ставшего практически табу во Франции, — ГМО.

Все замолчали. Собака, лежавшая в ногах хозяина, тявкнула пару раз.

— Она спит. Ей снится, что она на охоте, — сказал Марсель Батай с улыбкой.

— А что вы думаете об этих ГМО, между нами? — недоверчиво спросил Дану.

По этому вопросу приятель Грега понял, что напролом идти нельзя. Нужно быть сдержанным и скромным, не играть в адвоката дьявола. Дебаты во Франции на эту тему были такими жаркими, кипели такие страсти, что он решил действовать очень осторожно.

— Будем честными, — произнес он. — Это американское изобретение. После войны в Ираке мировое сообщество с подозрением относится ко всему, что исходит от Америки. Я знаю вашу страну, и мне иногда становится стыдно, что я американец. Результатом нашей неудачной внешней политики стало то, что нас больше не воспринимают всерьез. Даже на вашем кинофестивале в Каннах дали премию фильму, который показывает главу Белого дома, самого главного поборника демократии, далеко не с лучшей стороны. Можете ли вы вообразить хоть на секунду, что голливудский «Оскар» однажды вручат французскому режиссеру, который снимет нелестный фильм про Жака Ширака?

— Это будет режиссер явно не из деревни! — вскрикнул Люсьен. — У нас Ширак очень популярен. Он нам помогает еще с тех времен, когда был министром сельского хозяйства.

Разговор перешел на обсуждение государственных мужей. Затем все согласились, что Джордж Буш — это бедствие не только для всего мира, но и настоящий бич для своей собственной страны.

— Благодаря этому техасскому ковбою, практически безграмотному, но убежденному, что он призван исполнить вселенскую миссию по защите добра, все американское сейчас подвергается критике, — заговорил Билл. — Вот поэтому ГМО, продвигаемые «Mosampino», вызывают всеобщий беспрецедентный протест.

— Протест с вилами! — уточнил старик Батай. — Согласен с вами, с нашей стороны есть доля несправедливости. Стоит сказать, что после войны американские исследования существенно помогли нам улучшить качество зерна и породы коров.

— Напоминаю вам, что эпидемия коровьего бешенства пришла не от нас. Это из Британии, — подхватил Дженкинс.

— А из Китая — атипичная пневмония, — добавил Люсьен.

— У нас слишком строгие санитарные ограничения, чтобы мы рисковали отравить всю землю ГМО, — заметил американец с убежденностью молодого аббата, только что назначенного епископом на обращение неверующих к истине. — И к тому же не забывайте, что эти генетически модифицированные продукты дают уверенность их пользователям в том, что с урожаем ничего не произойдет. Им не страшны ни грызуны, ни насекомые, ни засуха. Наши растения будущего станут неприступными, как крепость, поверьте мне. И если это не прогресс, тогда мне лучше сесть на электрический стул! — воскликнул Дженкинс с воодушевлением, вызвавшим восхищение у его аудитории.

— Видно, что вы вкладываете душу в защиту своих изобретений, — поздравил его старик Батай. — Ваше руководство может быть вами довольно.

Дженкинс не заставил себя долго ждать, чтобы продемонстрировать свой джокер, свою финальную эскападу. Внезапно он напустил на себя грустный, практически жалкий вид.

— О, мое руководство… — проронил он.

— Они не довольны вашей работой?

— Мы сейчас в критической ситуации, — объяснил Дженкинс. — Достаточно включить радио или телевизор, чтобы стать зрителем того, как яростно уничтожаются генетически модифицированные растения, которые ваш собственный Национальный институт агрономических исследований пытается разработать в течение уже нескольких лет. Темные силы регресса на коне, и мое руководство, как вы говорите, задается вопросом, стоит ли выбивать козырь у старой Европы, чтобы передать его странам Востока или «третьего мира». Но очевидно, что эти страны, готовые оценить наши исследования, не имеют ни гроша и останутся неплатежеспособными еще пару десятков лет. Тогда как здесь…

Дженкинс вздохнул. Братья Грегуара принесли из кухни горячий картофельный пироги кофе. Было четыре часа пополудни, идеальный момент для небольшого oi дыха, перед тем как снова выйти в поле, когда солние опустится и станет прохладнее.

— Действительно, французы довольно странно реаги руют на то, что кажется шагом в будущее, — согласился Люсьен Батай, в то время как его отец дул в кружку, на полненную черным напитком. — Но представьте себя ни нашем месте. Про эти ГМО говорят разное. Говорят, что генетически модифицированные растения мешают росту обычных растений. Говорят, что гибнут пчелы.

— Это наговоры, распространяемые нашими противниками, — отрезал Дженкинс. — Мы оплачиваем толпу адвокатов, чтобы противостоять ложным сведениям. Мы надеемся, что наши недоброжелатели будут наказаны. Это единственное средство прекратить клевету.

— Судебные разбирательства отнимают много времени и денег, — произнес отец Грегуара. — Вы приехали сюда, чтобы сделать нас своими сторонниками?

Американец рассмеялся так искренне, что это передалось всем остальным.

— Я не пророк и не предсказатель! — воскликнул он, отрезая себе хороший кусок картофельного пирога. — Вопрос не в том, чтобы сказать вам: поверьте мне на слово, доверяйте мне и моей продукции. Но это не мистика и не призыв в секту.

— Секту? — переспросил Дану.

— Да, вы знаете, существует секта, возглавляемая французом, утверждающим, что они клонируют людей. Мы серьезные люди, у нас полк ученых с огромным опытом и различными дипломами; все-таки есть разница между настоящими гениями науки и шарлатанами. Но мы столкнулись с трудностью распространения наших знаний. Настал момент, когда нашим исследованиям требуются такие инвестиции, что нужно начинать продавать результаты. И в то время как американское правительство дает нам зеленый свет, в Европе чинят сплошные препятствия. Если бы сейчас был 1945 год, уверен, ваши власти приняли бы ГМО с благодарностью. Но не развязывать же войну, чтобы доказать нашу правоту!

— Не говорите про войну! — произнес Марсель Батай. — Если я правильно понимаю, вы хотите знать, почему так происходит?

— Да, но я хочу пойти дальше. Я хочу действовать. Вы готовы мне помочь?

— Помочь вам? Но как? — спросил глава семьи.

— Выращивать здесь ГМО, — ответил Люсьен, который с полуслова догадался о смысле слов Дженкинса.

— Я вижу, вы все схватываете налету, — произнес американец, удивленный его сообразительностью. — Это было бы великолепно. Я заметил сегодня пустые поля, полностью скрытые от посторонних глаз.

— Возле пастбища, недалеко от деревушки Шомет, — произнес отец, обращаясь к сыновьям.

— Это будет прекрасное место для испытаний на природе, если, конечно, вы согласитесь. Я должен вам кое-что сообщить. Наши генетически модифицированные растения не проверялись на вашей земле. И я готов предоставить вам солидное вознаграждение в обмен на это тестирование, полностью хранимое в секрете каждой стороной.

Предложение Дженкинса произвело эффект бомбы, взрыв которой спровоцировал долгое молчание. Несомненно, после предложения дона Мельчиорре поставлять молоко в Италию союз, предлагаемый американцем, означал, что на ферме семьи Батай пробил час настоящей революции.

Впервые в жизни Грегуар позволил себе отдаться во власть событий без малейших сомнений и подозрений. Утром Джузеппе Альбони в ливрее стоял у великолепно отполированной «Мазератти», готовый проводить своих господ в аэропорт. Путешествие прошло прекрасно, и через два часа самолет приземлился в самом сердце Пиренейских гор.

Дон Мельчиорре путешествовал на первом сиденье за кабиной пилота. Орнелла и Грегуар сидели