девушки, — вот видите, как будто оно здесь и было всю жизнь.

Долли со смешанными чувствами смотрела на огромный изумруд, закрывший всю фалангу ее безымянного пальца. Два плоских бриллианта в основании платинового ободка, поблескивая, оттеняли яркий густой цвет центрального камня. Кольцо было изумительно красиво, и сразу ей понравилось, но три дня назад, получив от ювелира диадему, она узнала от Кати, что герцог сам заплатил за украшение. Для человека, брак которого должен был продлиться только год, герцог делал слишком много трат. Она посмотрела на молодого человека, но его красивое смуглое лицо было абсолютно спокойным, он только с интересом наблюдал за ее реакцией.

— Спасибо, ваша светлость, но вы уже заплатили за диадему, а теперь еще и это кольцо… Вы тратите слишком много денег на празднование брака, в который были вынуждены вступить, но не желали его. Я, наверное, не должна принимать эти подарки.

— Открою вам секрет: я всегда делаю только то, что считаю правильным, — мягко сказал Чарльз. — Никто не знает о наших договоренностях, все думают, что герцог Гленорг женится на самой красивой девушке, к тому же знатной и богатой, давайте не будем их разочаровывать. Бог так рассудил, что наша свадьба будет вторым главным светским событием сезона после визита императора Александра, я хотел бы оправдать ожидания публики.

— Вы так считаете? — Долли почувствовала в его словах правоту и сдалась. — Я возьму кольцо и диадему, но верну их вам, когда мы расстанемся.

— Стыдно накануне свадьбы говорить о разводе, это — дурной тон. Давайте притворимся, что мы обычная светская пара, сосватанная родителями — без ярких страстей, но довольная друг другом, — предложил герцог и весело подмигнул девушке. — Ну, что, Лисичка, сможете обвести остальных зверей вокруг пальца?

Девушка посмотрела в лукавые глаза своего жениха и приняла вызов:

— Я смогу, но только тогда вам придется таскать мне каштаны из огня.

— А вот это мы еще посмотрим. Хотите пари?

— Какое? — удивилась Долли.

— Вы не сможете изобразить счастливую новобрачную в течение двух дней празднований. — Чарльз поддразнивал девушку, и получал огромное удовольствие, глядя, как зажглись золотыми огоньками ее зеленые глаза и оживилось нежное личико. — Ставлю кольцо и диадему против того, что вы разрешите мне поцеловать вас так, как я захочу.

— Но я почти ничем не рискую, это — нечестное пари, — засомневалась Долли.

— А вы сначала выиграйте его, а потом говорите, — парировал ее жених.

— Ну, хорошо, спорю, — согласилась княжна.

Герцог символически два раза плюнул на ладонь и протянул девушке руку, она, засмеявшись, тоже поплевала на ладонь и пожала руку жениху.

— Отлично, мы поспорили, победителя определяем послезавтра вечером, — подвел итог Чарльз, — но давайте начнем с того, что будем звать друг друга по именам, иначе нам никто не поверит. Попробуем?

— Чарльз, — тихо произнесла княжна, как бы пробуя звучание нового имени.

— Прекрасно, Долли, вы так хорошо произносите мое имя, что это — уже подарок. Считайте, что кольцо вы уже выиграли, на кону остается диадема.

— Нет уж, действуем, как договорились, — твердо сказала девушка, — я слышала, что для англичан пари — святое дело, нечего менять правила, если пожал руку сопернику.

— Сдаюсь, — признал поражение Чарльз, — моя русская невеста пристыдила меня за плохое знание английских традиций. Пойдемте, погуляем по саду, тем более что он у нас теперь общий.

Они прошли через калитку, обошли все дорожки парка Гленорг-Хаус и по кружевному мостику поднялись в беседку. По лицу невесты герцог видел, что и она вспомнила их ночную встречу на этом месте.

— Я вас очень испугал той ночью? — виновато спросил он, — ведь вы упали в обморок.

Долли напряженно молчала. Он видел, что она мучительно решается на что-то, и, наконец, девушка твердо посмотрела ему в лицо и сказала:

— Это не только моя тайна, поэтому всего я вам не скажу, но дело в том, что почти год назад моя подруга попала в беду. Я пыталась ее выручить, но преступник, похитивший ее, запер и меня в своем доме. К счастью, у меня был с собой пистолет, правда, всего с одной пулей. Я выстрелила в замок, открыла дверь и сбежала. Потом я привела в этот дом своего крестного с отрядом из слуг. Мы освободили мою подругу — к счастью, она не пострадала, но преступник уже сбежал. Теперь его ищет полиция, а мы обе — свидетельницы против него, и, похоже, он охотится за нами. По крайней мере, в нашем имении под Москвой он стрелял в меня. Поэтому я так испугалась, когда вы меня схватили — ведь дом был необитаем, и мне показалось, что это Островский снова нашел меня.

Долли замолчала и сидела, не поднимая глаз. Чарльз легонько коснулся рукой подбородка девушки и приподнял ее лицо. На него смотрели два изумрудно-зеленых глаза, в которых плескалась боль.

— Поэтому вы не хотите выходить замуж? — осторожно спросил он, — слишком сильное разочарование в мужчинах?

— Мне не нужно выходить замуж — мои родители и бабушка позаботились об этом, я хочу жить свободной и заниматься любимым делом.

— И что же вы будете делать, когда я отпущу вас на волю с вашими деньгами? — заинтересовался Чарльз. Его невеста всё больше интриговала молодого человека.

— Я буду разводить верховых лошадей.

— Не может быть, — изумился герцог.

— Ну вот, и вы туда же, — разочарованно заметила Долли и встала со скамейки.

— Не обижайтесь, просто я поражен в самое сердце, — модой человек в один прыжок догнал княжну, загородил ей дорогу и объяснил: — ведь моей самой заветной мечтой всегда было разведение лошадей! Золотой и Бронзовый были моей первой победой, но теперь мне придется всё начинать заново. Давайте, пока мы будем женаты, работать вдвоем.

— Можно мне подумать? — всё еще обиженно спросила Долли.

— Конечно, можно, дорогая, только не тогда, когда будете отвечать священнику, — заметил герцог и, заглянув в лицо своей невесте, очень обрадовался, увидев ее слабую улыбку.

— Пойдемте, я провожу вас домой, иначе все дамы семейства Черкасских четвертуют меня за нарушение приличий.

Чарльз проводил Долли домой, а сам вернулся в свою спальню. Из его головы не шел рассказ девушки. Похоже, что в столь юном возрасте она пережила серьезную драму, может быть, в этом были затронуты и ее чувства; и открытым оставался вопрос: если девушка так боится этого Островского, что за ужас ей пришлось пережить… Если Долли подверглась насилию, она, скорее всего, не сохранила невинность. Герцог вспомнил свои требования, которые он предъявлял к невесте. Долли принадлежала к знатному роду, была богата, но вот, скорее всего, уже не девственна.

Но какая ему разница, если он всё равно заключает фиктивный брак? Задав себе этот вопрос, он вдруг понял, что не хочет, чтобы брак был фиктивным, а хочет, чтобы это яркое, веселое создание осталось с ним навсегда. Да что это с ним случилось? Он всегда был спокоен и разумен и никогда не менял своих решений. Герцог уставился на себя в зеркало, как будто видел в первый раз. Нет, он был таким же, как всегда, только теперь, вопреки его воле, все его мысли были заняты русской княжной, на которой он собирался вынужденно жениться.

— Но почему же вынужденно? Ведь план, как замять скандал в Хартфорд-хаус, предложил я сам, никто на меня не давил, — сказал Чарльз своему отражению и подумал, что замять скандал можно было бы, просто принеся извинения хозяину. Да, княжну не стали бы принимать ни в одном доме в Лондоне, но это, судя по ее же словам, девушку совсем не расстроило бы. Он сам хотел этого брака, поэтому и предложил его, а всё его критическое отношение к Долли и его раздражение были следствием того, что он не мог ее получить, хотя и очень желал.

Герцог честно заглянул в свое сердце и понял, что на самом деле всё было очень просто, и только нежелание признавать истину позволило ему так долго закрывать глаза на очевидные факты. Он любил