я важнее для Эвдема, чем все его заговоры!» — с удовлетворением подумал он и распахнул дверь.

Эвдем, занятый своими мыслями, не сразу услышал, что кто-то вошел в кабинет. Заметив, как рванулись языки пламени на светильнике, недовольно бросил:

—Ты что ли, Протасий?

—Нет, я! — спокойно ответил Пропорций.

Эвдем вздрогнул, увидев на пороге римлянина, положил ладонь на раскрытое письмо, но, поняв, что уже выдал себя, поднял на Луция побледневшее лицо.

- Ну, и что ты теперь скажешь? — невозмутимо спросил Луций. — Как мне быть дальше с вашим неприступным царем?

Эвдем, подумав, спокойно ответил:

—  Будем думать, Гней, или — как там тебя — Пропор­ций? — Луций кивнул. — Да, будем думать, как заставить Аттала завещать Пергам Риму. И надеяться либо на то, что мне все же удастся раскрыть заговор, либо на помощь твоего брата.

Эвдем нагрел над пламенем светильника отрезанную печать, ловко приклеил ее к письму и деловым тоном добавил:

—  А теперь пора вызывать самого верного моего табулярия и Протасия.

—  Протасия-то зачем? — не понял Луций, морщась от резкого звона колокольчика в руках Эвдема.

—  А затем,— заслышав торопливые шаги в коридоре, вполголоса объяснил пергамец,— чтобы он передал мой приказ во все имения срочно ковать вместо серпов с мотыгами - мечи и наконечники для копий и стрел. Думаю, что совсем скоро они будут в очень большой цене!

2. Срочный заказ

Кузница, рисовавшаяся в воображении подходившего к ней Эвбулида мрачными красками, на деле превзошла самые дурные его ожидания.

С первого же взгляда на темный, приземистый сарай, из открытой двери которого пахнуло в лицо нестерпимым жаром, на рвущееся из горна пламя и раскаленную полоску металла на наковальне она показалась греку похожей на подземное Царство Аида.

Эвбулид на мгновение замешкался. Надсмотрщик отчаянно заругался и, втолкнув раба в кузницу, торопливо выскочил на свежий воздух, захлопнув за собой дверь.

Сосий оторвав взгляд от наковальни, рассеянно кивнул Эвбулиду. Затем недовольно пок­рутил головой и, бросив тускнеющую на глазах полоску будущего серпа в сосуд с водой, глухим голосом пожаловался:

— Опять перегрел... Совсем никуда стал — руки дрожат, глаза почти ничего не видят. Это хорошо, что ты пришел...

— Как же — пришел... Привели! — усмехнулся Эвбулид.

— А мне все едино. Я со вчерашнего дня без помощника!

— А где он? — из вежливости поинтересовался грек, сбрасывая с себя всю одежду и оставаясь в одной набедренной повязке.

-— Где-где...— проворчал Сосий, мучительно кашляя в кулак.— Там, где все прежние. Где скоро и мы с тобой скоро будем. Придут два могильщика — и никто никогда и нигде не вспомнит о несчастной судьбе кузнеца Сосия.

—  Сосистрата, — поправил Эвбулид, с жалостью глядя на вольноотпущенника.

Тот лишь махнул рукой, равнодушно заметив:

—  Мне теперь все едино! Ну, что стоишь? Бери клещи. Я сейчас...

Эвбулид покорно прошел к наковальне. Пока Сосий откашливался, снова огляделся вокруг.

Первое его впечатление вскоре сменилось уверенностью, что он действительно попал в то место, откуда ни одному живому существу нет больше возврата на землю.

Сполохи огня из горна, блуждавшие по закопченным стенам, казались бесплотными тенями умерших. Пламя хрипело, подражая рычанию страшного пса Кербера. Долетавшие до сосуда искры шипели, словно змеи на шее этого трехголового охранника подземного царства. Да и сам Сосий, почерневший, высохший за последние месяцы, казался похожим на старого сурового Харона, изображения которого Эвбулид часто встречал на вазах работы старых