травмированную ногу, с руками управляется превосходно, а это, в свою очередь, сказывалось на качестве управления мотодельтапланом. По крайней мере, нам дважды встречались так называемые воздушные ямы, образовывающиеся при смещении потоков воздуха. В горах они встречаются чаще, нежели на равнине. Но оба раза Волоколамов удачно выравнивал крыло и корректировал полет. Надо сказать, что такие действия требовали большой силы рук, но Никифорович был человеком тренированным, как и все офицеры моей группы, и травма ноги не мешала ему. Мне же он таким образом позволял отдыхать.

А я пользовался своим отдыхом с пользой для дела и не отрывал от глаз бинокль. Правда, к тепловизору не прибегал. Но пока мне хватало возможностей собственно бинокля. Одно место, когда проложенный в карте маршрут уже давно закончился, меня заинтересовало особенно и заставило всматриваться пристально. Да и любого следопыта должно насторожить явное присутствие тропы там, где места официально не обжитые. А тропа была хорошо протоптанной. Может быть, если ее оставили бандиты, то это не столько продукт их неаккуратности, сколько ошибка погоды. Обычно в это время года горы уже покрываются снегом, и старую тропу было бы уже, наверное, не видно под его слоем. В летний сезон тропа тоже может остаться неприметной среди травы, если не разглядывать ее сверху, причем искать целенаправленно, и не из самолета или вертолета, а с такого летательного аппарата, как мотодельтаплан.

Я обернулся и сделал знак рукой, показывая Волоколамову на тропу. Тот кивнул и положил дельталет в вираж, чтобы облететь место по кругу. Результат сказался почти сразу. Мы увидели под скальным обрывом небольшой карьер – явно дело человеческих рук. И я сразу оценил, сколько труда пришлось затратить рабам, вытаскивая оттуда камни. Много камней. Без всяких механизмов, вручную сделать такой кратер было делом непростым. Бандиты рабов, видимо, не жалели. Значит, было ради чего стараться…

Я вытащил трубку и нашел в адресной книге номер майора Желобкова.

– Тридцатый, я нашел карьер, где рабы добывали щебень. Наш бомж правильно вспомнил маршрут – тот, что ты отметил на карте. Если не гнать и с умом выбирать путь, можно потихоньку сюда проехать. Кое-где, конечно, придется валить елки, но лесники на нас, надеюсь, в обиде не будут. Техника пришла?

Не слишком толстые стволы елей боевая машина пехоты валит не хуже танка. А нам обещали прислать именно такие машины.

– Тридцать первый, я понял. К нам подошли две БМП. Имеем возможность выступить по маршруту немедленно. Боекомплект полный, можем вести серьезный бой. Нужно только заправить машины и запастись топливом. Путь не близкий.

– Хорошо. Я сейчас звоню генералу, а вы готовьтесь. Впрочем, не думаю, что с его стороны будут возражения. Позвоню повторно.

Я отключился от разговора и набрал номер генерала.

– Как облачность, Тридцать Первый? – спросил генерал.

– Небо чистое, товарищ генерал. Я нашел карьер, в котором бандиты добывали щебень для своей стройки. И тропу, идущую от этого кратера. Согласно показаниям нашего бомжа, тропа должна привести нас на саму стройку, то есть в лагерь бандитов. Моя группа получила бронетехнику, сейчас заправляет машины и готовится к выезду. Звоню за разрешением на проведение войсковой операции силами моей группы.

Вообще-то войсковая операция подразумевает привлечение посторонних сил – авиации, минометных подразделений и, если возможно, артиллерии. Тем не менее, поскольку военная разведка является составной частью армии, наши действия тоже можно отнести к войсковой операции. Тем более что нам придана бронетехника с водителями и стрелками.

– Если уверен и готов, разрешаю. Хотя лучше было бы подготовиться более основательно. Сейчас попрошу хотя бы пару вертолетов вам в поддержку. Но не уверен, что так вот сразу удастся их получить. Обычно заявка делается заранее, а без заявки они вылетают уже в случае ведения боя.

– Группа сможет добраться до места только ближе к вечеру, и бой начнется, предполагаю, уже в темноте. Не думаю, что нам могут понадобиться вертолеты. Они больше помешают, чем помогут. Да и разнесут НУРСами все в щебенку – и людей, и базу… Мы сработаем аккуратнее. Доверьтесь мне, товарищ генерал.

– Может, для усиления добавить хотя бы взвод мотострелков?

– Они только помешают. Мы сами справимся.

– Как хочешь, Тридцать Первый. Докладывай по ходу дела.

– Обязательно, товарищ генерал. Я даю команду на выступление. Пусть кто-то из ваших людей срочно заедет к нам и скопирует карту маршрута. На всякий случай.

– Я пошлю человека. Ни пуха, как говорится, ни пера! И чистого неба.

Я не стал вслух посылать генерала к черту. Как человек военный с первых шагов самостоятельной жизни, я привык уважать субординацию, и уважение к большим звездам на погонах было у меня в крови. Но мысленно все же сдержать себя не смог…

Теперь предстояло срочно решить насущную проблему, и цена верного или, наоборот, неверного решения была слишком велика, чтобы отнестись к вопросу поверхностно и легкомысленно. Правильное решение могло бы дать нам чистую победу, а ошибка могла перечеркнуть все усилия. И рейд группы оказался бы бесполезным, и наш полет оказался бы бессмысленным, и вообще все пришлось бы начинать сначала, издалека отыскивая какие-то новые подходы к банде, которая при нашей ошибке просто снимется с места и уйдет на заранее подготовленные позиции. А такие позиции, как говорит практика, готовятся всегда. Если позволяют время и возможность, банды стараются избежать серьезного боя и спрятаться. Наш случай не должен был стать исключением.

Первое, что приходило на ум, – это необходимость дождаться подхода группы. При любых раскладах и ситуациях все логические построения должны были опираться на этот момент. Но как дожидаться ее? Не в воздухе же! Боевым машинам пехоты предстоит преодолеть долгий и сложный маршрут. Я даже допускал, что технику придется оставить где-то на подступах и дальше идти своим ходом, потому что сверху, казалось бы, проходимый путь в действительности может оказаться для БМП непроходимым. Проводить это время в воздухе мы не могли физически. Во-первых, мы просто замерзли бы, потому что даже на Северном Кавказе зима точно так же бывает зимою, как генерал бывает генералом даже в Африке. Во-вторых, управление дельталетом утомительно для рук и плечевого пояса, и выдерживать нагрузки, даже сменяя друг друга, в течение целого светового дня слишком сложно…

Необходимо было искать варианты. Может быть, даже следовало вернуться на время на базу, пообедать и вылететь чуть позже, чтобы обогнать группу по воздуху. Мы с Волоколамовым нашли главное: тропу, которая вела от карьера к стройке и к базе бандитов. Вернуться сюда мы сможем уже в любом случае. Тем более что группа, по моим расчетам, могла добраться до места как раз к началу вечера, то есть незадолго до наступления темноты. Это менты и другие силовые структуры ночью стараются спать; по крайней мере, не рвутся к проведению ночных боев. Мы же в спецназе ГРУ всегда считали ночь своим временем и специально обучены для ведения действий в темное время суток. Но – к ночным действиям, а не к ночным полетам. Летать в горах ночью смерти подобно. Только один раз не успеешь среагировать, не успеешь увернуться от скалы, и все на этом кончится – среди скал никакой тепловизор не поможет, поскольку они не являются биологически активными объектами. А это значит, что дельталет с приходом на место моей группы можно спокойно оставить в стороне.

Или, как другой вариант, можно было рассмотреть ситуацию, при которой я отправил бы на базу капитана Волоколамова, которому скакать по горам в гипсе будет не слишком удобно, даже если он будет вместо одного костыля опираться на два. Но вариант с отправкой второго пилота тоже не слишком понравился, потому что группа уже, надо полагать, успела покинуть пределы комендантского городка. А кто там найдется в вечернее время хотя бы для того, чтобы помочь Волоколамову выбраться из «тележки», не говоря уже о том, чтобы закатить дельталет в ангар и выкатить утром, чтобы отправиться к нам в помощь,