— Мне нужен стартовый капитал. Что ж сидеть на богатстве, пахать на чужого дядю и зарабатывать копейки! Давай продадим мебель, фарфор. Я все верну, обещаю.

Жадность придавала речам мужа убедительность. Еще бы. Ведь суммы, о которых шла речь, поражали воображение нолями. Стеклянные барышни и кавалеры тянули на новый «мерс». За зеркало можно было год содержать собственную фирму.

Однако, удовлетворять мужние амбиции Тата не желала. Зарабатывала она прилично, браком не дорожила, а главное считала: «Хочется человеку машину и фирму? Бог в помощь. Пусть зарабатывает!»

Андрей предпочел более легкий путь.

Однажды Тата обнаружила пропажу. Исчезли фарфоровая рыжеволосая девчонка в пышной юбке с лохматой собачонкой в руках и блондинистый менестрель в окружении нарядных дам.

— Где? — спросила Тата. — Где статуэтки?

— Продал! — заорал муженек. — Черт возьми, мне позарез нужны деньги!

Нападение — лучшая форма защиты. Истина старая, как мир. И как война.

— Мне угрожали, у меня не было другого выхода, — оправдывался супружник. Слова воняли ложью.

Тата неожиданно поняла, что понимает, о чем думает муж и поморщилась. Мало того, что мысли сами по себе были отвратительны, процесс проникновения в чужое сознание доставлял мало удовольствия. Мысль — вещь интимная, как прокладка или тампон. Догадываться какова она — одно дело. Знать — другое. А уже чувствовать — бр-р-р! — третье.

— Не оправдывайся, — уронила горько. Сердце зашлось от печали. Умение читать мысли, объяснила когда-то бабушка, приходит не от хорошей жизни. Проницательность является наградой за принесенных в жертву коровок, за развенчанные и разменянные на обиды иллюзии. — Ладно, — добавила уже спокойнее и вышла из комнаты. — Словами делу не поможешь.

«Пронесло!» — возликовал Андрей. Он не надеялся на легкую победу и очень обрадовался смятению жены. Напрасно.

Тата предпочитала ставить над чужими «і» свои точки. Первым делом она выяснила, где сейчас статуэтки и целы ли деньги, которые получил муж. Затем сложила обстоятельства, таким образом, чтобы рыженькая и менестрель вернулись домой. И только после этого взялась за самое сладкое блюдо — месть.

Пока супруг радовался легкой победе и надеялся, что милая женушка рыдает в подушку, Тата достала ножницы, и порезала одежду мужа. Он был франт и перед свадьбой накупил всяческого брендового барахла.

Уничтожив последнюю пар носков, Тата отправилась принимать ванну и обдумывать вопрос: «Зачем я угробила на этого придурка целый год?» Действительно, зачем? Морально-этические качества милого- любимого оставляли желать лучшего и прежде. Порядочность вызывала сомнения априори. За каким, спрашивается, чертом, требовалось связываться с откровенным подлецом, изменником и вором? Чтобы убедиться в очевидном на собственной шкуре?

— А-а-а… — гулкий вопль наполнил квартиру.

Тата ухмыльнулась: «Сколько шума из-за пустяков». Она поднялась — негоже принимать бой, лежа, не та ситуация — запахнула халат и вышла.

— Ты что наделала, дура? — далее последовал поток нецензурной брани.

— Порезала твое тряпье!

— Зачем? В чем теперь ходить?

Два английских костюма, десяток рубашек, белье, свитера, туфли, ботинки, плащ, пальто, куртка превратились в груду лоскутов. Андрей замахнулся исковерканным серым ботинком. Глаза лезли из орбит…

— Я тебя убью, сука. Ты у меня сейчас получишь…

— Попробуй, — лезвие ножа, обычного, кухонного, но не менее опасного от того (большая часть бытовых убийств совершается данным предметом сервировки, а жены еще ворчат на мужей — поточи, да поточи) уткнулось буяну в грудь.

Тата приготовилась к разговору заблаговременно. Обычно она ножи в карманах не носила.

— Совсем рехнулась, — муж испугался, отступил. Причем настолько далеко, что после развода Тата его больше никогда не видела.

Следующим учителем-мучителем стал Игорь.

После развода Тата сменила имидж и место работы. Первый стал более романтическим, второе — оплачивалось и называлось куда лучше прежнего. Тут же выяснилось, что шеф подбивает клинья к своему новому финансовому директору.

«Почему нет? — спросила себя Тата. — Я — молодая, красивая, свободная. Что хочу, то ворочу».

И наворотила. Вляпалась в любовь, как в кучу дерьма на дороге.

Казалось бы, спи, с кем хочешь, развлекайся. Так нет! Чувства подавай, счастье вынь да полож! Нет бы, приглядеться внимательно, пораскинуть мозгами, прислушаться к народному гласу. Куда там. Широкие плечи, симпатичная физиономия, щедрость в разумных пределах застили глаза и ум.

Коллеги говорили:

— У него третья жена! Не пропускает ни одной юбки. По шлюхам таскается! С бандитами якшается.

Тата не слушала ни досужие мнения, ни Внутренний Голос.

— Врет твой Игорь, все врет, — докладывал советчик. И был прав. Из всего многообразия методов управления трудовым коллективом Татин любимый использовал самый приятный. Он брал на позиции топ-менеджеров исключительно красивых и умных женщин, спал с каждой какое-то время, потом затевал новый роман. При этом прежняя пассия могла, как уволиться, так и остаться в компании, пополнив, таким образом, гарем и команду остроконкурентных игроков.

К сожалению, правда дошла до Таты с изрядным опозданием. Да и то благодаря случаю.

Как-то, сидя в туалетной кабинке, она услышала чужой разговор:

— Наш вчера с приятелями опять всю ночь куролесил. Девок подобрали на бульваре, штук пять, и ко мне завалили.

— И что?

— Девок раздели, на пол положили, еду на них, как на стол, выставили, и давай обжираться.

— А потом?

— Потом суп с котом. Ты прямо, как маленькая. Можно подумать, не знаешь, что он потом вытворяет.

— Да, я не про потаскух. Тебе что-то обломилось?

— Как же.

Полилась вода, заглушая беседу.

— И что?

— Как обычно. Перекемарил час-другой и целую ночь спать не давал, всю измочалил. Кобель чертов!

— Не скажи, у меня в прошлый четверг, едва не оконфузился.

— С каждым бывает…

Тата с трудом проглотила, ставший в горле ком. Он сказал: «Ночь не спал, болели почки… дел много… неприятности…»

— Ты в курсе, что поблядушка его опять наотрез отказалась от премии. В благородство все играет, дура. За копейки и мозги сушит и пизду подставляет. По три раза на дню шляется к нему в кабинет, на потеху всему офису, королеву из себя корчит и не догадывается, что он уже глаз положил на другую.

— Ты тоже заметила?

— Не слепая.

— Эта Олька из отдела продаж — отпетая стерва. Сразу потребовала отдельный кабинет.

— Да уж…

Хлопнула дверь. Сплетницы покинули дамскую комнату. Тата — свое убежище. Она была в отчаянии.