— Как вам, несомненно, известно, — объяснил Дональд Макбайн Грегуару, — приостановление котировки акций — небезобидное явление. Оно приведет к значительному падению курса на рынке, если расследование выяснит, что до этого курсами манипулировали и они не отражали реальную ситуацию.

— Я понимаю, — сказал Грегуар. — Но почему вы полагаете, что эти покупки осуществляет фирма из Андорры?

— Хороший вопрос. Все довольно просто, хоть мы и столкнулись с настоящими партизанами. Дело в том, что в Европе не так уж много мест, которые можно назвать налоговым раем… Беспокойство на чикагском рынке вызвала довольно известная франко-канадская фирма. Но, согласно нашим собственным источникам информации, в прошлом году у этой компании были большие трудности после неудачного маневра на рынке мороженого мяса и фруктового сока во Флориде.

— И что потом? — заинтригованно спросил Грегуар.

— А потом эта французская компания была присоединена к другой промышленной группе, занимающейся соей и зерном в огромных масштабах. Мы думали, что легко ее вычислим, но в последний момент, когда мы уже должны были подобраться к самому главному вкладчику, наткнулись на подставную фирму, скрывающую того, кто дает указания. Опираясь на сведения нашего специалиста по контролю, который долгое время работал в «Bank of America» и сохранил там ценные связи, у нас есть все основания думать, что главную роль здесь играет некая итальянская компания. Но на данный момент это все, что нам известно.

— Да, понятно, — произнес Грег, которого охватила дрожь при мысли, что группа «Verdi» связалась с темным и сомнительным миром дикого рынка и необузданных спекуляций. — Вы уже нашли какие-нибудь фирмы, которые тоже были вовлечены в эти махинации? — задал он еще один вопрос.

— Ищем. Думаю, дней через десять, не больше, мы выведем этих людей на чистую воду.

На этих словах они расстались, и Грегуар отправился бродить по широким солнечным улицам Чикаго. Он не мог поверить, что дон Мельчиорре ввязался в такую рискованную операцию, требующую колоссальных средств. Молодому французу трудно было переварить всю эту информацию; то, что он услышал, шокировало его. Все это так не вязалось с тем человеком, которого он уже почти считал своим тестем.

К счастью, продолжение его американской экспедиции ничем больше не было омрачено. Грегуар привел в порядок свои мысли, посетив несколько продающихся компаний, изучая отчеты экспертов на предмет их финансовой, экономической и социальной надежности. Он снова стал думать о блестящем будущем дона Мельчиорре и любви Орнеллы, которая казалась ему вечной.

Сахарный комплекс, который он посетил в районе Нью-Йорка, убедил Грегуара в реальной возможности покупки группой «Verdi» крупной компании по производству сахара «Gill & Duffus». Это приобретение прекрасно дополнит уже имеющиеся у «Verdi» сахарные заводы в Италии и Франции, остатки от агропромышленного гиганта «Beghin» после краха. Грегуар сделал вывод, что этот современный комплекс, перерабатывающий белый и коричневый карибский сахар, был лакомым кусочком, поэтому его следовало приобрести в самое ближайшее время, пока этот лот не сняли с продажи. Если раньше здравоохранительные ассоциации и общества потребителей постоянно разворачивали кампании, предупреждающие об опасности сахара, то в последнее время об этом уже никто не говорил.

Грегуар считал, что все это понравится дону Мельчиорре, к тому же цены казались вполне разумными. Оборудование было достаточно современным и пока в замене не нуждалось. Да и такой продукт, как сахар, прекрасно вписывался в образ итальянской группы. Однажды дон Мельчиорре рассказал Грегуару о сахарном магнате из Франции Фердинанде Бегине, который, кроме того что был в свое время членом олимпийской сборной по бегу с препятствиями, являлся настоящим олигархом. В семидесятые годы, когда пожилой Фердинанд был еще довольно крепок, он решил найти себе преемника и встретил его в лице основателя «Verdi». У них было много общего: оба приверженцы авторитарного правления, практикующие метод железной руки в бархатной перчатке; впадающие то в ярость, то в меланхолию; крайне добросовестные, способные, если надо, встать среди ночи. Это были люди исключительной закалки.

При Жорже Помпиду Франция не позволяла своей национальной жемчужине переходить Альпы и развиваться в другой стране. Но прошло время, и основатели сахарной компании пожалели о том, что так и не довели дело до конца. Спустя десяток лет французский олигарх передал компанию в руки Рауля Гардини, человека с огромными амбициями, которого журналисты окрестили Зеленым Королем. Он постоянно вкладывал астрономические суммы в сомнительные предприятия. Разрушение и крах оказались неизбежны. Гардини застрелился. Компания Фердинанда Бегина развалилась. Но Грегуар не знал всех этих подробностей, когда делал запросы о фирме «Gill & Duffus», нью-йоркские и европейские активы которой были выставлены на продажу.

Сколько производственных единиц было сконцентрировано на территории между Великобританией, Германией и Францией! Все они казались полезными группе «Verdi», если дон Мельчиорре прислушается к Грегуару и приобретет этот сахарный комплекс. В Европейском Союзе сахар, как и молоко, пользовался гарантированными квотами. Цены на него всегда держатся на достойном уровне. Есть чем привлечь серьезных инвесторов, если собственных средств на начальном этапе будет недостаточно.

К концу этого утра Грегуар собрал всю необходимую информацию о фирме «Gill & Duffus» и хотел сразу же поделиться ею с доном Мельчиорре. Но было всего одиннадцать часов, и в Милане, как и повсюду в Европе, даже самые ранние пташки должны были спать еще добрых два часа. Тогда он взял такси возле Центрального парка, где проходила его последняя встреча, и решил съездить на место трагедии одиннадцатого сентября, посмотреть на мемориал.

По правде говоря, он слегка побаивался этого паломничества к месту, отмеченному такой ужасной трагедией, которую весь мир мог наблюдать, спокойно сидя перед телевизором.

Грегуар долго болтал с водителем-камерунцем, приехавшим искать счастья в Америку. Тот не сожалел о своем выборе, несмотря на трудности жизни, которые в его глазах казались ничтожными по сравнению с теми проблемами, с которыми ему пришлось сталкиваться во Франции.

— Здесь, что бы ни говорили, к черным относятся гораздо лучше, — рассказывал парень. — У вас во Франции негру нет никакого смысла пытаться обращаться в службы занятости. Тебе сразу же отказывают, Я знаю, проходил это много раз. Я даже подделывал в резюме имя на Альберта Дюрана, чтобы добиться хотя бы встречи с работодателем. Потом я уже просто убирал свое имя, адрес, фотографию, национальность. Но это все равно не помогло. Мне отказывали на первом же собеседовании.

Грегуару было странно слышать эти возмущенные высказывания относительно французского общества, которое он хорошо знал, по крайней мере так ему казалось. Они доехали до Манхэттена. Было очень жарко, и шофер закрыл все окна, чтобы включить кондиционер.

— Так лучше?

Грегуар, задумавшись, промычал в ответ что-то неопределенное. Он оставил водителя наедине со своим монологом. Когда камерунец понял, что реакции он больше не дождется, то включил на всю громкость радио и постукивал руками в такт музыке. Вскоре они прибыли на так называемый нулевой уровень.

Конечно же, Грегуар видел телевизионные репортажи с этого места, ставшего священным после катастрофы. Но находиться там самому, вдыхать воздух, которым дышали в последний раз люди в тот страшный день, — все это внезапно наполнило молодого человека осознанием серьезности происходящего. Ему ни с кем не хотелось разговаривать. Не склонный к благоговению. Грегуар застыл перед громадной стелой, воздвигнутой в качестве напоминания будущим поколениям.

Посмотрев на часы, Грегуар направился к Лонг-Айленду, чтобы своими глазами увидеть знаменитую статую Свободы, созданную Бартольди. Затем он сел в другое такси и отправился к себе в отель, где попробовал соединиться с Италией, поскольку там было семь часов и дон Мельчиорре уже должен быть на ногах. Грегуар не ошибся. Он сразу же узнал голос патрона, казавшийся на таком расстоянии еще более низким и певучим.