пометками. Он заранее готовился к бегству? Почти все объявления перечеркнуты, только четыре самых нижних остались нетронутыми.
Он в одном из этих адресов?
Зазвонил телефон. Юля ответила и услышала женский голос очень приятного успокаивающего тембра:
— Простите, это кто?
— А… А это кто?
— Очень мило! Роман дома?
— Нет, Ромы нету…
— И на работе нет, и мобильный не отвечает. Вы кто, его подружка?
— Ну, можно сказать, и так.
— А я его мама, и я волнуюсь. С ним все в порядке?
— Да, с ним все хорошо, он просто уехал ненадолго в командировку. Скоро должен вернуться.
— Прошлый раз мне тоже сказали, что он в командировке, а он лежал в госпитале.
— Нет, вы не переживайте, с ним вправду все хорошо, он жив и здоров. Он мне звонил вчера.
— Я его почти полгода не слышала. Как придет, пусть сразу позвонит нам в Найроби.
— Я обязательно передам.
— Спасибо. А как вас зовут?
— Юля.
— Спасибо, Юля. Меня зовут Наталья Петровна. Я рада, что Ромка не один. Теперь мне будет поспокойнее. Вчера еще сон плохой, и жара тут такая… Ну, ладно, не буду больше вас отвлекать, Юлечка. Всего доброго.
— До свидания.
Только теперь Юля заметила, с какой силой стиснула во время разговора телефонную трубку.
Положила ее, перевела дыхание.
И снова взялась за газету:
— Где же тебя искать, майор Шилов?
Разговор с зав. отделением получился тяжелым.
Операция необходима, и тянуть с ней нельзя. Теперь уже — совсем нельзя, в состоянии матери произошли значительные изменения к худшему. Стас мало что понял из медицинской терминологии, которой обильно сыпал пожилой армянин… Но при чем здесь терминология? Основное-то ясно!
— Какие шансы на успешный исход операции? — спросил Стас, и тут же устыдился вопроса.
Доктор начал что-то отвечать, как всегда, излишне подробно. Скрябин уже не слушал его. Где найти деньги? Такой суммы ему за всю жизнь в ментовке не заработать. Даже половины. Квартира не приватизирована, так что быстро ее не продашь. Занять в банке под ее залог? Наверное, это как-нибудь можно устроить. Но дадут столько, что все равно не хватит на операцию, да и волокита с оформлением потребует времени, которого нет. Взять в долг у знакомых? В лучшие времена можно было одолжиться у Шилова, но сейчас не лучшие времена. Есть несколько знакомых предпринимателей и бывших ментов, подавшихся в коммерческие структуры на большие оклады. Наверное, десять — пятнадцать тысяч долларов таким образом удастся собрать, но этого не хватит даже на первый взнос, чтобы начать подготовку к проведению операции. Врач умолк, выжидательно глядя на Скрябина. Кажется, он говорил что-то про шансы…
— Спасибо, Аркадий Байрамович. Я вам позвоню.
Выйдя из больницы, Скрябин направился к метро. Надо ехать в бизнес-центр, забирать машину. «Наружка», наверное, его заждалась. Сидят и гадают: то ли он с кем-то встречается в одном из многочисленных офисов, прошерстить которые за прошедшие три час смогла бы только рота ОМОНа, то ли выскользнул из-под наблюдения, и неизвестно, когда и где объявится теперь. В любом случае, им придется объясняться с начальством. И второй раз так легко ускользнуть от них не удастся.
По дороге подвернулось кафе. Скрябин как-то был в нем вместе с женой и запомнил, как Светка восторгалась качеством блюд при доступных ценах и качественном интерьере.
Стас зашел, взял кофе с какими-то блинчиками. Задумавшись, не заметил, как проглотил их. И как возле его столика остановился молодой мужчина в светлом плаще:
— К вам можно присесть?
— По-моему, есть свободные места.
Мужчина все-таки отодвинул стул и сел:
— Вы меня не помните, Станислав Александрович? Я раньше работал в Следственном управлении.
Скрябин присмотрелся: на мента, пусть даже бывшего, мужчина не походил — Филипп Киркоров, только в очках и с выпрямленными волосами, а не офицер. Но, тем не менее, это действительно бывший следователь, а ныне адвокат по фамилии Лукошкин, а по имени… Имя не вспомнить. Он проработал недолго, и не оставил следа в анналах милицейской истории, тогда как на адвокатском поприще преуспел значительно больше.
Стас кивнул, показывая, что узнал:
— А потом защищали Лешу Большого по убийству в казино. Вашими стараниями его оправдали.
— Правильно, — Лукошкин улыбнулся. — У меня к вам разговор.
— Приходите в Управление, мне сейчас некогда.
— Я по личному вопросу.
— Это ваши проблемы.
— Вы не поняли. Я по вашему личному вопросу. Как здоровье матушки?
Скрябин напрягся:
— Не понял.
— Дело в том, что я случайно узнал о вашей проблеме, и готов помочь ее решить.
— То есть вы — Санта-Клаус?
Лукошкин натянуто рассмеялся:
— Почти. Люди, интересы которых я представляю, весьма финансово обеспечены, и для них не составит труда оплатить операцию вашей матери.
— И что я буду должен взамен? Списки милицейской агентуры?
Лукошкин конспиративно понизил голос:
— Ну что вы! Всего лишь адрес квартиры, где скрывается некто Михаил Краснов.
— По-вашему, я похож на убийцу?
Адвокат перестал улыбаться, и сказал жестким голосом, совершенно не соответствующим его внешнему виду:
— Вы похожи на человека, у которого умирает мать. И с чего вы решили, что речь идет об убийстве? С мальчиком просто поговорят об отказе от данных ранее показаний.
— После чего он повесится, оставив соответствующее заявление. Лукошкин, пока я не сломал вам пару костей, идите подобру-поздорову.
— Я думал, вы любите маму больше, чем свою работу. — Адвокат встал и отработанным жестом бросил на стол визитку: — Это вам на случай, если вы передумаете. Всего доброго, Станислав Александрович!
Стас откинулся на спинку стула и закрыл глаза.
Юля приехала к себе на работу.
Офис располагался на верхнем этаже большого торгового комплекса и занимал несколько секций с большими витринами, в которых были выставлены образцы продукции и плакаты с рекламой.
Издалека заметив подругу, Наталья выскочила навстречу:
— Привет! Фомина рвет и мечет. Ты принесла эскизы?
