— Бьюсь об заклад, на то, что там происходит, стоит посмотреть! — заявил Клодий.

Я с трудом подавил желание огреть его по голове вазой или чем-нибудь в этом роде. Даже звук его голоса был мне противен. То, о чем он говорил, не имело значения. Я мог прийти в ярость, даже слыша, как Клодий рассуждает о погоде.

— Стоит посмотреть? — переспросил самый старший и, вероятно, наиболее мудрый из собеседников. — Не уверен, что мужчине стоит платить за подобное зрелище собственной жизнью. А цена именно такова.

Появление Целера, громко приветствовавшего гостей, положило конец разговору. Подойдя ко мне, он положил руку на мое плечо, тем самым давая понять, что хочет поговорить со мной с глазу на глаз. Все прочие посетители благовоспитанно отошли в сторону.

— Деций, я хочу, чтобы сегодня ты посетил Мамерция Капитона и выяснил, каковы его намерения. Его политическое значение ничтожно, но в точности то же самое можно сказать и про девятерых из десяти консулов. К тому же он человек, с которым всегда можно договориться, иными словами, он легко поддается влиянию. Будучи представителем рода Эмилиев, он относится к числу римских граждан, которые по знатности происхождения уступают лишь богам. Полагаю, мне не найти более подходящего коллеги. О том, что он собирается бороться за должность консула, я слышал не раз. Узнай, согласен ли он заключить со мной союз. Но при этом отчетливо дай понять — союз этот возможен лишь при условии, что я буду старшим коллегой.

— Я отправлюсь к нему незамедлительно, — кивнул я.

Дела такого рода всегда были мне по душе. Я знал, что переговоры один на один являются самым действенным способом решения политических вопросов. Личные связи обладают в политике не меньшей важностью, чем отношения партий и фракций. Жаркие дебаты в сенате зачастую оказываются пустым сотрясением воздуха, а судьбоносные решения принимаются за обедом, в банях и даже на трибунах цирка.

Я поспешно вышел прочь, надеясь застать Капитона дома. Прежде Эмилии относились к числу наиболее прославленных римских семей, но ныне род их пришел в упадок, и в живых осталось лишь несколько его представителей. У современного поколения Эмилиев не было никаких поводов для гордости, кроме славного имени. Благодаря знатности Капитон поднялся по карьерной лестнице достаточно высоко, не имея при этом ни политических, ни военных достижений. Впрочем, то же самое можно было сказать и про две сотни его товарищей по сенату. Все они поступили на государственную службу, едва достигнув соответствующего возраста, беспрестанно козыряя прошлой семейной славой, достигли высоких должностей, а оказавшись у кормила власти, предались безделью, прилагая усилия к достижению одной лишь цели — личной наживе.

Иными словами, Капитон был идеальным союзником для столь энергичного политического деятеля, как Целер. Можно было не сомневаться, в бурную деятельность своего коллеги-консула Капитон вмешиваться не будет, а ничего другого от него и не требовалось. К тому же в качестве старшего Целер выберет себе лучшую провинцию, куда сможет удалиться по истечении срока своих полномочий. Должность консула тем и хороша, что дает возможность завладеть богатой провинцией для проконсульского правления, и именно это обстоятельство, замечу кстати, побуждает римских политиков добиваться консульства всеми правдами и неправдами. Разумеется, провинции распределяются по жребию, но всякому известно, что жребий этот — чистой воды формальность. Политический деятель, заручившийся поддержкой сената, что называется, снимает сливки, а тот, кто нажил себе лишь влиятельных врагов, отправляется в глухомань, населенную злобными варварами, у которых абсолютно нечем поживиться.

Нередко сенату приходится сталкиваться с раздутыми амбициями консулов, считающих свои заслуги перед Римом непревзойденными. Например, в свое время Помпей, избавивший Республику от пиратских набегов, потребовал в качестве вотчины все Средиземноморье и получил желаемое. Позднее, во время консульства Цезаря, сенат проявил не только враждебность, но и чувство юмора. По истечении срока полномочий Цезарю, ожидавшему назначения в процветающую провинцию, было вменено в обязанность надзирать за всеми римскими дорогами и тропами для скота. Впрочем, позднее он заставил сенат горько пожалеть об этом издевательском решении.

Бесспорно, должность консула дает преимущества, за которые стоит бороться, но не вызывает также сомнений, что консульство связано с определенным риском. Не скрою, в ту пору я тоже надеялся когда- нибудь стать консулом. Сказать, что я был одержим честолюбивыми амбициями, означало погрешить против истины. Просто имя налагает на человека определенные обязательства, и когда тебя зовут Цецилий Метелл, не стремиться к консульству невозможно. При этом я твердо знал — никто и никогда не скажет, что я сделал карьеру лишь благодаря громкому имени. Будь я политическим ничтожеством, то не нажил бы себе такое количество врагов, которые неоднократно пытались меня убить. Человек, относящийся к своим обязанностям серьезно, неизменно вызывает ненависть, которая не останавливается ни перед чем.

Я добрался до дома Капитона как раз в то время, когда утренние посетители его покинули. Сам он собирался в храм, принести ежегодную жертву в память о некоей славной победе, некогда одержанной представителями рода Эмилиев. Мы с Капитоном были едва знакомы, тем не менее он приветствовал меня со всем возможным радушием. Я намекнул, что хотел бы обсудить с ним кой-какие политические вопросы, и он тут же пригласил меня сегодня вечером отобедать в его доме.

Все складывалось наилучшим образом. Время, оставшееся до обеда, я мог посвятить собственным делам. Дом Капитона находился поблизости от Форума, куда я и направился. На Форуме я вдоволь погрелся как в лучах зимнего солнца, так и в лучах внимания откупщиков. В большинстве своем осаждавшие меня публиканы занимались строительством, и лишь один сообщил, что хотел бы поставлять в армию щиты оригинальной формы, изобретенной им самим.

— Мои щиты куда лучше прежнего скутума, — с пылом заявил он. — По прочности и надежности им нет равных. К тому же они прямоугольные, а не овальные, и это намного удобнее.

— Солдаты с недоверием относятся ко всякого рода новинкам, — заметил я. — И потом, я не понимаю, в чем преимущество прямоугольных щитов?

— Мы снабдили нашими щитами многих гладиаторов, принимавших участие в последних играх, и все они твердят в один голос — прямоугольные щиты легче овальных, к тому же во время боя меньше закрывают обзор.

— Настоящий бой и гладиаторские сражения — это совсем не одно и то же, — с сомнением заметил я. — В отличие от гладиатора, солдат на поле брани может оказаться под дождем стрел и дротиков.

— Ты ошибаешься, благородный господин, — возразил мой собеседник. — На войне или в гладиаторском бою воин всегда держит щит чуть ниже уровня глаз. При этом мой щит закрывает большую часть его тела, чем прежний.

— Но у прямоугольного щита есть один явный недостаток, — не унимался я. — Воин, стоящий в карауле, может поставить его на землю, опереться на него и уснуть. С овальным так поступить не получится.

Откупщик испустил тяжкий вздох, всем своим видом показывая, что удивлен моей непонятливостью:

— Для того чтобы наказывать нерадивых часовых, у центурионов имеются плети. Раз в году, для устрашения всех прочих, можно отсечь такому бездельнику голову, и это надолго отобьет у других солдат охоту спать на посту. Если ты замолвишь за меня словечко перед твоим отцом, цензором, я готов поставлять свои щиты по весьма умеренным ценам. Каждый год я обязуюсь обеспечить щитами целый легион, а наемникам могу предоставить более дешевую модель.

— Я поговорю с отцом, — обещал я. — Но не уверен, что его заинтересует твое предложение. Он до сих пор твердо убежден, что реформы Мария были для армии бедствием. Кстати, какова твоя цена?

— Пятьдесят пять динариев за щит для легионера, тридцать — для наемника.

— Подобная цена не представляется мне умеренной, — заявил я.

— Учти, господин, дешевыми материалами мы не пользуемся. Для наших щитов мы используем только первосортную фанеру, сделанную из выдержанной липовой древесины при помощи египетского клея. Каждый щит подбит отличным войлоком, сверху обшит сыромятной кожей, а поверх нее — дубленой бычьей кожей. Кожа эта выбелена, так что ее можно покрасить в цвета любого легиона. Что касается всех железных деталей, шишек, заклепок и ручек, можешь не сомневаться, господин, они отличной работы. И в