Может быть, позвонить ей и сказать, что ему все про нее известно? И это остановит формальную уже супругу от рокового, идиотского шага?
Он мысленно перебирал события недолгих, в общем-то, трех лет совместной жизни с ней и не находил своей вины. Ну разве что этот последний его шаг, который он вынужден был сделать, ибо другого выхода для себя больше не видел. Домашние скандалы стали не только какой-то странной забавой для Анны, но, кажется, даже насущной потребностью. И когда он пробовал, отчетливо наблюдая при этом поразительную собственную глупость, буквально во всем соглашаться с нею, чтобы только уйти от ее базарных криков и вечных напоминаний, чем она пожертвовала для него, Анна словно и не желала сама останавливаться, доводя свои претензии до полного абсурда. Проживать совместно дальше стало просто невозможно, и Анатолий Сергеевич однажды резко заявил, что решил коренным образом изменить свою жизнь. Видимо, это и был тот момент, когда у этой дуры возникла бредовая идея убрать его. Для чего? Вероятно, для того, чтобы завладеть всем, что он имеет, и прежде всего его делом, зачем же еще? Но ведь это у нее не получится!..
А почему не получится? В наше время стоит только захотеть… И Анатолий Сергеевич почувствовал вдруг огромное желание немедленно посоветоваться… с кем? Да конечно же с Кристиной! Какой еще может быть разговор?..
Он позвонил, но она оказалась уже дома и терпеливо ожидала его к ужину. И никаких упреков по поводу того, что он не заехал за ней в банк, как обещал. А ведь это стало уже у них некой традицией. Но почему? Ничего не понятно!
Юркин взглянул на массивные подарочные часы в малахитовом настольном письменном приборе, которым он отродясь не пользовался, и искренне изумился — шел десятый час! Выходило так, что он просидел в одиночестве добрых три часа после ухода того сыщика! И о чем-то, надо же полагать, размышлял?! Но о чем?! Нет, это просто бред какой-то… ч Господи, неужели предупреждение сыщика до такой степени сразу выбило его из колеи, что он вообще потерял ощущение времени?! Такое открытие настолько ошеломило его, что уже через пять минут, привычно забрав у водителя ключи от своего «мерседеса», он мчался на Пречистенку. И меньше всего его в данный момент мучило строгое предупреждение сыщика. Ну да, надо будет, конечно, подумать над его советами… Охрана, куда-то уехать, словно сбежать… Нет, это все, разумеется, фантазии. Никуда именно сейчас уезжать нельзя. А вот насчет финансовых документов — тут сыщик абсолютно прав. Но только все нужные документы, связанные с фирмой, хранятся за семью замками, семью печатями, и никто, ни одна живая душа о месте нахождения тайника не знает…
Если только?.. Нет, не может быть! Анна не должна, она просто не знает об этом! А если вдруг?.. Неужели именно в этом и есть причина ее необычайной уверенности?! Господи, необходимо немедленно, экстренно предпринимать меры!..
Юркин резко затормозил, чтобы не задеть болвана, который в буквальном смысле едва не угодил под колеса тяжелого его автомобиля! Вот же кретин! Есть же подземный переход! Какой черт носит его по проезжей части?!
Анатолий Сергеевич тут же услышал резкий визг тормозов сзади, высунулся за опущенное боковое стекло и увидел позади себя, почти впритирку, нос «девятки». Это был бы, конечно, номер! Но ведь и не его вина! Чего, оправдываться? Да пошли они все! И он, внезапно успокоившись, тронулся дальше, все-таки благодаря в душе чистую случайность, что ни он сам, ни этот задний, ни пьяный наверняка кретин сейчас не пострадали… А кстати, виноват был бы как раз задний — умей держать дистанцию…
И опять вспомнился тот сыщик. Конечно, придется переговорить с Леней Калмыковым, начальником охраны… Как его сыщик-то обозвал? Тигр, говорит, львович? Похоже, Леня — он такой, суровый… Надо было сказать ему о предупреждении… А почему же не сказал? Все потому, что растерялся — глянул на позолоченный циферблат, а там трех часов как. не бывало! Тут кто хочешь растеряется… Но о чем же он думал все эти три часа?! Память напрочь отказывалась подсказать. Вот загадка… Может, Кристинка сумеет помочь… разобраться?..
По мере приближения к ее дому он успокаивался. И мысли привычно приобретали четкий порядок — все же постоянная привычка держать себя в жесткой узде, ставшая второй его сущностью, брала свое. Анатолий Сергеевич сосредоточился и стал думать о первоочередных шагах в связи со столь необычным предупреждением. И надо же — от кого?! Разумеется, сыщик прав. Если эта бездарная, безграмотная стерва решила завладеть его делом, она должна в первую очередь обеспечить себя именно оригиналами финансовых документов, определяющих владельца собственности. Если предположить, что она знает, где они находятся, где тайник Юркина, то среди первых же ее шагов были бы попытки проникнуть в загородный дом на Истре. Но таковых, во всяком случае по докладам охраны, до сих пор замечено не было — там ребята четко исполняли указание хозяина: никого посторонних не пускать, включая и супругу. Ее, кстати, в первую очередь. Вполне достаточно оставленной им московской квартиры и приличного счета в банке на ее имя. Вероятно, в суде она еще чего-нибудь потребует, но это уже дело адвокатов — умерить неуместные претензии. Детей, теперь уже к счастью, нет… Значит, чтобы завладеть документами, ей придется сперва устранить хозяина, а затем выступить в «скромной» роли единственной наследницы его капитала и всей прочей движимости и недвижимости. И сделать это будет уже нетрудно, если к тому времени, по ее замыслам, сам Юркин должен попросту исчезнуть с лица земли. Неплохо придумано.
Минуточку, а какое она имеет право вообще на что-то претендовать? Кто она такая, эта хищница?! Неужто она ощутила себя абсолютной хозяйкой той жизни, в которую, исключительно благодаря собственной порядочности, в этом он был твердо уверен, ввел ее всего три года назад он сам, Анатолий Сергеевич?! Ввел, даже вопреки советам некоторых своих друзей, которые к неожиданно вспыхнувшей его любви отнеслись с юмором, а кое-кто и с откровенным недоверием, но… не обострять же дружеских отношений пб таким пустякам, в конце-то концов. Но получилось так, что не он, а именно они оказались правы… И теперь уже она решила диктовать ему — это ему-то! — свою волю! Она что, замещает Господа Бога?! И всерьез считает свое желание, свое слово — законом?! Ну да, в начале, как сказано, было слово, а потом, по выражению старого приятеля, любителя парадоксов и вообще остряка-самоучки, был заказ. Это по поводу их прежних обедов в ресторанах. На таком языке тот общался с официантами. В начале, мол, — слово, то есть желание, а после — заказ. Как и в данном случае… И если «заказ», о котором более чем прозрачно намекнул сыщик, уже ею сделан?.. Черт побери, как отвратительно себя иной раз чувствуешь, когда бессилен возразить…
Надо завтра же… нет, может быть, даже еще сегодня, съездить на Истру. Чтобы исключит всякий риск… Вызвать ребят, забрать бумаги и не валять больше дурака, положить их на хранение в банк, да хоть и к той же Кристине… Странно, что прежде он не видел в этом никакой необходимости.
С этой дельной мыслью, которая, правда, еще нуждалась в некотором уточнении, Анатолий Сергеевич решил не загонять машину на стоянку, а, помня, что она сегодня вполне может еще понадобиться, оставить прямо у подъезда. За час-другой ничего, Бог даст, не случится.
Он позвонил Кристине по мобильнику, сказал, что уже приехал и поднимается. Запер машину и направился к подъезду.
Во дворе было не то чтобы темно, но как-то неуютно. И уличные фонари, и окна дома, конечно, светили, да только деревья и густой кустарник в палисадниках кидали на асфальтовую дорожку сплошную черную тень, а лампочка над подъездом почему-то не горела. И, как назло, совсем не ко времени вспомнилось предупреждение сыщика. Ага, вот уже и спину окатило холодной нервной дрожью, что было чрезвычайно неприятно Анатолию Сергеевичу, считавшему себя вовсе не нервной барышней. Да вот, кстати, и народ во дворе. Неподалеку, через соседнюю арку, въехала блеснувшая в темноте машина.
Юркин дал себе слово больше не рисковать, «вякнул» сигнализацией и отправился к подъезду, обходя стороной «Москвича», стоявшего почему-то посреди проезжей части, и Юркин мельком подумал еще, что это странно, так как в последнее время он здесь такой вот машины не видел. Дом-то непростой, иномарки у жильцов, а тут какая-то рухлядь…
Кодовый замок под зябко подрагивающими пальцами с первого набора цифр не открылся. Ну совсем распустился, нервы расшатались из-за этой…
Он не успел то ли додумать, то ли высказать вслух уже срывающееся слово, потому что замок щелкнул, дверь под его рукой отворилась, и в следующее мгновение он ощутил на своем лице — во рту, в глазах и на щеках — ледяной поток, вмиг оглушивший и ослепивший его. А тяжкий удар по голове вообще
