— Случилось вот что… — тут же приступила к рассказу Дина. Рассказывала она со всеми подробностями, и они успели совершить неблизкий путь до магазинчика, купить кока-колу и вернуться домой, прежде чем она изложила выводы, к которым пришла, расставшись с Пьером Дегранжем, или Арманом фон Хёне, или Питером Десмондом.

— Это же чистые выдумки! — Эйприл даже подскочила от возмущения. — Дина, как ты могла попасться на эту удочку?

— Сейчас это действительно кажется выдумкой, — признала Дина, — но тогда звучало для меня вполне правдоподобно.

— На берегу устроены наблюдательные посты, несущие дежурство днем и ночью. Тебе бы следовало это помнить. — Эйприл ненадолго задумалась. — Кто знает, возможно, в этой истории и есть крупица правды, но только правды наоборот. Именно наблюдатели не стали бы обращать внимание на чудака- француза, рисующего пейзажи.

— Боже мой, Эйприл! Нужно же что-то делать. Нужно немедленно что-то делать!

— Не бойся, сделаем! — хмуро заверила ее Эйприл. Они отнесли бутылки на кухню, две открыли, а остальные поставили в холодильник. — Будем за ним следить и, быть может, поймаем, когда будет подавать сигналы или шпионить…

— Но это может надолго затянуться, — не согласилась Дина. — Наконец, это будет трудно сделать. Одна из нас вынуждена будет постоянно находиться вне дома, а как это объяснить мамусе? Школу тоже пропускать нельзя. — Она задумалась. — Придется обо всем рассказать мамусе, пусть сообщит в полицию. Как бы там ни было, а помогая поймать шпиона, она получит известность.

— Это был бы не худший вариант, — признала Эйприл. — Но, знаешь, расскажем ей лишь о случае с мистером Дегранжем. Об остальном ни слова. Разве только выяснится, что он убил Флору Сэнфорд.

Они помолчали, прислушиваясь. Со второго этажа доносился мерный стук пишущей машинки.

— Приготовлю немного чаю со льдом и отнесем мамусе, — предложила Дина.

Через пару минут они поднимались по лестнице с красивым подносом в руках, на котором были холодный чай и печенье. Эйприл постучала и открыла дверь, Дина внесла поднос. Мать на мгновение оторвалась от машинки и взглянула на дочерей.

— Как это мило с вашей стороны, — весело сказала она. На ней был халат, непричесанные волосы свисали на шею. — Мне как раз захотелось есть и пить.

— Мамуся, не забудьте, что вы вчера закончили книжку, — напомнила ей Дина строгим тоном, — а завтра нужно пойти к парикмахеру и маникюрше.

— И в косметический салон тоже, — уточнила Эйприл.

— Я помню, — почти покорно ответила мать. — Хотелось только записать несколько сюжетных ходов, пока они не вылетели у меня из головы. — Мариан хлебнула глоток чаю и похвалила дочерей: — Великолепно! — Взяв в руку печенье и отгрызая от него по кусочку, она вчиталась в последний рукописный лист, лежавший на столе, и, переведя взгляд на машинку, достучала пару слов.

— Мамуся, — не отставала от матери Дина, — этот мистер Дегранж, художник, совсем не художник. Это шпион! Его фамилия на самом деле не Дегранж, это — Арман фон Хёне, а выдает себя за Питера Десмонда, но, наверно, врет… — Она перевела дыхание. — Мамуся, надо сообщить в полицию и объявить, что ты раскрыла шпиона!

— Хорошо, хорошо. Минуточку… — Она забила два слова в машинописи и на их место вставила два других.

— Сказал мне, что он тайный агент ФБР, но я ему уже не верю, потому что на берегу есть наблюдательные посты, а в среду, между прочим, был туман и никто не купался.

— И правильно, — согласилась мать. — Купаться можете только в теплую солнечную погоду. — Она вынула листок из машинки. — И вообще мне хочется, чтобы вы плавали в клубном бассейне.

— Мамуся! — апеллировала к матери Дина. — Сейчас нужно что-то решать. Нужно действовать быстро! Позвонить в ФБР. — Дина помолчала. — Мамуся, послушай хоть одну минуту!

Мать заложила в машинку новый лист и отпечатала номер страницы: 11.

— Но я же слушаю тебя, дорогая, — быстро проговорила она. Перелистав отпечатанный текст, она попыталась найти в нем что-то на третьей странице.

— В этот самый момент он, возможно, топит какой-нибудь корабль или делает что-нибудь в том же роде! — сгущала краски Дина.

Мать снова отстучала два слова, подняла голову и, глядя поверх машинки, попросила:

— Это уж как-нибудь в другой раз, хорошо? Мои золотые…

— Ну, что же, хорошо. — Эйприл вздохнула и подтолкнула Дину к дверям. — Прости нас, мамуся, за то, что тебя беспокоили.

— Ничего, ничего, вы не мешаете. А чай мне очень понравился. — Она забарабанила пальцами по клавиатуре машинки. Когда девочки были уже в дверях, она подняла вдруг голову и спросила: — Мне показалось или вы действительно говорили о своем желании сходить на пляж посмотреть, как мистер Дегранж рисует океан? Хорошая мысль!

— Нет, наши планы уже изменились, — отвечала Эйприл.

В холле Дина не могла скрыть своего огорчения:

— Она не слышала ни слова из того, что мы говорили!

— На нее нашло вдохновение, — подтвердила Эйприл. — Ей нельзя мешать. Мы должны все устроить сами. Позвоним по телефону.

— Но как тогда избежать признания в том, что мы нашли бумаги миссис Сэнфорд, да и во всем остальном?

— Оставь это мне, — предложила Эйприл.

Завязалась короткая дискуссия по вопросу о том, позвонить ли Джону Эдгару Гуверу в Федеральное Бюро Расследований, в управление полиции или же самому президенту Рузвельту. В конце концов, сошлись на том, что уведомят лейтенанта Билла Смита. Эйприл позвонила в полицейский участок, где ее отсылали от одного сотрудника к другому, пока в итоге не выяснилось, что лейтенант Билл Смит у себя дома. Напрасно Эйприл уверяла, что речь идет об очень важном и срочном деле, в полиции отказались назвать номер его телефона.

— Найдем в телефонном справочнике, — не теряла оптимизма Дина.

В справочнике оказалось целых пять Уильямов Смитов, но все не те. Тогда Эйприл додумалась позвонить сержанту О'Хара, номер которого они в справочнике нашли. Сославшись на мать, у которой якобы было дело к лейтенанту, она попросила назвать домашний телефон Билла Смита. Добродушный сержант, почуявший в этом романтическую подоплеку, назвал желанный номер. Так они добрались до Билла Смита. Эйприл сразу же назвалась лейтенанту и в ответ услышала его обеспокоенный голос:

— Что случилось? Может быть, ваша мать…

— Пока ничего не случилось, — объявила Эйприл, — но мы опасаемся, что вскоре может случиться. Поэтому мы вам звоним.

И Эйприл изложила историю мистера Дегранжа, или Армана фон Хёне, или Питера Десмонда, старательно обходя, разумеется, все щекотливые детали. В какой-то момент Билл остановил ее: «Минутку… Хочу записать…», и ей пришлось повторить свой рассказ с самого начала. Как вместе с Диной открыли, что Пьер Дегранж на самом деле Арман фон Хёне, как Дина сказала ему об этом прямо в лицо и что от него услышала. В заключение сообщила, что они с сестрой обо всем этом думают.

— Ты просто гениальна, — прокомментировал Билл Смит.

Эйприл просияла от радости. Если бы он сказал: «Ты чудный ребенок», — она бы бросила трубку.

— Скажи мне кое-что еще, — продолжил Билл Смит. — От кого вы узнали, что мистер Дегранж в действительности не кто иной, как Арман фон Хёне?

Вопрос затрагивал один из самых щекотливых пунктов всего дела. Эйприл ответила решительно, но достаточно осторожно:

— От миссис Сэнфорд.

Она не солгала и в то же время не выдала своей тайны.

— А как это узнала она?

— Не знаю. Этого она нам уже не скажет.