— Чёрт… Нет, это неправильно. Вот это сейчас очень некстати. Сколько будет жить?

— Да считай, что уже умер. И получаса без аппарата не протянет, жив ещё только потому, что очень крепкий организм.

— Ясно… Ну, значит, сделайте довольные рожи, сыграйте мне «счастливое воскрешение», и быстренько вывозите его отсюда. Мне сейчас потери не нужны.

Врачи переглянулись и синхронно кивнули: всё понятно, сделаем, не впервой.

— Если не будет возражений, есть тема по трансплантологии, — без обиняков заявил Додзюра, кивнув на умирающего. — Хороший материал, даже навскидку, без уточнений, вижу перспективу аж на четыре забора разом.

— Я тебе мало плачу? — недовольно нахмурился Ковров.

— Дело не в этом, — покачал головой хирург. — Тут вопрос не в деньгах, а в том, что этот феноменально крепкий и здоровый парень может разом спасти четыре жизни. Всё равно ведь в мясорубку, ну так пусть послужит напоследок…

Ковров прекрасно знал, что дело как раз таки в первую очередь именно в деньгах, но спорить не стал: для него сейчас важнее было, чтобы медики правильно сыграли свою роль и как можно быстрее убрались отсюда вместе с «материалом» — ругаться с ними из-за такой непринципиальной мелочи он не собирался.

— Ладно, делайте как знаете. Соберитесь с мыслями, выход должен быть очень естественным, без фальши. Контингент у нас — сами понимаете…

Отойдя от реанимобиля, Ковров уселся на раскладной стул и принялся ждать, демонстративно озабоченно поглядывая на часы. Бойцы, наскоро сполоснувшись в душе, молча стояли неподалеку, ужинать не шли, ждали результата.

Вернее сказать, ждали чуда. Додзюру многие из них знали, он пользовался репутацией прекрасного хирурга.

Сейчас эта репутация работала на Игоря Викторовича — не зря он всю свою сознательную жизнь выбирал в друзья и соратники только лучших по профессии, причем выбирал зачастую без всякого умысла, просто лишь потому, что на дух не переносил неудачников и неумех.

«Однако некоторые из этих лучших стали потом предателями. — Игорь Викторович вдруг некстати вспомнил про Валентина Кравцова и скрипнул зубами. — А свои тугодумы и бездари — любимые родственнички, которых никто не выбирает, до последней минуты остались преданными и верными… Так что тут ещё бабушка надвое сказала, что важнее — интеллект и способности или родственно-клановая преданность…»

Слава Зубов, изнывавший от нетерпения, как и все остальные, на правах командира позволил себе вопросительный жест в сторону реанимобиля.

Ковров так же жестом показал — две-три минуты, терпение, скоро всё будет ясно.

В самом деле, через пару минут вышел Додзюра в окровавленном халате, стянул маску, достал сигареты и, закуривая, недовольно пробурчал, адресуясь разом ко всем присутствующим:

— Ну вы и м…ки, товарищи военные, совсем себя не бережете!

— А конкретнее? — с робкой надеждой уточнил Зубов.

— Как минимум пару месяцев работать не сможет, даже и не уговаривайте.

— То есть жить будет?!

— Пфф… ну а куда он денется? Два-три дня в реапалате, потом можно будет переводить…

Последние слова утонули в восторженном вопле. Матерые диверсанты радовались как дети и готовы были носить чудо-хирурга на руках.

— Тихо, не галдите! — прикрикнул на бойцов Додзюра. — Ему сейчас покой нужен. Ну всё, Игорь Викторович, поехали мы. Когда придет в себя и можно будет пообщаться, я вам сообщу…

Проводив взглядом реанимобиль, Ковров вернул свой взыскательный взор к не спешившим расходиться бойцам и изобразил недоумение:

— Ну и чего митингуем?

— А с ним как? — Зубов кивнул на микроавтобус, в котором лежало тело погибшего на операции.

Вопрос вполне резонный. Если по-боевому, да на чужой территории, без перспективы «воздушного коридора», то сейчас должна последовать команда отвезти тело в укромное местечко, по-быстрому схоронить, оставить метку и записать координаты.

То есть такую команду все восприняли бы как должное, и никто бы слова против не сказал.

Но урок милосердия требовал эффектного логического завершения, чтобы сразу определиться по всем щекотливым вопросам и никто из команды в ближайшие сорок восемь часов не размышлял отвлеченно под пулями на тему «вот сдохну как собака под забором и никто не узнает, где могилка моя». Дело в том, что сторонне размышлять под пулями вредно в принципе, а уж на такие безрадостные темы — вредно вдвойне.

— Ну это уже не ваша забота, — сухо отчеканил генерал. — Миша сегодня же займётся организацией похорон. Деньги по договору переведем семье — весь миллион. В общем, всё сделаем.

— Миллион? — удивился Зубов. — Так он вроде бы не успел отработать…

И умолк, оборвав фразу, — а концовка напрашивалась вполне неутешительная «кроме того, глупо подставился и сорвал боевую задачу».

— А ты думаешь, его семью всё это интересует? — Ковров негодующе изогнул бровь. — Важно, что забрали живого-здорового, а вернули мёртвого. Вот это да, их интересует. Так что деньги — это минимум, что мы можем сделать для них… Ещё вопросы есть?

Вопросов больше не было. Бойцы смотрели на генерала как и в былые годы, на службе Родине: преданно, с огромным одобрением, а кое-кто даже со слезами на глазах.

Всё правильно сделал. Урок милосердия окончен со счётом сто-ноль в пользу вождя.

— Ну всё, а теперь ужинать и отдыхать. Если всё срастется, завтра весь день будут изнурительные тренировки…

Отправив бойцов на ужин, Ковров передал Мише водительское удостоверение, изъятое на операции:

— Быстренько пробей личность. Если это она — вижу очень даже интересную комбинацию.

— Знакомая фамилия, — заметил Миша, посмотрев на удостоверение. — Знакомое личико. Отчество совпадает, думаю, это она. Почему вы сомневаетесь?

— Видишь ли, когда я в последний раз слышал об этой семейке, эта девица была замужем, — пояснил генерал. — Так что, по логике, у неё должна быть другая фамилия. Не папина.

— Понял, — кивнул Миша. — Сей момент займусь…

Спустя десять минут Миша пробил всю информацию по злонравной застрельщице и доложил:

— Всё верно, это она. В самом деле замужем, но сохранила папину фамилию.

— Почему?

— Ну… Не знаю, может, гордится фамилией или просто своенравная такая… Это важно?

— Нет, не важно. — В глазах Коврова прыгали озорные чертики, вид у генерала был такой, словно он только что нашел самое главное сокровище своей жизни. Мише даже показалось, что вождь сейчас издаст боевой вопль и пройдется по площадке колесом. — Важно, что у неё такой замечательный папа и… что нам очень вовремя напомнили об этом. Миша, бросай всё, слушай задачу: включай все свои связи и ресурсы, до утра собери мне всю доступную информацию об этой девице и её золотом папочке. И да, акцент именно на папочке.

— Всё понял, уже бегу!

— Да, и кстати — между делом…

— Да-да?

— Есть одно сопутствующее поручение: не особо важное, но неприятное.

— Слушаю?

— Забери труп, — генерал кивнул на микроавтобус. — Подойди к моим, пусть помогут погрузить.

— Эмм…