какое бы положение они ни занимали.
Нарушила эту тягостную тишину Лорен, ассистентка Картера. Она подошла к нему, что-то прошептала на ухо и подождала ответа. Картер, извинившись перед собранием, вышел вслед за ней, но довольно быстро вернулся.
Когда шеф вошел в кабинет, все поняли, что он был в прескверном настроении.
— Нас продолжают радовать хорошими новостями. Кажется, все сговорились нас прикончить. Это какая-то международная операция, цель которой — уничтожить нас до захода солнца. Это кошмар, коварный терроризм, а взрывное устройство — маленький текст в газете. Подобные яростные вспышки напоминают студенческие волнения шестидесятых годов, я бы даже сказал, войну во Вьетнаме.
Все задавались вопросом, что же еще могло произойти, когда Картер надел очки и достал из кармана пиджака сложенный лист бумаги.
— Этот удар, — обратился он к присутствующим, — нам нанесли из Бангкока. Не радуйтесь раньше времени. Речь идет не о тайских массажах и не о горячих ваннах. Это, скорее, что-то вроде ледяного душа.
Кто-то попытался изобразить подобие улыбки, которое быстро исчезло под мрачным взглядом Картера.
— Это произошло днем, — произнес Картер. — Таиландские власти прервали свои экспериментальные программы по работе с ГМО. За последнюю неделю были закрыты три исследовательских центра. В результате на северо-востоке страны заражена плантация папайи. Согласно полученным сведениям, то же самое происходит со всеми образцами на десятках плантаций.
— Не в Таиланде ли мы рассчитывали на внедрение генетически модифицированных риса и хлопка, как сделали это уже в Китае и Филиппинах? — спросил Дженкинс.
— Да, Билл, рассчитывали и надеялись.
Раздался общий вздох.
— Экологические организации оказали сильное давление на тайское правительство, — объяснил Картер. — Теперь опыты могут проводиться только в лабораториях. Конец экспериментам, в открытом: поле. Говорить, что мы участвуем в программе ГМО, чтобы повысить иммунитет папайи против ее вечного вируса…
Каждый представил себе большое блюдо со свежими кусочками папайи, но то, что происходило в реальности, не вызывало у них аппетита.
— И это еще не все, — продолжил президент «Mosampirto», словно напоследок он приберег самое лучшее, то есть самое худшее.
— Что еще? — взволнованно спросил финансовый директор.
— Во Франции тоже назревает взрыв. Представьте себе, господа. Сейчас нам нужна настоящая армия, которая будет защищать поля ГМО при помощи слезоточивого газа и оглушающих гранат от набегов манифестантов, желающих уничтожить на корню урожай!
Эта информация привела присутствующих в оцепенение. Армия на краю поля, как в диктаторских латиноамериканских странах, когда землевладельцы защищали свою собственность при помощи вооруженных людей? Во Франции? Как возможен такой беспредел?
— В этой стране существует организация «Вольные косари», во главе которой стоят представители крестьян и депутатов, экологи и просто мечтатели, — сказал Дональд Картер. — Эти люди повсюду распространяют неверную информацию о наших семенах.
— Например? — задал вопрос Дженкинс.
— Они говорят, что в первый год урожай может быть высоким, но уже в следующем сезоне растения дегенерируют настолько, что выращивать их будет невозможно!
— Абсурд! — произнес чей-то голос.
— Это еще не все, — продолжил Картер. — Они утверждают, что наши растения ГМО требуют очень много воды и удобрений, что им нужно большое количество пестицидов, короче, что они слишком дорого обходятся и это новый денежный насос, который мы изобрели, чтобы поглотить мировое богатство.
— Если я правильно понимаю, мы — мерзкие американцы, которые жаждут получить деньги бедных крестьян с помощью своих умных семян.
— Да, — подтвердил Картер. — И которые пагубно влияют на здоровье потребителей, стремясь обогатиться любым способом. Господа, если в этом малоприятном образе вы признаете себя, то можете поискать работу в другом месте, поскольку, пока я управляю этой лавочкой, моя стратегия в отношении распространения генетически модифицированных продуктов не изменится ни на йоту.
Дональд Картер не был готов к аплодисментам, которые раздались в его кабинете и подвели черту под этим тяжелым днем, когда повсюду, от Лиссабона до Бангкока, от африканских низин до французских равнин, слышалось одно: «US go home» {5}.
Все расстались со словами ободрения, дружески похлопывая друг друга по плечу, поскольку, несмотря ни на что, начинались прекрасные выходные. А в понедельник будет видно, не исчезнет ли вся эта полемика так же быстро, как и возникла.
В это время во Франции, разница с которой составляет шесть часов, день был в самом разгаре. На одном из каналов телевидения только что началась передача «Четыре истины» («Les Quatre Verites»), интервью с приглашенным гостем, которую очень внимательно смотрели несколько миллионов зрителей.
Сегодня на вопросы ведущего отвечал Жильбер Матюрэн, второе лицо в ассоциации «Вольных косарей». Это был шумный усатый крестьянин, менее светский, чем Бове, но более решительный и смелый, когда речь шла о противостоянии силам правопорядка. Жильбер Матюрэн был отличным клиентом для телевидения, поскольку его открытость и прямота очень нравились зрителям.
— Не могли бы вы рассказать нам свою версию важнейших событий, происшедших вчера в вашем регионе? ’ — спросил ведущий с ободряющей улыбкой.
Жильбер Матюрэн не заставил себя просить дважды.
— Мы пришли к полю ГМО в компании избранных делегатов, врачей и представителей населения наших деревень, которые живут в непосредственной близости от этих зараженных участков, — начал он. — Вокруг поля площадью один гектар, защищенного металлическими барьерами, было около 300 солдат и столько же жандармов. Мы были с пустыми руками, в то время как эти типы были вооружены до зубов. Они начали оттеснять нас с жестокостыо, недостойной сил правопорядка, назначение которых — восстановление спокойствия, а не его нарушение.
— Какой вывод вы сделали из такого поведения? — задал следующий вопрос журналист.
Жильбер Матюрэн посмотрел прямо в камеру — будто для того, чтобы убедиться в том, что каждый сидящий перед экраном телевизора увидит крупным планом его решительное лицо.
— Франция стала военным государством. Я чувствую желание милитаризировать агрокультуру, и мы не можем спокойно это принять. Испытания ГМО на природе являются настоящим посягательством на нашу свободу; они должны проводиться только в лабораторных условиях. После эпидемии коровьего бешенства все мы поняли, что перед тем, как начать внедрение своих новых моделей, сельскому хозяйству нужно дать время.
Подводя итог, он изобразил на лице подобие улыбки:
— Горожане часто смеются над крестьянской логикой. Однако я скажу вам, чему меня научил мой отец, родившийся очень давно в хлеву и ставший владельцем современной фермы. «Повозку не ставят перед быками» — вот каким был его девиз. Я прошу господ политиков и промышленников поступать так же.
Передача закончилась на этой яркой ноте; и услышанные слова еще долго звучали в ушах телезрителей. Во Франции была объявлена война ГМО. А Билл Дженкинс получил от своего патрона приказ срочно связаться с Грегом Батаем. Пусть для этого даже придется искать его в далекой итальянской деревне.
