Обходные маневры, к которым призывал «профессор», были реализованы в духе общих интересов, словно он изменил знаменитую поговорку, возникшую в Америке в годы роста: «Что хорошо для „General Motors“, то хорошо для Соединенных Штатов». В реальности «Вагосо» разрослось по всему миру. Фиктивные адреса на Каймановых островах, в Европе, скрытые счета. Официально компания оставалась в стороне от приобретения новых предприятий. Акционеры были спокойны, рынок тоже, и «Вагосо» могло продолжать расти.

— Любопытно, — произнес дон Мельчиорре, когда фильм закончился.

— Что именно любопытно? — спросил Карло Мендес

— Я тоже думал про туризм, отели, любительскую авиа цию… Я хотел бы заняться бизнесом в этих отраслях и передать его моей дочери Орнелле.

— Очень хорошо, — заключил Мендес. — Но тут тоже нужно быть очень осторожным.

— Что вы имеете в виду?

— Вот что. Вы можете передать своей дочери все фи лиалы, какие захотите. Если она носит ваше имя, — а и думаю, что это так и есть, — то вы не спасетесь от нало гов, потому что связь между вами будет очевидна. Попп маете?

— Да. Но как тогда действовать, чтобы скрыть новые приобретения? — произнес дон Мельчиорре с интонацией, говорящей о его готовности принять участие в этой авантюре.

— В этом все и дело. Все зависит от вашего воображения, от умения абстрагироваться от реальности. Это трудно. Здесь важнее хитрость, чем сила.

— Я не понимаю.

— Это довольно просто. Все новые предприятия, которые вы хотите приобрести, должны оставить ваше состояние нетронутым. Компании, которые я предлагаю вам открыть тут, в Андорре, не должны управляться на бумаге ни вами, ни членами вашей семьи.

— Но это невозможно! — возмутился патрон, уязвленный в своей гордости единовластного правителя. — Я всегда сам управлял своими делами и неплохо преуспел, знаете ли.

— Кто сказал, что ситуация изменится? — произнес Карло Мендес, чтобы успокоить своего собеседника. — Я говорю вам о видимости, а не о реальности. Просто нужно, чтобы вашими приобретениями, находящимися здесь, на бумаге управляло ваше доверенное лицо. Это нужно только для документов. Вы можете даже не сообщать ему об этом, потому что бразды правления все равно будут в ваших руках.

— Так вот что означает ваше креативное финансирование, — пробормотал дон Мельчиорре.

— А как, по-вашему, поступают другие? Официально они являются владельцами лишь малой доли собственности, которая принадлежит им на самом деле.

Дон Мельчиорре замолчал. Вдруг его глаза загорелись. Старик подумал о Грегуаре Батае, но он еще плохо его знал, и это было рискованно. Нужно было поставить на это место человека, в котором он был уверен, как в самом себе и даже больше. Поэтому его лицо осветилось, когда он вспомнил о своем шофере, незаменимом Джузеппе. «Он здорово удивится, мой старик, когда узнает, что стал владельцем многочисленных филиалов группы „Verdi“ в Андорре», — подумал дон Мельчиорре.

Этим вечером он решился на инвентивное финансирование.

Поздно вечером патрон вернулся к себе в отель. Карло Мендес проводил его. Дон Мельчиорре попросил высадить его в нескольких метрах от отеля, чтобы немного пройтись пешком. К тому же он не хотел, чтобы влюбленные, которые тоже могут захотеть подышать чистым вечерним воздухом, видели его вместе с Мендесом. Не потому, что андоррский финансист был известен или мог его скомпрометировать. Просто больше всего на свете патрон ценил свою свободу, которая всегда позволяла ему мысленно сыграть партию с целым миром, прежде чем потом он, если захочет, доверит свои мысли близким.

Если бы у него был сын, несомненно, все было бы по-другому. Но его дочери, за исключением Орнеллы, были так далеки от его занятий и увлечений! Они стали обычными буржуа, обеспокоенными только банковскими счетами своих мужей, месторасположением своих домов и, если уж было совсем скучно, тайной связью с любовником — таким же сонным, как и их мужья… Дон Мельчиорре возлагал надежды на своих внуков Франческо и Джованни. Но им было всего четыре и шесть лет, в то время как он, дон Мельчиорре, был уже довольно стар.

Поэтому он доверял только Орнелле, хоть и не рассказывал ей обо всех своих планах. И чем больше проходило времени, тем больше Грегуар Батай казался ему подхо дящей партией для своей любимой дочери. Время устри енных браков прошло, но, к счастью, думал дон Мель чиорре, все сложилось так удачно благодаря случаю.

За те несколько метров, которые ему пришлось прой ти до отеля, хитрый ломбардец прокрутил в голове мил лионы мыслей. Хоть он и боялся моря, но размышлял > Христофоре Колумбе и Америго Веспуччи, обо всех эти искателях приключений, которые однажды подняли паруса и отправились на поиски новых границ, новы горизонтов — сначала ради интереса, а потом ради тор говли. Дон Мельчиорре, насколько бы он ни был привя зан к земле и к своему городу, видел себя среди этих от важных мореплавателей. Он тоже был сыном Меркурия, бога торговли. Он наполнит желудки людей всего мира хлопьями, молоком и мясом. Он станет императором вкусной и полезной пищи. Он мечтал вывести Италию на мировой уровень сельского хозяйства.

Оставаясь на земле, он чувствовал себя гигантом, спо собным дотронуться до неба; ему казалось, что он стоит на одной ступеньке с Манцони, искусству которого ом так завидовал! Но, внимание! Речь идет о бизнесе. Дон Мельчиорре больше никого не боялся, особенно после того, как Карло Мендес объяснил ему гибкие правила креативного финансирования, которое он называл волшебным, основанным на фокусах, обмане зрения и блефе.

Дон Мельчиорре подошел к отелю и посмотрел на окна четвертого этажа, которые выходили на улицу. В одной комнате горел свет, в другой было темно. Ему было интересно, в какой из них находились молодые люди. У него было предчувствие, которое превратилось в уверенность: молодые люди должны провести эту ночь вместе.

У Орнеллы и Грегуара все было просто и ясно. С того самого момента, когда француз увидел девушку, он захотел узнать про нее все. Очень быстро Грегуар просто захотел почувствовать ее тело, ее взгляд, ощутить ее объятия.

После ужина они на какое-то время остались в баре, слушая приятную музыку и вспоминая о детстве. Это была обычная болтовня, способствующая возникновению некой близости. Очевидно, что молодые люди выросли в разных кругах, в разных странах. Но поскольку Орнелла великолепно владела французским, она без труда смогла отыскать то, что объединяло их с Грегуаром. Они оба увлекались лошадьми, интересовались известными рок-группами и еще много чем.

Когда Орнелла заговорила о современной живописи и музыке, Грегуар не мог высказать свое мнение, поэтому просто слушал. Именно в этот момент, неотрывно глядя на пухлые губы Орнеллы, у него возникло огромное желание поцеловать ее. И когда он с неожиданной уверенностью в голосе спросил, не хочет ли она подняться в его комнату, то услышал чудесный ответ: «Да».

Они занимались любовью страстно, нежно, полностью отдавшись ласкам и поцелуям. Никто из них не хотел ни вспоминать о прошлом, ни сравнивать его с настоящим.

В час ночи они зажгли светильник, чтобы видеть друг друга, и снова занялись любовью, но на этот раз не спеша, наслаждаясь каждым мгновением. Как раз в этот момент дон Мельчиорре, возвращаясь к себе, смотрел на их окна и задавался вопросом, за каким из них скрываются влюбленные.

Затем, как это часто бывает в такие моменты, настало время откровенной беседы. Первой заговорила Орнелла. Она поведала Грегуару о том, как в детстве мечтала о прекрасном принце, рассказала о коллегах отца, которые увивались за ней с тех пор, как ей исполнилось шестнадцать, о странных отношениях отца и матери, которая уже ни на что не надеялась в этой жизни.

Потом девушка открыла Грегуару свои мечты: путешествовать, возглавить туристическую компанию,