Все это насторожило работников милиции. Объяснение Манжулы нуждалось в уточнениях, и одессита доставили
в Коломыю. На следующий день выяснилось, что он сказал правду, документы были в порядке, вот и пришлось милиции извиниться и отпустить его,
Рассказав эту историю, Гутовский сделал паузу. Хаблак решил: выложил все, что ему известно. Но капитан вдруг сообщил исключительно интересную новость:
—
Однако же на той неделе мы все же напали на след спекулянтов. И взяли одного типа с поличным.
—
Кого? — поинтересовался Стефурак.
—
Диспетчер нашего автохозяйства.
Хаблак достал блокнот Манжулы, нужную страничку нашел сразу. После первого К, дважды подчеркнутого, стояли буквы: В. С.
—
Как зовут вашего диспетчера? — спросил он.
—
Василий Семенович Гринюк.
—
И телефон у него: пять-пятнадцать-двадцать четыре?
—
Откуда знаете?
—
Из Манжулиного блокнота.
—
Неимоверно, — в отчаянии воскликнул Гутовский, — держали преступника за ворот — и так бездарно выпустили!
—
А Гринюк признался?
—
Я же говорил: поймали с поличным.
—
Узнали, откуда у него алюминий?
—
Говорит: в прошлом году приобрел у какого-то незнакомца. Мол, хотел услужить товарищу, тот давно просил достать, а потом отказался. Вот и пришлось продавать.
—
Фамилию товарища назвал?
—
Как ни странно, да. Мы проверяли, все сошлось, Но ведь остается сам факт незаконной продажи по повышенной цене. Передадим дело в суд.
Хаблак назвал еще два телефонных номера из блокнота Манжулы, обозначенных буквой К. Раз подчеркнутой и без подчеркивания.
Гутовский отозвался сразу:
—
Первый — наш. А с тройки здесь не начинаются… — Вопросительно посмотрел на Хаблака: — Проверим?
—
Только осторожно. Не говорите — откуда.
Капитан набрал номер и тут же положил трубку,
—
Точно — наш номер. Центральная аптека.
—
Надо установить, не работает ли там кто-то с инициалами С. М.
Гутовский снова взялся за трубку, но Хаблак остановил его.
—
Не волнуйтесь, — предупредил капитан, — все будет в ажуре. Заведует аптекой старый коммунист,
член горкома
партии, он нам все и скажет.
Пекарь одобрительно кивнул.
—
Еще бы, — подтвердил, — Якимюку можно говорить все.
—
Иван Михайлович? — спросил Гутовский. — Григорий Васильевич из райотдела. Надо уточнить, только между нами, у вас работает кто-нибудь с инициалами С. М.? Кажется, нет? А мне нужно точно. Проверьте, пожалуйста. — После паузы положил трубку: — В нашей аптеке с такими инициалами никого нет.
—
Теперь сделаем так, — приказал Хаблак. — Мы со Стефураком допросим Гринюка. Давайте подумаем: вместе с вами, капитан, или нет?
—
Лучше вместе, — посоветовал Стефурак. — Гутовскому ведь известны различные детали этого дела, на которых Гринюк и может попасться.
—
Вероятно, вы правы. Давайте сюда вашего
Гринюка.
Василий Семенович Гринюк напоминал старого, одинокого, загнанного охотниками медведя. Растрепанные и давно не стриженные волосы торчали клочьями, глаза свирепо блестели, он сутулился, длинные руки свисали чуть ли не до колен, и казалось, сейчас станет, как настоящий медведь, на четвереньки.
Обвел всех хмурым взглядом и процедил:
— Не много ли вас, начальники?
—
Совсем обнаглел! — опешил Гутовский.
—
А это не наглость — честных людей под замком держать?
—
Уж не ты ли честный?
—
Свои права знаем.
Этот спор мог продолжаться бесконечно, и Хаблак подозвал Гринюка к столу, где лежала фотография Манжулы.
—
Узнаете его? — спросил Хаблак.
Гринюк уставился в снимок тяжелым, неподвижным взглядом. Потянулся к фотографии, взял ее и, немного поколебавшись, поднес ближе к глазам. Лицо у него напряглось. Хаблаку показалось, что узнал Манжулу
и
лишь тянет время, чтоб определить линию поведения.
Затем Гринюк осторожно положил фотографию на
середину стола и решительно покачал головой.
—
Не знаю… Впервые вижу,
—
Подумайте, Гринюк, — начал, успокоившись, Гутовский. — Товарищи, сами понимаете, даром бы не приехали.
—
А что мне думать: не знаю, и все тут.
—
Даже фамилии такой не слышал: Манжула? — спросил Хаблак. — Манжула Михаил Никитич?
—
Не слыхал.
—
Тогда объясните, почему в блокноте гражданина Манжулы, живущего в Одессе, записаны ваши инициалы и телефон?
—
А я откуда знаю? Может, нуждался в машине, ведь я диспетчер в автохозяйстве…
Когда Гринюка вывели, Хаблак обвел присутствующих вопрошающим взглядом. Первым отозвался Стефурак:
—
Знает он Манжулу, хорошо знает, узнал сразу, только взглянул на фотографию.
Гутовский кивнул, а Пекарь промолчал.
—
Вероятно, знает, — согласился Хаблак. — Но наши эмоции и догадки, как принято говорить, к протоколу не подошьешь. Надо искать доказательства.
На следующий день утром Хаблак со Стефураком выехали в Косов: именно оттуда Манжула написал одну из своих открыток сестре — возможно, буква К с подчеркиванием или без него могла обозначать название этого местечка. А возле Косова, буквально в нескольких километрах, находилось еще одно на К — Куты.
Оказалось, попали в десятку. Номер телефона возле подчеркнутого К и инициалы А. П. принадлежали Александру Петровичу Волянюку — шоферу автотранспортной конторы. В другом случае все тоже совпадало: в
Кутах жил шофер лесхоза Станислав Корнеевич Бабидович, Как и Волянюк, он имел телефон, их номера и были записаны в блокноте Манжулы.
Но удача, как уже успел убедиться Хаблак, всегда приходит не в чистом, так сказать, виде. Что-то обязательно должно быть не так, какие-то тучки должны появиться на небе. Вот и теперь: не
Вы читаете Взрыв
