— Конечно нет. Сейчас он должен ограничиться изучением существующего, чтобы осветить в своем заключении потенциал «Verdi». Вспомните, что эти филиалы, как вы говорите, официально не будут вам принадлежать. Карло Мендес вам хорошо это объяснил, не так ли?

— Именно так.

— Тогда попытаюсь вам подкинуть идею, — произнес Лермини еще более тихим голосом, чтобы подчеркнуть значимость своих слов.

— Я вас слушаю.

— Среди тех имен, которые вы будете использовать, скрывая свои прибыли или потери на всех направлениях, советую вам использовать имя этого молодого человека.

— Но…

— Таким образом вы его свяжете. Если он что-нибудь узнает, заподозрит, будет угрожать вам — кто знает, все может случиться, — вы сможете охладить его пыл, сообщив, что он является президентом филиала в Андорре.

— Это будет шантаж и обман, — запротестовал дон Мельчиорре. — С другими людьми, которых я выберу, это еще пройдет. С близкими, которых я смогу контролировать. Но Грегуар!

— Это хороший ход, — произнес Лермини. — Если он заподозрит, что вы скрываете часть своей деятельности.

то может показаться менее убедительным в своих финансовых отчетах.

— Но, — размышлял вслух дон Мельчиорре, — я не могу подделать его подпись!

— Верно. Нужно будет сделать так, чтобы он подписал чистый лист, или получить доступ к его личным документам, где фигурирует его подпись, чтобы мы могли ее скопировать. Достаточно будет воспроизвести эту подпись на официальном документе — и партия выиграна. Вы сделаете это?

Дон Мельчиорре принял тот мрачный вид, который, как знал Лермини, появлялся у патрона, когда все шло не так, как ему хотелось. Перед стариком возникла дилемма. За несколько встреч миланский банкир убедил его в необходимости пересечь запретную полосу в области экономики и финансов. Но каждый раз речь шла о защите от рэкета государства, и дон Мельчиорре не видел в этом никакого морального преступления. Так же как и по отношению к своему старому другу Джузеппе, которому он собирался сделать «подарок», назвав его фиктивным директором процветающего предприятия, не забывая, что с самого детства тот умел подделывать подпись своего соратника. К тому же дон Мельчиорре отлично помнил, что это он научил Джузеппе подписываться в изысканной манере, красивыми легкими буквами. Но решиться на подделку документов (а речь шла именно об этом) с именем Грегуара Батая — это было совсем другое.

— Я посмотрю, что смогу сделать, — уступил дон Мельчиорре, которого мечты об империи уносили все дальше.

Следующие дни для дона Мельчиорре, который отвез Орнеллу и Грегуара в шикарный центр талассотерапии «Caldea», были самыми спокойными. Молодые люди, плавающие в грейпфрутовых ваннах, превратились на этот короткий период в настоящих детей, резвясь на глазах у патрона, пребывающего в благостном состоянии духа, единственным занятием которого сейчас было разгадывание кроссвордов и чтение французских детективов.

— У нас будет нежнейшая кожа! — восторгалась Орнелла.

В отличие от лечебных центров термальных вод, «Caldea» представлял собой, по выражению ее завсегдатаев, заведение, которое давало столько же удовольствия, сколько и отдыха. Каждый день молодые люди находили новые способы и места расслабления. Они то лежали на теплых мраморных плитах в японском саду, то отдыхали в бассейне со льдом.

У молодых людей было два любимых развлечения. Одно из них — воображаемое путешествие. Грегуар и Орнелла забирались в строение, сферическое снаружи, а изнутри напоминающее вертолет. Один из них садился на место пилота, а другой — на место пассажира. Затем включался фильм, создающий ощущение, будто они и в самом деле летят над Андоррой.

Еще одно открытие: кровати с пузырьками, которые давали Грегу и Орнелле ощущение ни с чем не сравнимой легкости, даже невесомости.

В это время года здесь было мало посетителей; все, как правило, предпочитали море. Поэтому дон Мельчиорре, его дочь и его гость — к которому относились с особым почетом — чувствовали себя здесь вполне спокойно.

Дон Мельчиорре тянул с тем, чтобы попросить Грегуара начать новый этап в его программе завоевания мира. Днем и вечером, за блюдом из нежного мяса или рыбы дон Мельчиорре, Орнелла и Грегуар обсуждали проведенный день, делились впечатлениями и говорили о том, как прекрасно было бы подольше задержаться в этом раю, где, казалось, не может произойти ничего плохого.

Вместе с тем Грегуар каждый день покупал французскую прессу у единственного продавца газет, находившегося в соседнем городке, в двух километрах отсюда. Он выходил утром пешком или выезжал на велосипеде — в зависимости от настроения и наличия сил, оставшихся после бурных ночей, проведенных с Орнеллой. Девушка давала ему понять, что за дни отдыха в горячих ваннах и на раскаленных камнях придется расплачиваться ночью.

Однажды утром, просматривая номера газет «Les Figaro» и «Les Echos», молодой человек наткнулся на новости, имеющие не посредственное отношение к его профессиональной деятельности. Например, заседание комиссии Евросоюза, стартовавшее накануне в Брюсселе под управлением португальца Барросо, несмотря на критику, все же избрало на пост секретаря нидерландку Ингрид Клаузен. Продвигаемая на эту должность суровая женщина, фото которой было размещено на розовых страницах «Les Figaro», являлась важной фигурой в сфере деятельности крупных агропромышленных предприятий. Она не отказалась и от места в совете администрации фирмы «Unilever», несмотря на протест депутатов-социалистов Европейского парламента. Это означало, что она будет работать и в области законодательства, касающегося пищевой промышленности, и одновременно окажется по другую сторону баррикад.

Еще один заголовок привлек внимание Грегуара. На следующий день после скандала в компании «Enron» и США сотрудников «Arthur Andersen» обвинили в том, чт< они тщательно скрывали признаки банкротства, кото рые начали появляться уже довольно давно, и не прс дупредили об этом власти. Профессия аналитика требо вала от Грегуара большой бдительности. Инцидент с компанией «Enron», подробно описанный в газете, напомнил ему об этом. Молодой человек вздрогнул, когда прочитал свидетельство лишившегося работы эксперта, сообщающего о падении престижа профессии финансиста.

Вместо того чтобы сразу вернуться в «Caldea», сегодня утром молодой француз решил посидеть на террасе маленького бистро, заказав кофе и бутерброд. Конечно же, говорил уже безработный эксперт, пострадавший в деле «Enron», но отсутствие бдительности приводит к плохим последствиям. Такие аналитические компании, как «Moody’s» и «Standard & Poor’s», сомневались и тянули с выставлением низких оценок, когда сталкивались со сбоями в работе крупных и известных компаний-производителей — во-первых, чтобы на рынке не возникло паники, а во-вторых, чтобы сохранить свои доходы, которые очень часто зависели от гонораров оцениваемых компаний. Порочный круг, который мог привести к краху, к тому, что некоторые организации могли в одно мгновение исчезнуть с лица земли. В случае с «Enron» аттестационные агентства пытались сохранить доверие, утверждали, что они стали жертвой обмана, что анализируемые ими компании предоставляли фальшивые документы, отражавшие лишь темпы и перспективы роста и прибыли. Честно говоря, нужно было признать, что эти высокого полета эксперты проявили халатность, не взяв «Enron» под наблюдение, как они должны были сделать, следуя здравому смыслу.

Кающийся аналитик раскрывал еще одну причину банкротства «Епгоп»: крупные компании предоставили некоторым банкам полномочия для размещения своих акций или облигаций. И поскольку банкам было выгодно привлекать вкладчиков, их финансовые аналитики выполняли свою миссию, обманывая инвесторов, заверяя, что все идет хорошо. Так появилось настоящее экономическое казино.