Он хотел добавить, что теперь это очень большая редкость в больших застроенных городах, но оглянувшись, осекся на полуслове.

            Лицо Веры внезапно стало чужим и холодным.

            Только тут он сообразил, что могла подумать она после оплошности Галины Степановны!

            Молча допив полуостывший чай, он сказал, что пойдет в редакцию - знакомиться с коллективом.

            Вера с трудом поднялась, вышла и вернулась с ключом:

            - Вот, - сказала она и закашлялась. – Откроешь сам, когда вернешься…

            - Хорошо, - согласился Александр, уныло вошел в свою комнату, чтобы взять сумку, и ахнул: рыжий кот, сидя на письменном столе, помечал и царапал когтями его рукописи!

            - А ну, брысь! – воскликнул Александр и, видя, что кот не обращая на него никакого внимания, продолжает делать свое безобразное дело, подскочил и смахнул его со стола.

            Смахнул и, оглянувшись, увидел Веру.

            - Пожалуйста! – прислонившись к косяку двери, сквозь кашель сухо попросила она. – Не надо обижать моего кота… Это единственный мой друг…

            - Но вы посмотрите, что он сделал с моими рукописями! – от возмущения забыв, что они перешли на «ты», принялся показывать изуродованные листы Александр. – Хорошо, что хоть второй экземпляр успел отцу Игорю передать!

            - У тебя хоть второй экземпляр есть. А у меня он один… единственный друг! – с горечью заметила Вера.

            Вспомнив, что имеет дело с безнадежно больным человеком, Александр положил рукопись на стол и примирительно сказал:

            - Может, мне лучше остаться?

            Вместо ответа Вера закашлялась и замахала руками. Мол, я и одна, без тебя справлюсь.

            - Ну, тогда я пошел? – осторожно спросил Александр.

            Вера закашлялась еще сильнее.

            Александр вздохнул и вышел, ко всему прочему, еще и хлопнув с непривычки чужой дверью.

            Такого начала знакомства он не мог представить себе даже в худшем сне!

2

            … Прошло несколько дней морского путешествия.

            Все шло как нельзя более благополучно: ветер попутный, небо почти безоблачное. Настроение у Клодия - приподнятое, как это бывало всегда перед началом великих дел. Из полутора своих тысяч рабов он взял с собой больше тридцати для услужения им по дороге. Лучшие вина. Самые изысканные яства. Шелковые одежды. И они ни в чем не знали недостатка.

            Рабами-гребцами руководил новый, нанятый Клодием келевст: устрашающего вида испанец, с кулаками, как два кузнечных молота, и почти до глаз заросший аспидно-черной бородой.

            Увидев его впервые, Альбин только ахнул и с опаской сказал начальнику:

            - Где ты только нашел его? Ведь это явно бывший или будущий пират!

            - Я живу только настоящим! – усмехнулся в ответ на это Клодий. – А кем он был или будет, меня не касается. Главное, что он отлично выполняет свою работу, и гребцы трепещут перед ним, как мелкие рыбешки перед акулой. И потом, я плачу ему столько, что ему просто невыгодно становиться пиратом! С ним я абсолютно спокоен и могу не опасаться того, что иногда бывает на судах богатых торговцев.

            - Бунта? – уточнил умевший понимать начальника с полуслова Альбин.

            - Именно!