неожиданно принес ему воспоминания о том, как он, будучи ребенком, рано утром бежал за комбайном, собирая колосья.

Не задумываясь почему, Грегуар вдруг почувствовал приступ детского веселья. Еще два дня назад Амбруаз Беллек рисовал перед ним странный и чарующий мир агропромышленности, с его сложностями, скрытой борьбой, поражениями и нововведениями. И вот сейчас, одетый как крестьянин, Грегуар собирался принять участие в практическом занятии, которое проводила его семья, направляясь к самому большому молочному заводу департамента, чтобы заставить его управляющих выслушать свои доводы.

Выехав на шоссе, Батаи попали в пробку. Вереница машин тянулась за тракторами, которые, казалось, буквально приклеились к дороге. Грегуар предоставил Дану вести фургон и включил радио, чтобы послушать, что говорят обо всей этой истории. Однако на волнах национального радио ничего не обсуждалось. И только радио Креза предупреждало автомобилистов об образовавшейся пробке.

Трактор отца Грегуара присоединился к тракторам остальных разгневанных производителей молока. Были подготовлены большие плакаты с надписями, направленными против силового удара Брюсселя и разоблачающими слабость правительства, объявившего о снижении цен без согласования с производителями. Атмосфера была достаточно мирной, но Грегуар понимал, что одно неосторожное высказывание или движение может привести фермеров в ярость и повлечь за собой неконтролируемые последствия.

Несколько представителей профсоюза департамента Крез присоединились к группе с листовками и громкоговорителями. В назначенное время процессия двинулась в путь.

И снова Грегуар ощутил очарование этой местности, ее гармонию по сравнению с босеронской невыразительно стью или монотонностью кукурузных полей юго-запада. Эта земля дышала радостью и разнообразием. Естественно, такое сочетание было хрупким и недолговечным. Над светлыми полями нависла мрачная тень угрозы.

Процессии понадобилось полчаса, чтобы добраться до площади перед зеркальным зданием «Lactagri». Охранники, накануне предупрежденные о предстоящей демонстрации, сгрудились возле главного входа.

— Глядя на их физиономии, можно подумать, что они пьют только молоко, — пошутил Люсьен.

Его отец молчал, глядя на то, что происходило на площади. Сидя в машине, Грегуар ощущал беспокойство. Он никогда не любил демонстрации и забастовки, поэтому, заметив два фургона полицейских, прибывших на помощь охранникам, почувствовал себя не очень хорошо.

Тракторы выстраивались на площади, в то время как служба охраны порядка занимала позиции по обеим сторонам здания завода. В течение нескольких минут противники наблюдали друг за другом. Рокот двигателей тракторов заглушал крики, которые раздавались то тут то там. Но вдруг все перекрыл шум фонтана, фонтана из молока, который обрушился на людей в форме.

Каждый раз, когда очередной производитель приводил в действие свой насос, направляя его на охранников порядка, раздавались взрывы смеха и крики. В фильме подобная сцена смотрелась бы забавно и даже смешно, особенно когда полицейские, не предвидя использования такого необычного оружия, в один миг промокли до нитки. Но эффект неожиданности быстро прошел, и полицейские, выставив перед собой щиты и размахивая дубинками, стали надвигаться на манифестантов.

Это была короткая, но жестокая атака. Но фермеры не желали сдаваться.

— Нас хотят раздавить! — проорал один крестьянин, бросаясь на вооруженного полицейского.

Потасовка быстро переросла в общую драку, и молочная река чуть было не превратилась в кровавую, после того как удар дубинки сразил одного из манифестантов, проломив ему череп.

Увидев этого человека на земле, участники сражения ошарашенно переглянулись, как будто внезапно очнулись от дурного сна. Вызвали «скорую». Раненый терял много крови, и, когда на поле сражения прибыла машина «скорой помощи», он был уже в коме.

Во время инцидента Грегуар пытался сдерживать своих братьев и отца, которые были одними из первых, кто подлил масла, или, скорее, молока, в огонь. Это происшествие продемонстрировало, насколько велико отчаяние фермеров, которые больше не могли подчиняться решениям, принимаемым огромным молочным заводом, который к тому же принадлежал большой промышленной группе с нидерландским капиталом и был представлен на французской территории в качестве филиала.

В реальности «Lactagri» запустил классический процесс делокализации, предпочитая закупать молоко большими партиями у фермеров из стран, недавно вошедших в Европу. Их цены были очень низкими, поэтому, несмотря на низкое качество молока, содержащего гораздо меньше витаминов, интернациональная фирма сотрудничала с ними, стряпая «европейское молоко» из смесей.

Как только увезли раненого, на площади появился кортеж представительских машин. Прокатился гул: «Префект». И в самом деле, невысокий упитанный мужчина вышел из голубого «Рено-Шафран» с важным и серьезным видом человека, которого не беспокоят по пустякам.

Главная дверь «Lactagri» была открыта, и префект вошел в здание в сопровождении молодого секретаря. Спустя десять минут секретарь подошел к группе манифестантов и осведомился, не желают ли они выставить двоих делегатов для переговоров с префектом. Фермеры выдвинули Люсьена Батая, а тот, естественно, выбрал Грегуара.

— Мой брат — финансовый гений, — сказал Люсьен. — Он может быть нам полезен.

Манифестанты согласились отправить братьев за стол переговоров. Грегуар попробовал воспротивиться, сказав, что не разбирается в подобных делах. Но было уже поздно. Брат решительно и крепко схватил его за руку и прошептал:

— Когда дело касалось цифр, ты всегда был сильнее остальных.

Грегуар заметил, что его брат покраснел, словно мальчик, который сейчас будет отчитываться перед взрослыми. Ведь в действительности Люсьен оставался скромным крестьянином-недоучкой с целой кучей комплексов. С Грегуаром он чувствовал себя увереннее — ведь тот знал все правила этих «белых воротничков», никогда не пачкающих свои руки.

В кабинете директора завода «Lactagri» находились сам директор и его шеф, специально прибывший из Амстердама. Префект, расположившийся в кресле, поднялся, чтобы поприветствовать братьев Батай. Коротко представившись, стороны начали переговоры. Секретарь подала всем кофе. Грегуар нашел его слишком сладким.

Первым заговорил управляющий «Lactagri» — мужчина с седыми, коротко стриженными волосами. Петер Малигорн был франко-голландцем и говорил на языке Мольера так же хорошо, как и на языке Оранжевого королевства, однако иногда вставлял в свою речь английские слова, обнаруживая тем самым свою истинную натуру. С тех пор как в конце 2000 года Малигорн принял управление «Lactagri», он руководил по американской схеме, отсекая мертвые отрасли, отменяя нерентабельные статьи бюджетирования, сокращая социальный пакет и стараясь пресечь деятельность профсоюзных организаций, все еще довольно активную в этом регионе.

Наверняка ни Люсьен, ни префект не привыкли слышать такие термины, как «денежный поток» и «отношение цены к доходу». Если бы Люсьен пришел сюда с кем-нибудь другим, то из всех этих объяснений он вынес бы только то, что производители молока должны быть счастливы от того, что такая фирма, как «Lactagri», вообще сотрудничает с ними. Послушать его, так это была акция милосердия и филантропии, а не экономическая дискриминация.

Но Грегуар решил прервать его, чтобы оспорить некоторые финансовые доводы, которые показались ему слишком общими и рассчитанными исключительно на дилетантов. Петер Малигорн во все глаза смотрел на этого странного крестьянина — Грег был одет в голубой комбинезон, клетчатую рубашку и резиновые сапоги, — с невообразимой легкостью оперирующего самыми тонкими понятиями микроэкономики.

— Вы утверждаете, что потребление молочных продуктов сократилось и что для того, чтобы вернуть потребителя, нужно снизить цены, — начал Грегуар. — Так?

— Да, — подтвердил Петер Малигорн.

— Мне кажется, — произнес Грегуар, — что ваши утверждения ошибочны. Спрос чувствителен к изменениям цены, только если речь идет не о продукте первой необходимости. Вы мне скажете, что повышение стоимости процессоров, ведущее к подорожанию компьютеров, вызовет падение уровня продаж, и я, бесспорно, соглашусь. Но молоко — это продукт ежедневного спроса. И если спрос снижается, это происходит не из-за цены, которую нужно сейчас снизить, заставляя производителей задыхаться, а из-