У Игоря Игумнова не было времени на долгие разъяснения. Он не мог позволить себе паники, не мог допустить даже малейшей ошибки. Он не имел права сейчас даже отдать приказ об эвакуации, поскольку где-то поблизости находилась вторая группа гоблинов – любая показная активность чревата тем, что они могут начать свои действия немедленно.
В наушнике у Игумнова только что прозвучал доклад Звягина – о том, что вертолет «МИ-8МТ» с десятью сотрудниками спецназа антитеррора на борту уже подлетает к Краснореченску. Место для высадки спецназа уже определено – площадка близ стадиона «Химик», это всего в километре от комплекса перинатального центра.
– Рядовая проверка, – отрывисто произнес Игумнов. – Доктор, сядете во вторую машину! Подъедете к главному корпусу, проведете двух моих людей в вестибюль!
Затем жестом показав водителю той машины, из которой только что вышел сам, чтобы тот не задерживался, чтобы проезжал к ближнему строению.
Игумнов еще в машине снял пиджак, оставшись в одной белой сорочке. Он снял также наплечную кобуру с ремнями, передав табельный ствол водителю. Глянув по сторонам, подошел к цветнику и быстрыми, резкими движениями сорвал несколько росших там тюльпанов.
Если Волков прав в высказанных им предположениях, если отметка на трофейной карте соответствует действительности, то транспорты этой второй группы гоблинов должны стоять в соседнем переулке, где-то с восточной стороны периметра медцентра. Вот туда-то Игумнов, выбравшись обратно с территории медицинского центра, и направился.
В тот самый момент, когда Игумнов шел вдоль двухметровой решетчатой ограды роддома в сторону примыкающей к центру улочки, на одной из остановок маршрутных такси затормозил синий микроавтобус с эмблемой райотдела внутренних дел.
Из салона выскочили трое мужчин, один из которых был в форме офицера полиции. Здесь, на площадке, стояли четыре микроавтобуса – «Газели» желтого цвета с шашечками. Сотрудники полиции, двое из которых в штатском, подбежали к водителям – те коротали за разговором время у одного из этих микроавтобусов.
Полицейский в звании капитана показал служебное удостоверение. Объяснение было коротким и жестким. И уже через минуту две желтые «Газели», обретя на время новых водителей, выехали с площадки и понеслись в сторону стадиона – туда, где уже был слышен рокот винтов заходящего на посадку вертолета…
Игумнов шел по тротуару вдоль ограды роддома. Здесь, в этом квартале, примыкающем к улице Ленина, тихо, покойно; прекрасная погода; веет ветерок, сквозь кроны деревьев ласково светит еще не жаркое солнце.
Ничто не предвещает опасности, вся округа дышит спокойствием. По левую руку, за оградой, через которую перемахнуть взрослому сильному мужчине не составит никакого труда, торцом к этой улочке, расположены оба пятиэтажных строения межрайонного перинатального центра.
Игумнов держал цветы в полусогнутой правой руке; всем своим видом он пытался дать понять тем, кто, возможно, за ним сейчас наблюдает, что он один из тех, кто пришел к роддому с определенной целью. Что он либо молодой папаша, либо товарищ того, у кого в семье случилось прибавление…
Вскоре он уже засек обе машины. Они были припаркованы на правой от него обочине примерно посредине этой небольшой улицы, с которой можно заехать также во дворы нескольких развернутых торцами пятиэтажек. Микроавтобус марки «Фольксваген» и темно-серая «десятка»… Стекла микроавтобуса сильно затемнены, как, впрочем, и «десятки». Обе машины стояли рядышком, въехав правой парой колес на узкий в этом месте тротуар.
Косые лучи восходящего солнца просвечивали оба этих автомобиля. Там определенно есть люди: в салоне «фолькса» шестеро или семеро пассажиров, в «десятке» – трое…
Возле «Фольксвагена» стоял мужчина – единственный, кто из этой публики решился выйти наружу. Наверное, наблюдатель. А может, водитель, кто знает. Это довольно молодой еще человек, ему лет двадцать восемь. Темноволосый, горбоносый, одет в темные мешковатые брюки и широкую клетчатую рубаху с засученными рукавами. На голове бейсболка, глаза скрыты темными линзами солнцезащитных очков.
Игумнов ощутил на себе его липкий внимательный взгляд. Но он не позволил себе – чтобы не выдать себя напряженным взглядом – посмотреть ему в глаза. Игумнов неспешно шел по узкому тротуару вдоль ограды роддома; голова повернута в ту сторону, где находились здания медцентра, на лице легкая улыбка (если бы кто знал, чего это ему стоило).
Лишь пройдя всю эту улочку и зайдя за угол, Игумнов выдохнул. Подходя к воротам он на короткое время остановился. Повернул голову, прислушиваясь к звукам, доносившимся откуда-то с южной окраины. Это было похоже на звуки дальней грозы… началось?
Он достал из кармана смартфон. Услышав в трубке голос Звягина, командира прилетевшей из Краснодара «спецуры», стал докладывать о том, что только что видел своими глазами, пройдя вдоль ограды местного роддома – о двух машинах, стоящих в переулке.
Двое гоблинов выпустили от ворот несколько гранат из «РПГ-7». Обе патрульные машины загорелись.
Алексей выпустил очередь по показавшейся на крыше фигуре, заставив боевика отпрянуть… И тут же – махом – взлетел сначала на капот «Ауди», затем на крышу, а с нее уже и на низкий, не выше человеческого роста, короб гаража. Перекатился; с положения лежа открыл огонь по боевику, находящемуся всего в десяти метрах! Тот, вероятно, не ожидая такой прыти – и даже наглости! – от противника; и был не готов к такому повороту событий!.. Автомат у него висел на шее, поверх укладки; в руке ручная граната. Если бы Алексей не вскочил на крышу, то, с большой долей вероятности, этот гад пробросил бы ему сверху гостинец!
Эта мысль промелькнула в долю секунды, со скоростью вылетевшей из канала оружейного ствола пули! Гоблин, получив три или четыре пули в грудь, опрокинулся на бок; граната, которую он держал в руке, так и не взорвалась.
Волков повел дулом автомата вдоль кромки крыши. Еще несколько гоблинов уцелели. Те трое в полицейской форме, которых он успел мельком заметить… где они? Наверное, соскочили с крыши, оказавшись с другой стороны гаражного ряда?!
На западной оконечности боксов, на крыше, видны двое… Это те, кому он послал гостинчик пару минут назад – подбросил им на крышу «цитрус». Возле одного – снайперская винтовка. Похоже, это тот самый снайпер, о котором его предупреждал Фомин… Как бы то ни было, эти двое мертвы; их позы не оставляют в этом никакого сомнения. Крыша посечена осколками; в одном месте зияет провал, оттуда курится сизый дым.
– Ай, молодец, сержант! – пробормотал Алексей, услышав звуки коротких автоматных очередей. – Ну, наконец-то!..
Звуки выстрелов доносились именно с той стороны, где остановился полицейский «Форд».
«Наверное, – подумал Волков, – сержант засек кого-то из гоблинов… Наверняка кто-то спрыгнул с крыши по другую сторону гаражного ряда, ближе к стене! Вот по нему-то он, молодчага, и открыл огонь…»
Алексей, так и не обнаружив более никого из этой паскудной компании – живых, имеется в виду, а не трупов – на крышах гаражей, спрыгнул сначала на крышу «Ауди», а с нее на землю. Здесь же находился Фомин: ветеран, устроившись на гаражной покрышке у самого входа, держа автомат правой рукой, был готов открыть огонь… Но пока в этом не было необходимости.
– Дядя Саша, – на ходу крикнул Волков, – оставайся пока здесь! А я выгляну за «угол», посмотрю, что там происходит.
Волков ошибался: стрельбу от «Форда» вела Анохина, а не сержант. Перебравшись к патрульной машине, она сначала бросилась к полицейскому. У сержанта было прострелено правое предплечье – пуля, выпущенная снайпером из «СВД», пробила бронник, прошила насквозь плечо у ключицы и улетела куда-то дальше, в пространство лежащего за дорогой вплоть до лесопосадки пустыря.
Светлана хотела было забраться в салон – за аптечкой, чтобы оказать молоденькому сержанту первую медпомощь. Но уже в следующее мгновение поняла, что не успеет, что не сможет этого сделать: всего в
