— А говоришь, нет любви…

— Слушай, Шилов, отпусти ее, она не при делах.

— Отпустим, но сначала проверим.

— Ты лучше скажи, как насчет твоих дел? — вступил в разговор Карташов.

— Каких дел?

— Много чего накопилось! — Дядя Вася, до этого стоявший как-то в тени, вышел, чтобы Чибис мог видеть его лицо. — Помнишь меня, урод? Я ведь все в папочку подшиваю.

— Есть что реальное — возьму. А чужого мне не надо.

— Как пистолет, например? — предположил Шилов.

— Например! Чего порожняк-то гонять, мужики? Везите в камеру, спать пора. Так спать хочется!

Чибиса увели в машину. Попрощались и уехали Карташов с Дядей Васей. Шилов и Соловьев постояли, докуривая.

Соловьев спросил:

— То, что его именно сейчас, у нас под носом завалить хотели — как ты думаешь, это случайность?

— А тогда он случайно убёг за пять минут до нашего прихода? Многовато случайностей, тебе так не кажется? Нет, Серега, у нас где-то крепко течет…

Когда Шилов приехал домой, Юля уже спала. На столе стоял остывший ужин. Шилов немного поел, налил и выпил стакан вина. Закурил.

У нас где-то крепко течет…

Где?

Кого заподозрить?

Или сегодняшняя стрельба — действительно, совпадение? Ведь адрес на Саблинской знали только те, кто вне подозрений. Причем узнали в самый последний момент, перед выездом на задержание. Кто мог успеть слить информацию? И как могли те, кому информацию слили, успеть отправить на крышу соседнего дома стрелка?

Прозвонил мобильник. Шилов посмотрел на дисплей: номер не определился. Ответил.

— Узнаешь, Георгич?

— Узнаю. Привет.

Это был один из старых знакомых. Когда-то они вместе начинали в одном районе, теперь оба работали в главке. Шилов — в убойном отделе, тот, кто позвонил, — в отделе кадров.

— Тобой сегодня уэсбэшники интересовались. Ты все понял?

— Спасибо. Я понял.

Шилов посидел немного, глядя в потолок. Налил еще вина, выпил.

И начал собирать то, что не должны были найти при обыске квартиры.

В оперчасти «четверки» проводилась утренняя уборка, и все двери были открыты, отчего бьющий в окна кабинетов яркий солнечный свет заливал коридор, высвечивая кружащуюся в воздухе пыль.

Егоров догнал своего коллегу Голикова, спешившего по коридору в ту часть здания, где располагались апартаменты начальства.

Догнал, хлопнул по спине:

— Привет! — и с силой обнял за плечи, вынуждая Голикова замедлить шаг. — Ты не знаешь, кто Далидзе на этап в больничку поставил?

Голиков вздрогнул, как человек, который пытается скрыть, что его кольнули в задницу шилом, и выдавил ответ:

— Нет.

Егоров как будто не заметил реакции молодого коллеги и продолжил, как ни в чем не бывало:

— Он же, падла, суд закосить хочет! Мне ребята из убойного позвонили, так я еле успел снять… Говорят, что ты Краснова с Селивановым из камер забирал?

Голиков молчал, напряженно глядя прямо перед собой. Егоров слегка сжал его плечо:

— Новеньких, что под убойщиками сидят!

— Ну, так опера приезжали, из УБОПа, вот я и выводил.

— Так они же в моих камерах сидят! Ты бы хоть меня сначала спросил.

— Сам начальник отдела приезжал, Арнаутов. Я подумал…

— В следующий раз лучше думай! — Буквально оттолкнув от себя Голикова, Егоров развернулся и пошел к лестнице, ощущая спиной испуганный и ненавидящий взгляд.

Выйдя во двор, Егоров достал телефон и попытался дозвониться до Шилова. В кабинете не отвечает, мобильник выключил… Где же он?

А Шилов в этот момент был в какой-то полусотне метров от Егорова — в одном из следственных кабинетов «четверки» он разговаривал с Чибисом.

— Чудом тебя, Коля, не подстрелили. Видно, не очень ты нужен своему хозяину… Поздно ухмыляться, давай думать, как живым остаться.

— Складно стелешь, Шилов. Решили с Моцартом меня с пробега снять, и стрелки переводите? Ты Моцарту так передай: я своего не отдам, хоть стреляй меня, хоть в камере гнои. А тебе, Шилов, бабки, за меня заплаченные, еще комом в горле встанут.

— Я думал, Чибис, ты умнее…

Через двадцать минут Шилов покинул «четверку».

Радиоэфир оживился, понеслись переговоры групп наружного наблюдения:

— Шестой — первому. Вышел, садится в машину.

— Проводи немного, потом отдай третьему. Пятый, я первый.

— Слышу тебя.

— Он, скорее всего, на базу поехал. Встань где-нибудь на Кирочной, встретишь его.

— Ты не вопросы задавай, а делай, что сказано. Клиент опытный, может срубить…

Егоров забежал на проходную, наклонился к окошку, за которым сидела девушка-контролер: — Свет, Шилов не выходил? — Минут пять назад вышел. — А, черт!

Шилов действительно приехал на базу.

В отделе был только Соловьев. Он сидел за столом и писал ответ на отдельное поручение следователя по старому нераскрытому делу.

— Привет! Ну, как поговорили?

— Тяжелые клиенты, — Шилов снял куртку, повесил ее на вешалку у двери.

— Все трое?

— Чибис еще хоть что-то говорит. А псковские напрочь молчат.

— Краснов и Селиванов дали на них показания. По таможеннику их опознали свидетели. Автомат в квартире — с убийства директора «Питер-Авто», — Соловьев перечислил основные доказательства по делу. — Должно хватить для приговора!

Шилов саркастически усмехнулся:

— Ты Егорова видел?

— Нет, я его чего-то не поймал на месте.

— Он сюда два раза звонил, тебя спрашивал.

Шилов достал из кармана сотовый телефон, чертыхнулся: отключив при входе в Следственный изолятор, он забыл его включить, когда вышел.

— А еще тебя шеф просил зайти, когда приедешь.

— Случилось чего?

— Не знаю, он ничего не сказал.