По некоторым берущим начало в роду причинам родитель может быть так связан со своими предками или со своим личным психотравмирующим опытом, что эмоционально будет недоступен для ребенка. Родитель находится в такой связи, что не может дать ребенку внимание, заботу, близость. Или, например, родители ребенка настолько молоды, что сами по своей сути являются еще детьми и не могут в психологическом и эмоциональном плане быть родителями для своего ребенка. Родитель не по своей воле не способен по-настоящему быть родителем для своего ребенка. Родитель несвободен, он переплетен с чем-то или кем-то в роду. Или он находится под влиянием личных психотравм. Можно условно выделить несколько видов такой связи:

1.  Связь с кем-то из родительской семьи. С чьей-то тяжелой судьбой, ранней смертью (брата, сестры, матери, отца), абортированными братьями или сестрами. Возможно, родитель замещает родителя или партнера для своего родителя.

2.  Связь с прежним партнером.

3.  Связь с личными травмами : собственным абортированным или умершим ребенком, выкидышами, со своей тяжелой болезнью.

Во всех этих ситуациях родитель физически рядом с ребенком, но психологически и эмоционально отсутствует. Враждебное, агрессивное, пассивное, безразличное, беспокойное поведение родителей – это результат их травматического опыта. Что чувствует при этом ребенок? В отношениях с родителями нет стабильности, заботы, защищенности, безопасности. Кто в этом случае для ребенка родители? Кто он в их семье? Какую роль он при этом играет? И какое место в своей системе занимает?

Ребенок лишается чувства привязанности к своему родителю. Что при этом происходит в душе ребенка? Ребенок не имеет того контакта со своими родителями, который ему необходим как ребенку. В семье все перепутано. Родители не могут дать своей родительской любви, внимания, заботы. Дети, видя слабость родителей, стремятся их поддержать, дать им то, что родителю необходимо, – поддержку, заботу, помощь. Дети на всю жизнь соединены невидимой, но прочной связью со своими родителями. Они дают им свою любовь, несмотря ни на что. Они любят родителей, когда те не любят сами себя. Они любят родителей, когда те испытывают стыд и отвращение к самим себе.

В результате опыта эмоциональной привязанности между матерью и ребенком, отцом и ребенком ребенок не получит. А значит, уже став взрослым, человек не будет способен на эмоциональную привязанность в отношениях со своим партнером, со своими детьми. Вытесненные чувства родителей наполняют его душу. Ребенок слепо любит каждого родителя, вне зависимости, каков родитель с точки зрения окружающих людей, хороший или плохой. Из-за своей любви ребенок готов ради отношений с родителями, ради сохранения связи с ними брать все, что они дают. Но вместо родительской любви его наполняют вытесненные его родителями чувства. И ребенок впитывает все неприятные переживания своей матери и своего отца. Ребенок всегда остается привязанным к своим родителям. Он хочет, чтобы они его любили. Он хочет любить их, он тянется к ним. Но родительской любви он не получает, и из-за этого в его душе на всю жизнь поселяется внутренний конфликт.

С одной стороны, уже взрослый ребенок упрекает родителей в несправедливости, в отсутствии заботы, любви, в насилии, а с другой стороны, в его душе живет безусловная любовь к родителям. И психотерапевту сразу видна эта любовь. Когда уже взрослый человек на приеме начинает говорить о чем-то тяжелом в детстве, он чаще всего говорит с упреком или другими какими-то чувствами, иногда с безразличием. Но когда речь идет о ком-то из родителей, человека вдруг охватывают, подчас неожиданно для него самого, сильные чувства, внутренний трепет, на глазах появляются слезы. Это и есть любовь внутреннего ребенка, несмотря ни на что. Несмотря на все жизненные обстоятельства, ребенок продолжает любить своего отца и свою мать. Несмотря на физическое, эмоциональное и сексуальное насилие, любовь продолжается.

Когда речь идет об эмоциональной недоступности родителя, ребенок должен отпустить родителя. Ребенку не решить того, с чем связан его родитель, но он может избавиться от тоски по нереализованной привязанности. Родитель тоже был ребенком, и, как ребенок, он делал что-то для своих родителей, возможно, он несет что-то за них. Он платит своей жизнью, своей судьбой за то, что ребенку не разрешить даже ценой своей судьбы или своей жизни.

Анна обратилась на прием из-за беспокоящей ее головной боли. Ей 36 лет. Она с 20 лет испытывает головную боль, неоднократно обращалась к врачу. Проходила лечение, врачи меняли диагнозы, но улучшение наступало незначительное. Анна давно думала обратиться к психотерапевту, как ей рекомендовал невропатолог, но все не решалась сделать этот шаг. Что стояло за симптомом Анны? Как оказалось, это тоска по матери. А что было с мамой Анны? С детства Анна помнит свою маму постоянно болеющей, она перенесла тяжелую операцию, химиотерапию, когда Анне было 6 лет, часто проводила время в больницах. Мама Анны была эмоционально недоступной из-за своей болезни. Она, конечно, заботилась о ребенке, но находилась через свою болезнь в связи со своей родительской семьей. И это ограничивало доступ ребенка к матери. Анна все еще тоскует по своей матери. Внутренне она еще ждет от нее тепла и родительского внимания. Что это значит для Анны? Если она стремится справиться с головной болью, то следует отказаться от своего желания получить от матери тепло и внимание. Маму нужно отпустить. Какое решение должно быть для Анны? Ей нужно внутренне посмотреть на маму, на то, как та к ней относится, на ее судьбу и сказать: «Дорогая мама, сейчас я вижу тебя и твою судьбу. Я уважаю то, что ты несешь, я уважаю твою судьбу и твою боль. Теперь я соглашаюсь… и я отпускаю тебя». После этих слов Анна начала плакать…Через две минуты она успокоилась, и мы продолжили: «Мама, самое ценное, что ты мне дала,  – это моя жизнь, и я принимаю ее. Самое главное я получила. Остальное я сделаю сама». Еще несколько минут после работы Анна посидела молча, затем сказала: «А боль прошла». Оказывается, на прием она пришла с головной болью, после работы она исчезла. После консультации, через три недели, Анна позвонила и сказала, что виделась со своей мамой. Вот что она добавила: «Что-то изменилось в наших отношениях, не знаю, что именно, словно нам обеим стало легче. Мы давно с мамой так душевно не разговаривали и не смеялись. Уже больше недели головная боль вообще не беспокоит, и это необычно и удивительно, жизнь обрела какую-то ясность».

Андрей обратился на прием из-за учащения приступов бронхиальной астмы. Это заболевание появилось у него в детстве, но протекало с периодическими обострениями, более или менее благоприятно. Сейчас он переехал в другой город, живет год отдельно от родителей, и в течение этого года приступы дали о себе знать. Уже три раза наблюдалось обострение заболевания, один раз пришлось проходить курс лечения в условиях стационара. Поскольку Андрей стал интересоваться причинами своей болезни, он наткнулся в Интернете на информацию о том, что болезнь может носить психосоматический характер. И связал ухудшение своего состояния с отъездом из родительского дома. Что стояло за болезнью Андрея? Оказалось, что это связь с событиями из маминой жизни. До рождения Андрея его мама перенесла два самопроизвольных аборта, то есть выкидыша. Беременности были желанными, оба супруга с нетерпением ждали ребенка. Когда родился Андрей, вся семья была счастлива, хотя его матери и пришлось практически всю беременность провести в больнице. Была ли мать доступна для родившегося ребенка? Нет. Ее боль рядом с нерожденными детьми. Приступы бронхиальной астмы – это результат потери родителя как родителя, в данном случае матери. И вероятно, когда Андрей покинул дом, эта потеря матери снова дала о себе знать. Что будет решением для Андрея? Согласиться с тем, с чем связана его мать. Решение практически похоже на решение для Анны. Ведь и Андрей, и Анна, и много других моих пациентов несут внутри свое желание уйти из жизни вместо кого-то из своих родителей. И решение в том, чтобы согласиться с судьбой родителей. Согласиться, принять и оставить родителя в покое. Это тонкий внутренний процесс. Ведь давать родителям то, что по рангу в семейной системе ты не должен давать,  – это, с одной стороны, нарушение порядков души, а с другой – сам себе кажешься благородным и сильным. Но такая внутренняя жертва не меняет ничего для жизни родителя. И цена такому «благородству» – собственная жизнь, собственная судьба.