— Его тоже, само собой. Им в камере на пару веселее будет.

Голицын встал, подошел к столу Кожуриной.

Она продолжала разглядывать пальцы, подправляя кроваво-красный маникюр.

— Тань… Ведь это Арнаутов тебя подбил? У него на Шилова давно зуб. Ты не допускаешь, что это его подстава?..

Кожурина воткнула кисточку в пузырек с лаком. С прищуром посмотрела Юрке в глаза. Она уже чувствовала, что он сейчас скажет. Ничего особенного, об этом давно шептались в прокуратуре.

И как только он это сказал, мгновенно отреагировала.

— …или ты замуж любой ценой хочешь?

— А не пошел бы ты на все буквы? Пока лицо целое!

Голицын хмыкнул и, качая головой, вышел из кабинета.

А уже через пятнадцать минут он разговаривал с Шиловым.

Они прогуливались по скверу неподалеку от здания прокуратуры.

— Значит, говоришь, банда Шилова — Дробышева? — усмехнулся Роман.

— Угу.

— Красиво звучит!

— Я поговорю с прокурором…

— Подставишься, и тебя тоже в оборотни запишут.

— Попытка — не пытка.

— Спасибо. Но, вообще-то у меня к тебе другая просьба. Мне надо Мишу Краснова выпустить на подписку. В тюрьме его заставят изменить показания, как Селиванова, или убьют.

Голицын что-то прикинул, вздохнул:

— Да-а, дела! Это надо с шефом решать.

— Попробуешь что-нибудь сделать?

— Попробую. Когда надо?

— Сейчас уже надо. Потом будет поздно.

— Как всегда. Ладно, давай!

Пожав Шилову руку, Юра ушел.

В эфире неслись короткие переговоры групп наружного наблюдения:

— «Первый» — «Шестому»: что у вас?

— Объект сел на скамейку, курит. Связь уходит. Ведем ее?

— Установите, кто такой, и догоняйте нас.

— Понял, первый. Работаю.

Шилов приехал домой, но заходить в квартиру не стал. Постоял на лестничной клетке, наблюдая в окно. Когда во двор въехала и скромно заняла место в ряду других машин неприметная «шестерка» темного цвета, он тихо выругался.

Выругался в свой адрес. Дебил! Ты что, первый год в розыске? Раз они взялись прослушивать телефон, то и «ноги», конечно, приставили. Как долго они за ним ходят? Еще вчера померещилось «что-то такое». Он проверился, и решил — действительно, померещилось.

Так, что они могли видеть сегодня? С утра поехал на работу, пробыл там несколько часов, потом встретился с Юркой Голицыным. Но сам факт такой встречи ничего компрометирующего в себе не содержит, а их разговора «ноги» услыхать не могли. Юрка отправился в прокуратуру — наверняка его проводили, чтобы установить личность, — он же приехал сюда, купив по дороге газету.

А что было вчера и позавчера? Ладно, потом будет время вспомнить и проанализировать свои перемещения и контакты. Но, если навскидку, ничего особенно ценного для УСБ слежка пока принести не могла.

Шилов позвонил в соседнюю квартиру. Открыла пожилая хорошо одетая женщина.

— Лариса Павловна, здравствуйте!

— Да, дорогой.

— Можно от вас сделать звоночек, а то у меня телефон барахлит.

— Господи, да конечно. Проходите на кухню, Ромочка… А я стираю.

— Спасибо. — Шилов устроился у телефона, а женщина скрылась в ванной, где шумела вода и работала стиральная машина.

— Как родители?

— Да ничего, позванивают, — Шилов нашел в газете объявления о сдаче квартир и взялся за телефон.

Большинство квартир оказалось уже сдано. Повезло с одним из самых последних: и место удобное, и условия ничего.

— Хорошо. Нет, смотреть не буду, въеду прямо сегодня. Хорошо… Хорошо… Договорились!

После этого Шилов перезвонил Соловьеву:

— Серега! Бери нашу гражданскую «девятку» и подъезжай к Гостинке, на Перинной линии. Где-то через тридцать минут. Понял? Все.

Поблагодарив Ларису Павловну, Шилов ушел.

На кухонном столе осталась лежать открытая на разделе «Сдача жилья» газета с рукописными пометками Шилова.

Виноградов раскладывал на компьютере электронный пасьянс «Солитёр».

Он делал это три-четыре раза в течение рабочего дня, чтобы, как он сам говорил, освежить голову. Пасьянс, чашка чая с лимоном — и можно снова работать.

Раздался стук в дверь.

Виноградов свернул игру, придал лицу нужное выражение и развернулся от компьютера к основному письменному столу:

— Войдите!

Вошел Федоров. По его виду было понятно, что есть какие-то новости.

— Ну, что у тебя? — поторопил Виноградов.

— Шилов конспиративно встречался со следователем, у которого дело Чибиса. Сейчас сидит дома.

— Дома? В три часа дня? Хор-роший работничек! О чем они говорили?

Федоров виновато пожал плечами.

Виноградов хотел распорядиться, чтобы «наружка» немного походила за следователем, но вовремя вспомнил что работать за прокурорскими они по закону не имеют права. Вот если бы следак был своим, милицейским…

— Ладно, спасибо. Иди.

Когда Федоров вышел, Виноградов снял трубку телефона:

— Соедините меня с Арнаутовым…

Шилов поставил «Альфа-ромео» у Гостиного Двора на Садовой, прошел по галерее до ближайшей двери и нырнул в магазин.

— Он будет отрываться, — напряженно доложил «Шестой» — «Первому». — Наши действия?

— Висеть на плечах плотно.

— Я и так ему на пятки наступаю.

— «Первый» — «Третьему», «Первый» — «Второму»: объект — в коробочку, ведем плотно, не теряем.

— «Второй» понял.

— «Третий» понял.

Шилов перешел с шага на бег. Расталкивая толпу, добежал до входа в служебные помещения. Открыл кодовый замок, заскочил внутрь. Хорошо ориентируясь в подсобках и коридорах, быстрым шагом двинулся к выходу во внутренний двор Гостинки.

С опозданием в десять секунд к железной двери подскочили «Второй» и «Третий» — молодые парень и девушка. «Второй» попытался подобрать комбинацию кодового замка, после нескольких торопливых попыток со злостью стукнул кулаком по двери.