниц, вату, жидкость для снятия макияжа. «Отдай, отдай, не твоё…» – Девочка, лет десяти, забирает у детей мою косметику и шепчет мне, усаживаясь рядом: «Следи за вещами, они обворуют тебя».
Из группы цыган раздаётся грозный оклик, и девочка бежит к ним, оправдываясь и что-то горячо доказывая на незнакомом мне языке. Через некоторое время она возвращается и начинает знакомиться со мной. Называет себя, спрашивает моё имя, интересуется: куда и зачем я еду, рассказывает о себе.
Она жила в крупном областном центре у бабушки, училась в школе. Но отец увёз её, сказав, что пора зарабатывать. После года скитаний, бабушка забрала девочку, и она проучилась ещё год. Но приехали отец с братьями и дядьями, избили и бабушку и её, и вот теперь она вынуждена быть с ними. А она так хочет жить дома с бабушкой, и учиться.
Пока девочка рассказывала свою грустную историю, я достала вязание. «Что это?» – Удивилась она. – «Ты так шьёшь?» Я, как могла, объяснила ей, что такое вязание и как из клубка ниток появляются всякие вещи. «Видишь мой свитер, шарф, шапочку, носки – это всё связано мной». «А я смогла бы научиться?». Я достала вторые спицы, клубок ниток, и мы стали учиться вязать.
Подошла немолодая, полная, цыганка, одетая в кофту, длинную юбку, из-под которой виднелись сапожки, и пуховой платок, завязанный на спине. Она отправила куда-то девочку, а после того как та ушла, обратилась, уже по-русски, ко мне: «Ты очень добрая. Спасибо тебе, что не оттолкнула детей и разговариваешь с дочкой. В благодарность я хочу погадать тебе». Я ответила, что мне самой интересно общаться с девочкой, она большая умничка и очень жаль, что ей не дают дальше учиться. «Я видела, что ты плакала, когда вы говорили. – Сказала цыганка. – У тебя доброе сердце» – И, быстро отвернувшись, ушла. Видно и у неё было сердце не каменное.
Ещё через некоторое время вернулась девочка со стайкой ребятишек: «Не бойся, теперь они у тебя ничего не тронут». Несколько часов, до самого моего отъезда, я рассказывала им сказки, а они пели мне песни из индийских кинофильмов, кто изящно, кто смешно пританцовывая. На прощанье я подарила девочке клубок ниток и спицы.
И сейчас, по прошествии многих десятилетий, когда я вспоминаю эту историю, я вижу её перед глазами – худенького, плохо одетого, растерянного ребёнка, которого вынуждают так рано повзрослеть.
Затмение
Середина дня. Наводнённые людьми улицы областного центра. Относительно молодая цыганка преграждает мне дорогу, предлагая погадать. Хорошо помня не состоявшийся культпоход, а точнее эстафету, на кладбище, я отказываюсь. Она настаивает, не давая пройти. Подходит вторая женщина, и они вдвоём принимаются уговаривать меня, что им денег не надо, чтобы я просто раскрыла ладонь, и они мне скажут нечто очень важное для меня.
У меня нет времени. Я возвращаюсь, тяжело гружённая, с базара, дома больная мама, а ещё надо зайти в аптеку забрать лекарство. С единственным желанием, чтобы быстрее отстали, я перекладываю авоськи с картошкой, капустой, свёклой и прочими овощами в одну руку и протягиваю ладонь.
Всё остальное как в тумане. Хорошо, что я на базаре истратила почти все деньги…
Когда я очнулась, меня подташнивало, и кружилась голова.
Цыганка
Возвращаюсь поздним вечером с работы.
– Глянь, в коридоре ничего не украли? – Говорит мама.
А что там красть?! Старые пальто и такая же старая обувь, да в узком пристенном шкафчике с раздвигающимися дверцами, сделанном папой и именуемом кладовкой, закрутки и варенья на зиму.
– Вроде ничего. – Говорю. – А что случилось?
– Цыганка приходила. – Говорит мама. – Немолодая. Зашла в комнату, посмотрела на меня, и говорит: «Да тебе самой помощь нужна». Налила мне свежей воды, подогрела еду, вынесла банку с мочой и сполоснула её, посидела немного и ушла.
Давным-давно, кафе
« Вы не хотите перекусить?». – Мы возвращались от лесного озера, тогда ещё просто со знакомым. Мой теперешний супруг хотел поразить меня тамошней ресторанной кухней, но оказалось, что ресторан снесли. И вот теперь, на въезде в город, он решил реабилитироваться.
Мы вошли в здание кафе. Но с едой в этот день нам явно не везло. Кафе было закрыто – там справляли цыганскую свадьбу. В холе за мной увязался молодой цыган, что-то тараторя на своём языке весь путь, что мы шли до машины. Мой спутник плюхнулся на водительское кресло, открыв дверной затвор с моей стороны. Но между мной и машиной стоял цыган, провозглашая свой монолог и не обращая никакого внимания на мои попытки объяснить ему, что я ни слова не понимаю. Приятелю пришлось выйти из машины и, слегка подвинув парня, открыть мне дверцу. Цыган не сдавался, пытаясь помешать мне сесть в машину. А когда это ему не удалось, обложил меня матом на чистом русском языке, приговаривая: « Тебе, что своих мало?!» и с силой лягнул отъезжающий автомобиль. По мере удаления от места инцидента, наш испуг сменился смехом. Возможно, цыгана ввели в заблуждение мои буйно и беспорядочно вьющиеся чёрные волосы, свисавшие до середины спины.
