Когда он разорвал наш брак, мне с трудом удавалось поддерживать свое существование. Я не могла ни работать, ни вообще что-либо делать. Я сидела, раскачивалась взад-вперед и плакала. Мне казалось, что я умираю. Чтобы не броситься на поиски Бэрда, мне пришлось искать помощи. Я страшно хотела все исправить, но знала, что не переживу еще одного круга на этой карусели.
Что привлекло Пегги к Бэрду?
Пегги ничего не знала о любви и, выросши без отца, также ничего не знала о мужчинах — во всяком случае, о добрых, любящих мужчинах. Зато после детства, проведенного в обществе бабушки, она очень много знала о том, что значит быть отвергнутой и униженной. Она хорошо помнила свои попытки обрести любовь матери, которая по собственным причинам не могла дать ей ни любви, ни даже защиты. В первый брак она вступила потому, что позволила себе сблизиться с молодым мужчиной, относившимся к ней критично и презрительно. Она относилась к нему без особой приязни. Секс с ним был для нее в большей степени борьбой за его внимание, чем выражением ее нежности к нему. Пятнадцатилетний брак с этим мужчиной еще больше убедил ее в своей полной никчемности.
Ее потребность воссоздавать враждебную обстановку своего детства и бороться за любовь тех, кто не мог дать ей любви, была такой сильной, что, встретив мужчину, поразившего ее своей холодностью и безразличием, она немедленно ощутила влечение к нему. Когда между ними начался роман, его редкие намеки на некоторый прогресс в ее усилиях добиться его любви заставили Пегги продолжать попытки, несмотря на их опустошительные последствия для ее жизни. Желание Пегги изменить его (а также свою мать и бабушку, которых он олицетворял для нее) было слишком сильным.
Элеонор: Шестьдесят пять лет, воспитана чрезмерно властной матерью, состоявшей в разводе.
— Моя мать не могла поладить ни с одним мужчиной. Она разводилась дважды в те времена, когда даже один развод считался чрезвычайным происшествием. Моя сестра была на десять лет старше меня, и мать неоднократно повторяла: «Твоя сестра была отцовской девочкой, поэтому я решила завести еще одну для себя». Именно это я и значила для нее — предмет собственности, продолжение ее самой. Она не считала себя и меня разными людьми.
После их развода мне сильно не хватало отца. Мать не подпускала его ко мне, а у него было недостаточно воли для споров с ней — впрочем, как и у всех остальных. Я всегда чувствовала себя пленницей и вместе с тем неким образом ответственной за счастье матери. Было очень трудно оставить ее, хотя к тому времени мне уже казалось, что рядом с ней я задыхаюсь. Я поступила в школу делопроизводства в другом городе и стала жить у наших родственников. Моя мать так рассердилась, что перестала разговаривать с ними.
После окончания школы я работала секретаршей в департаменте полиции большого города. В один прекрасный день ко мне подошел красивый офицер в мундире и спросил, где можно найти питьевой фонтанчик. Я показала ему. Потом он спросил, где можно найти стаканчик, и я одолжила ему свою чашку для кофе. Ему нужно было принять две таблетки аспирина. Я до сих пор вижу, как он откидывает голову и глотает эти таблетки. Потом он сказал: «Ну, кажется, я вчера перебрал». Я подумала: «Как грустно. Он слишком много пьет — наверное, потому, что ему одиноко». Он был именно таким человеком, какого я хотела встретить, кем-то, кто нуждался во мне, о ком я могла бы заботиться. Я подумала: «Стоит постараться, чтобы сделать его счастливым». Через два месяца мы поженились, и следующие четыре года прошли в сплошных трудах. Я готовила ему замечательные блюда, пытаясь заманить его домой, но он пьянствовал и не возвращался до позднего вечера. Потом мы ссорились, и я плакала. Когда он в следующий раз задерживался допоздна, я винила себя в том, что рассердилась на него в прошлый раз, и говорила себе: «Неудивительно, что он не хочет идти домой». Дела шли все хуже и хуже, и наконец я ушла от него. Все это произошло тридцать семь лет назад, и только в этом году я осознала, что он был алкоголиком. А я-то всегда думала, что это моя вина, что я просто не могу сделать его счастливым.
Что привлекло Элеонор к ее мужу?
Если мать, ненавидевшая мужчин, учила вас тому, что в мужчинах нет ничего хорошего, но вы тем не менее любили своего потерянного отца и находили мужчин привлекательными, то вы выросли в страхе, что мужчина, которого вы полюбите, уйдет от вас. Поэтому вы будете искать мужчину, нуждающегося в вашей помощи и понимании, дабы ведущая роль во взаимоотношениях принадлежала вам. Именно это и сделала Элеонор, когда обнаружила, что ее влечет к красивому полисмену. Хотя предполагается, что такая формула защитит женщину от страданий и от риска оказаться брошенной, так как мужчина окажется в зависимости от нее, трудность заключается в том, что у мужчины уже есть свои проблемы. Другими словами, он уже встал на дорогу развития болезненного пристрастия. Элеонор хотела гарантировать себя от того, что ее мужчина бросит ее (как поступил с ее матерью отец и как, по словам матери, поступают все мужчины), и потребность мужа в ее помощи, казалось, обеспечивала эту гарантию. Но сама природа его проблемы делала его более расположенным к уходу, чем к отказу от болезненного пристрастия.
Таким образом, ситуация, предположительно гарантировавшая надежность ее брака, фактически гарантировала обратное. Каждый из тех вечеров, когда муж не приходил домой, доказывал Элеонор правоту мнения ее матери о мужчинах — в конце концов она, подобно своей матери, добилась развода с «нехорошим» мужчиной.
Арлин: Двадцать семь лет; росла в семье, где практиковалось насилие, пыталась защитить свою мать и родственников.
— Мы входили в труппу актеров, дававших представления на званых обедах. Эллис был на семь лет моложе меня и казался мне не слишком привлекательным. Я не проявляла к нему особого интереса, но как-то раз мы вместе ходили по магазинам, а потом отправились пообедать. За разговором он разразился жалобами на неустроенность своей жизни. Было так много вещей, о которых он не мог или не хотел позаботиться, и когда он говорил о них, я ощутила жуткое желание самой во всем разобраться и все исправить. В первый же вечер он упомянул о том, что является бисексуалом. Хотя это не вписывалось в мою систему ценностей, я обратила его слова в шутку и заметила, что я тоже бисексуалка: когда кто-то ведет себя слишком сексуально по отношению ко мне, я говорю ему «до свиданья». Вообще-то я боялась слишком напористых мужчин. Мой бывший муж оскорблял меня, и другой мой приятель поступал так же. Эллис казался мне надежным парнем. Я была одинаково уверена в том, что он не будет обижать меня, и в том, что я смогу помочь ему. Вскоре у нас начался роман. Мы жили вместе несколько месяцев, и все это время я постоянно ощущала страх и напряжение. Мое самолюбие тоже получило хорошую встряску. Его влечение к мужчинам всегда оказывалось сильнее, чем влечение ко мне. Когда меня госпитализировали с диагнозом острой вирусной пневмонии, он даже не навестил меня, потому что у него был роман с мужчиной. Выписавшись, я разорвала наши взаимоотношения, но мне понадобилась огромная поддержка близких людей. Моя сестра, моя мать и мой терапевт — все они помогали мне пройти через это. Я впала в ужасную депрессию. На самом деле мне не хотелось терять его навсегда. Я по-прежнему чувствовала, что он нуждается во мне, и была уверена, что если я сделаю еще одно небольшое усилие, то мы сможем жить вместе.
Ребенком я чувствовала то же самое — так, словно в любую минуту я могу понять, в чем дело, и все исправить.
Нас, детей, было пятеро. Я была старшей, и мать во многом полагалась на меня. Она хотела сделать отца счастливым, но это было невозможно. Он по-прежнему остается гнуснейшим из известных мне людей. В конце концов они развелись. Это было около десяти лет назад. Полагаю, они думали, что оказывают нам услугу, подождав, пока мы не повзрослеем, но жизнь в такой семье была сплошным несчастьем. Мой отец бил нас всех, даже маму. Сильнее всего доставалось моей сестре, а брата он всячески оскорблял и унижал. Он изуродовал каждого из нас тем или иным способом. Я всегда чувствовала, что могу улучшить положение,
