Улыбающаяся физиономия Хулигана, обрамленная ярко-рыжей четырехдневной бородой, напомнила Найту спятившего с ума лепрекона. Ведущий судмедэксперт «Прайвит» исполнил дикую джигу, не вставая из-за рабочего стола, и сказал:

— У нас есть третье имя. Морган не поверит, скажет, уловка для отвода глаз. Мне Гаага уже два раза звонила.

— Какая еще Гаага? — не понял Найт.

— Прокурор особого трибунала, который судит за военные преступления на Балканах, — ответил Хулиган. В кабинет быстро вошел, почти вбежал бледный, осунувшийся Джек Морган. — Отпечаток принадлежит женщине, разыскиваемой по обвинению в геноциде.

Найт не знал, что и думать. Деринг и Фаррел в конце войны побывали на Балканах, но чтобы военные преступления? Геноцид?!

— Расскажи подробно, — попросил Джек.

Хулиган повернул к себе ноутбук, что-то напечатал, и на большом экране на стене лаборатории появилась зернистая черно-белая фотография черноволосой девочки-подростка, стриженной «под горшок», в белой блузке с отложным воротником. Черты лица получились размытыми из-за сильного увеличения.

— Зовут Анжела Бразлик, — говорил Хулиган. — Снимок сделан приблизительно семнадцать лет назад, стало быть, сейчас девице чуть за тридцать.

— А что она натворила? — спросил Найт, пытаясь увязать бледное полудетское лицо с обвинением в геноциде.

Хулиган дал компьютеру новую команду, и на экране появился снимок трех девочек в белых блузках и черных юбках. Головы стоявших за ними мужчины и женщины были срезаны краем. Найт узнал стрижку «под горшок» и понял: он только что смотрел на девочку с этого снимка. Сильная засветка делала неразличимыми черты двух других девушек, повыше, с длинными волосами. На вид им было лет четырнадцать-пятнадцать.

Хулиган кашлянул и продолжил:

— Анжела и две ее сестры, Сенка, старшая, и Нада, средняя, обвиняются в актах геноцида в городе Сребренице и его окрестностях в конце девяносто четвертого — начале девяносто пятого, незадолго до окончания гражданской войны на территории бывшей Югославии. Предположительно сестры состояли в одном из отрядов убийц Ратко Младича. Его бойцы отправили на тот свет около восьми тысяч боснийских мусульман.

— Боже! — вырвалось у Поуп. — Что же заставило девочек вступить в отряд убийц?

— Групповое изнасилование и гибель близких, — отозвался Хулиган. — По словам прокурора, вскоре после того как в апреле девяносто четвертого была сделана эта фотография, члены боснийской милиции трое суток насиловали Анжелу и ее сестер, а родителей пытали и в конце концов убили на глазах девочек.

— Тогда понятно, — сказал Морган.

Хулиган мрачно кивнул.

— Сестры обвиняются в убийстве свыше ста боснийских мусульман. Некоторые были застрелены, но у большинства раскроен череп и уже у мертвых отрублены гениталии. Девочки действовали мотыгой, какой убили их мать и отца. По словам немногочисленных свидетелей, сестры получали от убийств садистское наслаждение. Тела их жертв находили настолько изуродованными, что матери Сребреницы дали сестрам соответствующее прозвище.

— Какое? — спросил Найт.

— Фурии.

— Господи! — воскликнул Морган. — Это они. — После короткой напряженной паузы руководитель «Прайвит» обратился к журналистке: — Карен, извините, вы не оставите нас на минуту? Нам надо обсудить кое-что, не относящееся к делу.

Поуп кивнула:

— Конечно.

Когда она вышла, Джек посмотрел на Найта и Хулигана:

— Плохие новости.

— Нас выгнали из состава организаций, обеспечивающих безопасность на Олимпиаде?

Джек покачал головой:

— Хуже. Я только что говорил с детективами из отдела расследования воздушных катастроф, которые занимаются нашим упавшим в море самолетом…

— И?.. — спросил Хулиган.

Джек проглотил комок в горле.

— Они пришли к выводу, что на борту произошел взрыв. Дело не в отказе техники. Дэн, Кирсти, Вэнди, Сьюзи — все они были убиты.

— Нечего сказать, хорошо придумано! — раздраженно бросила Элайн Поттерсфилд. — Я в таком безумном напряжении, меньше всего мне нужны салонные разговоры за обедом…

— Сейчас все в напряжении, — перебил ее Найт. — У меня к тебе разговор. Питаться иногда тоже все-таки надо, отчего же не убить двух зайцев, встретившись в ресторане?

Они сидели в «Хакасанс» недалеко от Тоттенхэмкорт-роуд, любимом китайском заведении Кейт и ее сестры.

— Столько народа, — простонала Поттерсфилд, нехотя присаживаясь. — Целый час ждать придется, пока…

— Я уже сделал заказ, — сказал Найт. — Любимое блюдо Кейт.

Элайн Поттерсфилд опустила глаза, на секунду став просто старшей сестрой Кейт.

— Ладно. Зачем ты меня вызвал, Питер?

Найт коротко рассказал о сестрах Бразлик с их преступным прошлым. Когда он закончил, принесли обед — говядину по-сычуаньски.

Дождавшись, пока отойдет официант, Поттерсфилд спросила:

— Когда о них в последний раз что-нибудь слышали?

— В июле девяносто пятого, незадолго до прекращения огня под нажимом НАТО. Предположительно сестер задержала боснийская полиция, когда мать двух жертв опознала девушек на местном базаре, где они пытались купить еды. По ее словам, ночью девиц отвели в отделение полиции в маленькой деревушке к юго-западу от Сребреницы, чтобы передать силам НАТО, расследовавшим случаи кровавых бесчинств.

— И что, они сбежали? — спросила Поттерсфилд.

Найт кивнул.

— Жители деревни слышали стрельбу из автомата. Дело было глухой ночью, люди побоялись выйти на улицу, и только утром в отделении нашли тела семерых застреленных боснийцев, включая двоих полицейских. Сестер Бразлик разыскивают семнадцать лет, но до сегодняшнего дня ни одна не попадала в поле зрения полиции.

— Как они выбрались из полицейского участка? — спросила Поттерсфилд. — Их же, наверное, заперли в камере?

— Загадка, — отозвался Найт. — Но есть и другая странность. Бойцы Младича стреляли в основном советскими пулями с медными гильзами. Боснийская полиция тоже вооружалась советскими автоматами — нестреляными, с русских армейских складов, с полным боекомплектом. Но семеро боснийцев были убиты 6,5-миллиметровыми пулями, а карабины такого калибра выдавали вообще-то натовским миротворцам.