этом мире, на обдумывание неисследованного, этот образ жизни она усвоила с детства. Но теперь считала, что должна отложить свою работу, забыть об указаниях мужа и долго, напряженно думать о том, что делать дальше.
Лия с Наоми закончили дневные дела; они стояли в коридоре перед кухней и смотрели во двор, наблюдая за хозяйкой с некоторой тревогой. Юдифь ничего не делала, сидела неподвижно. Близнецы, которым уже надлежало лежать в постели, играли возле кустарника, а она как будто не замечала их.
— Лия, уведи детей в дом, — сказала Наоми. — Она беспокоится. И спроси, нужно ли ей чего-нибудь. Это оживит ее.
Однако Юдифь лишь взглянула на служанку и сказала:
— Свечей, разумеется, Лия. Или думаешь, я буду сидеть в темноте?
Лия побежала за свечами. Когда она их зажгла, хозяйка отослала ее снова, и она села на ближайшую к кухне скамью во дворе вместе с Наоми. Оттуда они могли пристально наблюдать за хозяйкой и вполголоса болтать.
Свечи стали заметно короче, когда Юдифь снова пошевелилась.
— Мне нужен Ибрагим, — неожиданно сказала она.
Лия подскочила и побежала за ним.
Торжествующий Ибрагим вернулся с Даниелем, которого нашел беспокойно бродившим возле дома дяди.
— Сеньора Юдифь, я пришел сразу же, — сказал Даниель. — Что случилось?
— Пока ничего, — язвительно ответила она. — А если случилось, никто не сказал мне об этом. Я хочу знать, что происходит, и мне нужен ты, чтобы это выяснить.
На крутых склонах холмов к востоку от города долгие летние сумерки медленно переходили в темноту. Провожатый, петляя, шел по нервной земле; тропинка становилась все более и более крутой. Наконец спутник Исаака остановился.
— Сеньор, я уже не вижу его.
— Почему? — с ноткой раздражения спросил врач.
— Он быстро петлял, уходя все дальше и дальше от нас. А теперь скрылся в темноте. Не знаю, спрятался ли за чем-то или достиг купы деревьев слева от нас.
Исаак прислушался к негромким ночным звукам.
— Мы тоже направимся к деревьям.
Вооруженный фонарем, кремнем, кресалом и зная, что Исаак начал свои поиски у дома Висенса, Даниель быстро шел по кривой улице к его воротам. За пояс у него был заткнут кошелек с мелкими монетами — средством для развязывания языков.
На улице больше не было соседей, наслаждавшихся вечерним воздухом. Даниель видел лишь четверых уличных мальчишек, ведших в угасающем свете сложную игру с палочками.
— Эй, ребята, — сказал он, — кто хочет заработать монетку?
— А что нужно сделать? — недоверчиво спросил самый большой.
— Скажи, не видел ли ты моего друга. Я должен был встретиться с ним, но, кажется, перепутал место.
— Как он выглядит? — спросил один из мальчишек, с более светлыми лицом и волосами, чем остальные.
— Кто он? — спросил самый большой с уверенностью, что знает всех значительных людей.
— Сеньор Исаак, врач.
— А что, если мы все можем сказать? — спросил светловолосый. — Деньги все равно получит он?
— Если знаете все, то каждый что-то получит, — сказал Даниель, позвякивая монетами в кошельке.
— Мы видели его, — сказал светловолосый.
— Он был здесь, — робко сказал четвертый, решив принять участие в разговоре.
— Мы смотрели, как стражники епископа играли в кости, — сказал самый маленький.
— Мы поджидали
— Он решил, что видел сеньора Исаака, — заметил робкий. — Он мало кого знает. Когда он это сказал, двое стражников епископа быстро пошли за тем человеком. Но это был не сеньор Исаак.
— Да, — сказал светловолосый. — Сеньор Исаак долго не появлялся.
— Появился как раз перед тем, как Ана вынесла нам хлеба, — сказал самый маленький. — Попросила чтобы мы подождали, потому что будут сыр и колбаса. Вот мы и ждем.
— Значит, сеньор Исаак появился позже, — задал вопрос Даниель. — Куда он пошел?
— За ворота, — ответил самый большой. — С этим рослым человеком, что работает теперь там, — добавил он, указав на верхнюю часть улицы. — Он нездешний. Его зовут Марк. И с сеньором Исааком был кто-то, только не Юсуф.
Решив, что получил за свои деньги вполне достаточно, Даниель достал четыре монеты и с серьезным видом раздал их.
— Вот это да, — сказал самый большой, который не рассчитывал получить монету такого большого достоинства. — Спасибо, сеньор Даниель. И вот какое дело, — прошептал он, — ворота заперты. Если вам нужно выйти за стену, идите туда.
И снова указал в направлении верхней части улицы.
— Получишь еще монету, если покажешь, — негромко сказал Даниель.
Уже совершенно стемнело, когда Даниель пролез в небрежно закрытую дыру в стене, оставшуюся после строительства новых, более крупных, оборонительных сооружений города. Юный проводник показал ему дорожку и заверил, что сеньор Исаак и его спутник-мальчик поднимались по крутому склону холма, когда он в последний раз видел их.
Капитан стражников удивленно посмотрел на сержанта.
— Как это «потеряли»? Он что, монетка, которую уронили в солому? Господи, он взрослый человек, очень высокий, широкоплечий? Как вы могли потерять его?
— Дело было так, капитан. Я отправил туда тех двух новичков, в которых еще никто не признает наших, как вы и приказали.
— Как мы решили, сержант.
— Да, сеньор. Как мы решили. И это была бы замечательная мысль, если б они не приняли за сеньора Исаака какого-то человека, одетого, как сеньор Исаак.
— Что?
— Мимо них прошел высокий человек с посохом. Какой-то уличный мальчишка сказал: «Вот сеньор Исаак», и, не взглянув на этого человека, один из этих двух идиотов пошел за ним. Другой позвал нас, и мы, наивные, как младенцы, отправились следом. Капитан, мы вышли за нашим стражником из ворот и пошли по барселонской дороге, не понимая, что он бесцельно бредет, ища взглядом высокого человека. Он потерял его у ворот, — со злобой сказал сержант. — Стыдно подумать, что мы поддались на такой старый трюк.
— Но ведь привратник должен был знать, что врач не выходил из ворот, — предположил капитал.
— Оно так. Мы, разумеется, спросили его. Но он был так пьян, что родную мать не узнал бы, если б открыл для нее ворота. Мы прочесывали поля к западу от реки, пока я не уверился, что нас одурачили, а потом навели справки у других ворот.
— И что?
