— Марк, в чем дело?

В нескольких словах Рутелли объяснил, что ищет Джоди Костелло, и попросил, чтобы ему немедленно сообщили, если полиция получит хоть какие-то сведения о девушке с наручниками на правом запястье.

— Об этом и речи быть не может! — резко ответил Дельгадилло. — Ты же просто патрульный. Да и после того, что ты вытворял в прошлом году, ты вообще ничего не можешь требовать.

Он помолчал и добавил:

— Если тебе интересно мое мнение, я считаю, что ты должен быть счастлив, что тебя до сих пор не уволили.

Рутелли вздохнул. Ему хотелось броситься на Дельгадилло и как следует врезать ему. Но он подумал о Джоди и сдержался.

— Разговор окончен, — решительно сказал Дельгадилло, указывая на дверь.

Вместо того чтобы выйти из кабинета, Рутелли подошел ближе к своему шефу.

— Слушай, Джей, в твоей жизни нет ничего, кроме политики. А ведь ты тоже хорошо знал Грейс. Если я ничего не путаю, мы с тобой были друзьями…

— Верно, — кивнул Дельгадилло. — Но это было до того, как ты стал конченым психом.

— Джей, хватит.

— Знаешь, Марк, ты слабак, и я не собираюсь терпеть таких, как ты. Вы позорите полицию, и, когда у нас тут начнется большая чистка, ты вылетишь первым.

Рутелли снова сдержался. Он догадывался, что Дельгадилло хочет вывести его из себя. Но вместо того чтобы сломя голову ринуться на врага, он подошел к окну, выходившему на улицу.

— Видишь тот розовый дом?

— Да.

— За ним есть небольшой двор с площадкой, где мальчишки играют в баскетбол.

— И что?.. — устало вздохнул Дельгадилло.

— А то, — ответил Рутелли, глядя ему прямо в глаза, — что, если мы оставим тут оружие и полицейские значки и пойдем туда, чтобы разобраться по-мужски, ты быстро поймешь, кто слабак, а кто нет.

— Драться на заднем дворе? Разобраться по-мужски? — фыркнул Дельгадилло. — Марк, очнись. Что ты себе вообразил? Все это в прошлом. Как и ты сам.

Рутелли покачал головой.

— Нет, это ты думаешь, что все в прошлом. Это ты сто лет не выходил из кабинета на улицу и носишь не форму, а костюмы от Армани. Думаешь, что стал важным человеком.

— Марк, ты просто жалок.

— Я жалок? Отлично. Придется освежить твою память. Помнишь то ограбление бродвейского ювелира? Нас с тобой срочно вызвали на место преступления.

— Я понял, куда ты клонишь.

— Помнишь, что ты чувствовал, когда тебе приставили пистолет к затылку? Я уверен, что помнишь. Что это тебе до сих пор снится по ночам. В тот день ты был чертовски рад, что я оказался рядом.

— О'кей, — сказал Дельгадилло. — Пятнадцать лет назад ты спас мне жизнь. Но это была твоя работа, не более того. И коли на то пошло, если бы я тебя не защищал, тебя давно вышвырнули бы на улицу. Я думаю, что уже сполна расплатился с тобой.

— Остался последний взнос, — ответил Рутелли. — Последний, даю тебе слово. Если ты сейчас мне поможешь, я никогда больше ни о чем тебя не попрошу.

Дельгадилло скрестил руки на груди и, вздохнув, откинулся на спинку кресла. Он задумался.

Через некоторое время он сказал, поднимая телефонную трубку:

— Ладно. Я распоряжусь. Если какой-нибудь патруль что-нибудь разнюхает о Джоди Костелло, ты первый об этом узнаешь. И у тебя полная свобода действий.

— Спасибо, Джей.

— Но при одном условии. В понедельник положишь мне на стол заявление об уходе. Так, и никак иначе.

Рутелли был к этому не готов. Подать в отставку? Что он будет делать, если останется без работы? Но, не моргнув и глазом, он ответил:

— Отлично. Ты получишь мое заявление.

— Заявление, оружие и значок, — сказал ему вслед Дельгадилло.

Чтобы попасть в Бронкс, Сэм свернул из Восточного Гарлема на Триборо-бридж. Грейс предупредила его:

— Когда найдем Джоди, ни в коем случае не говорите ей обо мне, понятно?

— Это будет непросто…

— Знаю, но постарайтесь что-нибудь придумать, чтобы осмотреть ее и убедить пройти курс лечения.

Сэм покачал головой.

— Как я ей объясню свой внезапный интерес к ней? Джоди — подросток, трудный подросток. Она не позволит вмешиваться в ее жизнь, читать мораль и все такое.

— У вас получится. В вас есть что-то, внушающее доверие, и вам это прекрасно известно.

Солнце скрылось за тучами, редкие снежинки опускались на лобовое стекло. Грейс включила подогрев своего сиденья. Машина Гэллоуэя напоминала шикарную яхту, салон был отделан деревом и кожей. Она в двадцатый раз перечитала адрес, где должна была находиться ее дочь.

— Гэллоуэй, слушайте, это адрес в Хайд Пирс. Там довольно опасно, возьмите это с собой…

Сэм скосил глаза, на мгновение отвлекшись от дороги, и увидел, что Грейс протягивает ему «глок».

— Но я, кажется, отобрал у вас оружие… — удивился он.

— У хорошего копа всегда есть запасное. Возьмите.

Сэм отказался.

— Ненавижу оружие.

— Не читайте мне мораль. Если оружие правильно использовать, оно может спасти жизнь.

— Вы меня не убедили. В последний раз, когда я держал в руках пушку, это плохо кончилось.

— Как это?

— Я убил человека.

Грейс с удивлением посмотрела на него. Некоторое время они молчали. Грейс понимала, что Сэм сказал правду.

— Когда это случилось?

— Десять лет назад, в Бедфорд-Стайвесанд.

— Я хорошо знала этот район.

— Я там вырос. И Федерика тоже. Она задолжала денег дилеру. Его звали Дастфейс. Он обделывал свои дела в одном старом притоне.

— И вы пошли к нему… — догадалась Грейс.

— Я нашел деньги, чтобы отдать часть долга, и надеялся, что для начала ему этого хватит. Но на всякий случай захватил пистолет приятеля. На всякий случай…

Грейс перебила его:

— И вы его застрелили?

— Нет.

— Но вы сказали…

— Я убил не его.

— А кого?

Сэм молча включил поворотник. Его трясло, он снова, как наяву, переживал те события.

— Когда я вошел, меня никто не ждал. Дастфейс ругался с клиентом. Это был какой-то парень в бейсболке, он стоял ко мне спиной. Они начали кричать друг на друга, Дастфейс выхватил пистолет.