нервно крутил в руках мобильный телефон, словно ожидая звонка, который освободил бы его от выслушивания речи, достойной по продолжительности выступления Фиделя Кастро.

— Не прерывайте меня, дорогой Лукас, — я подхожу к главному.

Затем он вспомнил об эпохе американо-европейского противостояния, о войне субсидий, дуэли за шефство над Ближним Востоком, трениях в рамках Всемирной торговой организации в поисках правил игры, устраивающих обе стороны. Баал говорил также о миллиардере Жане Батисте Думене, с которым комитет бесчисленное количество раз договаривался о предоставлении несчастным изголодавшимся русским масла, мяса и молока. О вскрытии огромных складов зерна и молока, созданных в римском Колизее, с целью облегчения нищеты.

— Мы не забыли обо всем этом, — сказал итальянский делегат, которого тоже раздражала продолжительная речь Баала.

Уроженец Милана переживал за свою команду, которая встречалась сегодня с клубом «Roma», а у его ломбардцев было мало шансов. Он с нетерпением ждал, когда Ханс Баал закончит свое выступление, чтобы посмотреть матч и поддержать любимую команду.

— Хорошо, — сказал Ханс Баал. — Сражения прошлого закалили нас, европейцев, в боях с самонадеянными попытками американских друзей единолично захватить мировую торговлю. Как вам известно, администрации Рейгана, Буша-отца, а теперь и Буша-сына всегда отличались ярым либерализмом. Без сомнения, можно не ждать от Вашингтона участия в программах помощи и, более того, в проектах по взиманию всемирного налога со своих же прибылей, коммерческих сделок, вооружения и вредных выбросов в атмосферу.

— Зато, — объявил Ханс Баал, вызвав вздох облегчения в рядах комитета, поскольку было очевидно, что он подходит к главной мысли своей речи, — мы не можем не обращать внимания на те огромные достижения, которых добиваются американцы в области растительной и животной генетики.

Речь нидерландца набирала обороты, но никому не пришло в голову остановить его, сказать, что американцы редко делают что-то ко всеобщей выгоде и их исследования преследуют только одну цель — make money ^{4}.

— Эти исследования, потребовавшие вложения сотен миллионов долларов, похоже, достигли желаемого результата. Скажу конкретнее. Этим новым зернам нужны новые земли для испытаний. Поэтому, в условиях элементарной предосторожности, я предлагаю дать зеленый свет некоторым американским исследованиям, посвященным ГМО, на территории стран Европейского Союза. В 1998 году мы уже разрешали проводить испытания генетически модифицированного маиса. Я предлагаю расширить возможности доступа модифицированным растениям с огромным потенциалом, я говорю о маисе-103 «Mosampino».

Так как Ханс Баал никогда не скрывал своего состояния, каждый присутствующий в зале решил, что эта пламенная речь очень хорошо оплачена представителями «Mosampino» и других фирм, занимающихся разведением генетически модифицированных семян.

В Комитете по регулированию в области аграрной промышленности было весьма занятно отгадывать, кто за кем стоял. У каждого делегата был один или несколько лоббистов, и каждый весьма куртуазно обращался с остальными, применяя различные приемы поведения в зависимости от ситуации. Так, например, Ханс Баал был представителем заокеанских компаний, занимающихся ГМО, немецкий делегат — агрохимических рейнских фирм, а французский — агропромышленников своей страны.

— Вы хотите сказать, дорогой друг, — начал британский делегат, — что, открыв двери американцам с их ГМО, мы привлечем их к участию в мировой борьбе с бедностью?

— Конечно! Как только процесс акклиматизации ГМО пройдет у нас, нам ничто не сможет помешать использовать эти новые семена, чтобы ускорить рост сельского хозяйства бедных стран.

— Да, верно, — отозвался французский делегат. — Но тогда мы увеличим зависимость этой части мира от Запада. А это уже нельзя назвать независимым развитием, — сказал он с сожалением.

— Но зато они сразу, без переходного этапа, от архаичного сельского хозяйства перейдут к суперсовременному. Зачем разводить мулов, когда существует самолет?

Аргумент вызвал улыбки. Каждый мельком взглянул на электронные часы на стене, которые показывали уже почти семь часов вечера.

— Перейдем к голосованию, — произнес генеральный секретарь. — Достаточно будет просто мнения большинства.

С этого момента дело пошло быстро. Десять минут спустя Ханс Баал без боя собрал плоды своих ораторских усилий. Было принято решение о внедрении ГМО на территорию Европейского Союза. Для начала это будут семена маиса и сои. Зерно пойдет вторым этапом.

Улыбка озаряла лицо нидерландца, когда делегаты вставали из-за стола, торопясь поскорее выйти на улицу и вдохнуть свежий аромат брюссельского лета.

В лифте один делегат рассказал, что американцы даже вывели растения для гольф-поля.

— Вы считаете, они как-то могут повлиять на пробег мяча в направлении лунки? — поинтересовался другой делегат, заядлый гольфист.

— В этом нет никакого сомнения, — со смехом ответил бельгийский делегат. — Зеленый ковер, освобожденный от сорняков, сучков и нежелательных корней, — вот что задаст нашему маленькому капризному мячику безупречную траекторию! Нужно будет пересмотреть правила игры в зависимости от того, играют на поле ГМО или не ГМО!

Все рассмеялись. Они почти забыли, что только что открыли дверь рынку, оборот которого исчислялся миллиардами долларов. Только Ханс Баал осознавал огромную значимость своей победы. Он не демонстрировал своей гордости по этому поводу, поскольку его воспитание не позволяло ему показывать довольство собой. Он знал, что извлечет из всего этого хорошую прибыль — при условии, что европейские фермеры выдержат нападки общественности и посадят эти ужасные ГМО, ядовитые плоды труда бессовестных мошенников, жаждущих денег и не думающих о здоровье людей.

Через час доверенному лицу группы «Mosampino» и Сент-Луисе, штат Миссури, пришло письмо по электронной почте. Верный служитель агрогенетического капитализма прочитал послание, и на его лице появилась хищная улыбка. Он сразу же позвал своего помощника Билла Дженкинса и велел ему связаться со своим старым приятелем по парижским кутежам, знаменитым Грегуаром Батаем.

На следующий день, пока решение Брюсселя не препятствовать внедрению американских ГМО в Европу еще не просочилось в массы, можно было подумать, что вся планета, в едином порыве инстинкта самосохранения, решила освободиться от этих вредоносных генов. В тот день весь мир сотрясали выступления против ГМО — своеобразная реакция отторжения против скрытого захватчика.

Была пятница. Погода стояла прекрасная — теплая и солнечная, без обещанного урагана, проливных дождей и невыносимой жары. В общем, это был один из тех дней, когда все начинается в полном спокойствии и никто не может предположить, что оно уступит место сильнейшей буре.

Все началось с непонятной новости, появившейся в пресс-агентствах в 8:07 утра. Национальный союз крестьянских организаций Мали (НСКО) выражал в статье, пришедшей из Бамако, свое подозрение по поводу возможного введения в Мали генетически модифицированных организмов. Авторы этого лаконичного и язвительного текста писали также, что «рискованные технологии ГМО» побуждают их требовать «моратория длительностью минимум 5 лет, периода, который позволит оценить риск внедрения ГМО в Мали».

Когда об этой статье стало известно в штабе «Mosampino», персонал собрался возле патрона Дональда Картера, с иронией комментируя это самоуверенное желание африканцев преподать урок предосторожности. И это те, кто страдал всеми болезнями на Земле и ни с одной из них не мог справиться без помощи Запада.

Эти замечания оставили равнодушным Билла Дженкинса, который путешествовал по всему свету и должен был поддерживать обычный расизм своего начальства, которое в основном не покидало границы