— Категорически протестую, — заявила Клер, пытаясь выставить агента из палаты.

Но Хантер не собирался так быстро отступать.

— Дайте мне всего полчаса.

— Я могу вам дать только приказ немедленно покинуть помещение.

— Вы угрожаете федеральному агенту! — наконец возмутился Хантер.

— Отлично, — ответила Клер, не сбавляя тона. — Я отвечаю за мистера Гэллоуэя, а его здоровье в настоящий момент не позволяет участвовать в допросе. Поэтому прошу вас больше не настаивать.

— Что ж, прекрасно, — сдался Хантер, недовольный тем, что приходится уступить женщине. — Я вернусь завтра утром.

— Очень хорошо, — кивнула Клер. — Предупредите меня, я вас встречу с цветами.

Агент Хантер вышел, проглотив ругательство и жалея о тех временах, когда женщина знала свое место. Как только агент ФБР вышел из палаты, Сэм отбросил одеяла, сел и вытащил капельницу из руки.

— Что это вы делаете?

— Мне нужно домой.

— Немедленно ложитесь обратно! — велела Клер. — Вы кем себя возомнили? Джеком Бауэром?[38] И речи быть не может о том, чтобы уйти из больницы.

Сэм оттолкнул ногой тележку с перевязочным материалом и схватил свою одежду.

— Я подпишу любые бумаги, чтобы снять с вас ответственность.

Клер разозлилась.

— При чем тут моя ответственность?! Где ваш здравый смысл? Вы только что избежали смерти, плечо и нога требуют покоя. Сейчас девять вечера, на улице минус десять. Чем вы таким собираетесь заниматься, что не можете остаться в постели?

— Я должен найти одну женщину, — ответил Сэм, вставая с кровати.

— Женщину?! — воскликнула Клер. — Вы что, собираетесь произвести на нее неизгладимое впечатление своими костылями и повязкой?

— Дело не в этом.

— Да кто она такая?

— Не думаю, что это вас касается.

— Представьте, касается!

— Она француженка… — начал Сэм.

— Только этого не хватало, — фыркнула Клер. — В кои-то веки я подумала, что заполучила вас на всю ночь, а вы собираетесь сбежать к какой-то француженке!..

Сэм улыбнулся и заковылял к выходу.

— Клер, спасибо за все.

Она помогла ему пройти по коридору и вместе с ним дождалась лифта. На прощание она спросила:

— Сэм, объясните мне кое-что.

— Да?

— Почему всегда везет одним и тем же?

Их глаза встретились, когда двери лифта уже закрывались.

Сэм вышел в больничный холл, похожий на зимний сад, — повсюду огромные окна и зеленые растения. Он помедлил у окна, глядя, как падает снег. Сэм любил свою больницу ночью, когда стихала дневная суета. Он знал все корпуса как свои пять пальцев и мог бы пройти здесь с закрытыми глазами. Это было его место. Единственное место на земле, где он чувствовал себя нужным.

Он проковылял через внутренний дворик, чтобы попасть в отделение, где лежала Джоди. Прежде чем отправиться на поиски Жюльет, он хотел убедиться, что с девочкой все в порядке. Подойдя к двери, которую ему указала дежурная медсестра, он тихонько толкнул ее. Джоди спала, но ее сон был тревожным. У изголовья, сложив на груди руки, стоял Марк Рутелли и смотрел на нее. Он был похож на тигра, готового к прыжку при малейшей опасности, которая могла бы ей угрожать.

Марк и Сэм молча пожали друг другу руки. Они еще не виделись после событий в ангаре, но оба чувствовали, что между ними протянулась невидимая нить.

Рутелли кивнул и вопросительно посмотрел на Сэма, интересуясь его самочувствием. Тот покачал головой, словно говоря, что и не такое видал. Он подошел к кровати, на которой лежала Джоди, накрытая одеялом до самого подбородка. Видно было только ее бледное лицо.

Мягкий рассеянный свет лампы, стоявшей на тумбочке, освещал палату. Сэм проверил капельницы, заглянул в отчет о состоянии здоровья, висевший в ногах кровати.

— Нужно придумать, как помочь ей завязать со всем этим, — тихо сказал Рутелли. — Иначе однажды она просто умрет.

Сэм уже думал об этом.

— Я этим займусь, — пообещал он. — Я знаю один наркологический центр в Коннектикуте. Они действительно могут помочь. Мест там обычно не бывает, но я сам позвоню им завтра.

Рутелли пробурчал что-то вроде благодарности. Они помолчали, потом Рутелли сказал:

— Доктор, идите. Вам самому надо лечь. Даже героям нужен сон. Вы выглядите как только что выкопанный покойник.

— На себя посмотрите, — ответил Сэм, выходя из палаты.

Жюльет металась по квартире. После утренней ссоры она никак не могла дозвониться до Сэма. Каждый раз, когда она набирала его номер, включался автоответчик. Тогда она решила поехать к нему домой и ждать его там.

Прижавшись лбом к холодному стеклу, Жюльет смотрела на огни, сиявшие где-то вдалеке. Даже если их с Сэмом история на этом закончится, она должна в последний раз поговорить с ним. Жюльет не знала, что думать об этой «другой женщине». Но одно было ясно: она очень сердилась на Сэма за то, что он ей соврал.

Жюльет зажгла в гостиной свечи; их мягкий свет напомнил ей об их первой ночи. Но она тут же прогнала эти воспоминания. Сейчас не время. Она горько упрекала себя за то, что опять поверила в любовь, хотя прекрасно знала, какие ловушки и разочарования ее подстерегают. Она много читала и прекрасно помнила предостережения Канта и Стендаля: любовь заставляет страдать. Любовь — это призрачное солнце, наркотик, который мешает видеть реальность такой, какая она есть. Мы думаем, что любим кого-то за его достоинства, но на самом деле мы любим… саму любовь.

Чтобы отвлечься, Жюльет включила телевизор и стала смотреть новости. Через весь экран мигала красная полоса с надписью «Террористическая угроза в Нью-Йорке». Пышная брюнетка, похожая на Монику Левински, комментировала главную новость дня: полиция предотвратила теракт на Вашингтон-сквер. В репортаже, похожем на трейлер к боевику, рассказывали о пятнадцатилетней девушке, которую какой-то психопат превратил в живую бомбу.

Призывая граждан быть бдительными, ведущая снова и снова повторяла слова: «Аль-Каеда», «зарин», «грязная бомба», «сибирская язва»…

Живя в Нью-Йорке, Жюльет уже привыкла к тому, как раздувают в новостях любое событие. Она устало выключила телевизор, чтобы не слышать больше истеричного голоса.

В холле больницы, рядом с кофемашинами, висело несколько телефонов. Сэм порылся в карманах в поисках мелочи. Он должен поговорить с Жюльет. Сначала он решил позвонить Коллин. Она взяла трубку, но, увы, понятия не имела, где ее подруга. Сэм пожалел, что побеспокоил ее.

Немного раздосадованный, он вышел на стоянку и сел в одно из такси, поджидавших случайного пассажира. Его знобило. Рана болела, он не смог переодеться и набросил поверх пижамы пиджак. Пальто осталось в джипе.

— С вами все в порядке? — спросил таксист, глядя на него в зеркало.

— Да, вполне, — успокоил его Сэм, трясясь на заднем сиденье.