— Ваше превосходительство, господин вице-адмирал, господа офицеры. Командующий корабельной группой и командир нашего корабля, капитан первого ранга Карпенко, ждет вас в своей каюте. Разрешите вас проводить?
Макаров только молча, кивнул, пронимая, что получивший команду младший офицер будет действовать четко в рамках инструкций. Противное может быть только при наличии на борту бардака, но, судя по первым ощущениям Макарова, бардак на этом корабле отсутствовал начисто. Он пока не мог понять, какого типа тут дисциплина, палочная или сознательная. Ну не похожи были встреченные им люди на забитых палочной дисциплиной людей. Коридоры и переходы корабля оказались ярко освещены белым светом из светильников незнакомого типа, закрепленных на подволоке. Это не было похоже ни на что известное, ни Макарову, ни офицерам, хотя адмирал совсем недавно прибыл прямо из окрестностей столицы, из Кронштадта. Но и там такое не было известно, ни в частных домах, ни в служебных присутствиях. По дороге им встретилось еще три парных поста таких же тигроподобных, накачанных бойцов. Один у лестницы ведущей вниз и таблички БЧ-5, другой у двери с надписью БЧ-1, а третий непосредственно у капитанской каюты. Было такое ощущения, что такие посты стоят здесь на каждом шагу. Один раз им навстречу попался матрос, видимо спешащий по служебным делам. Ибо когда он посторонился и отдал честь, вахтенный автоматически откозырял ему в ответ. В мозгах у Макарова щелкнули, какие-то шестеренки. Вот оно идеальное соотношение субординации и человеческих взаимоотношений, где одно не отрицает другого. Примерно ту же идеологию исповедовал капитан второго ранга Николай Оттович фон Эссен, да и боевая результативность его 'Новика' тоже была выше, чем по эскадре в целом. Адмирал сделал себе в памяти заметку, вызвать к себе шебутного кавторанга и отдельно с ним поговорить, может он лучше поймет этих пришельцев.
Щелкнула дверь в капитанскую каюту, часовые отдали честь. Внутри ничего привычного, вся мебель утилитарная, из прямых углов и без всяких украшений. Приоткрытый иллюминатор занавешен шторкой, отчего в каюте гуляет легкий ветерок. Командующий стоял почти сразу перед дверью, надетый на нем черный мундир морского офицера с золотыми погонами не узнать было невозможно. Только вот вахтенный сказал капитан ПЕРВОГО ранга, а гости читали на погонах капитан ВТОРОГО ранга. Чуть позади командующего стояли еще трое. Один был высокий, худой седоволосый, с умным лицом и волевым взглядом бледно-голубых глаз. Мундир и погоны, на нем были такие же как у командующего, а выправка, говорила гостям что это такой же как они кадровый морской офицер. Второй, тоже высокий но плотный, стриженный под короткий ежик жестким и волевым взглядом серых глаз, был чем-то похож на африканского носорога, одетого в партикулярное платье. В нем тоже проглядывала военная косточки и гости понимали, что офицерский мундир сей господин носил не один год. Третий, среднего роста, коренастый, с кривым шрамом поперек щеки и в мундире почти таком же те, что были на расставленных по всему кораблю бойцах. Только погоны у него были офицерские, с двумя просветами и одной большой золотистой звездой. Командующий корабельной группой сразу козырнул, представляясь вошедшим.
— Здравия желаю, ваше превосходительство. Разрешите представиться, командующий корабельной группой, командир Большого противолодочного корабля 'Адмирал Трибуц', капитан первого ранга Карпенко Сергей Сергеевич. Степан Осипович, я вижу у вас, и у сопровождающих вас офицеров, сразу появилось множество вопросов, но позвольте сначала я закончу. Я надеюсь, привилегию хотя бы быть выслушанными вашим высокопревосходительством мы заслужили?
Макаров кивнул, — Хорошо, Сергей Сергеевич, продолжайте.
— Для начала, Степан Осипович, должен поставить вас в известность, что через некоторое время к внешнему рейду Порт-Артура должны подойти небоевые корабли моей группы, Большой Десантный Корабль 'Николай Вилков' и Большой Морской Танкер снабжения 'Борис Бутома', а также суда различной национальной принадлежности, арестованные за перевозку военной контрабанды в пользу Японской Империи. Я надеюсь, призовой суд будет к ним справедлив. Вот список, Степан Осипович. — Карпенко протянул Макарову лист бумаги с крупно отпечатанным текстом.
Адмирал вгляделся в текст и брови его поползли вверх, — Господа, господин Карпенко оказывается не просто грамотный и хладнокровный командир, но знатный флибустьер. Его группа задержала аж шесть торговых кораблей с безусловно военными грузами. Особое ему спасибо от флота за британский пароход 'Маргарита'.
— А что там, Степан Осипович? — поинтересовался Рейценштейн
Адмирал Макаров молча показал ему листок, ногтем отчеркнув строчку. Рейценштейн так же молча кивнул.
— По этому вопросу все? — Макаров отдал листок Дукельскому, — лейтенант, ступайте. По прибытии на 'Аскольд' выйдете на связь с Николаем Оттовичем и передайте ему мое распоряжение обеспечить встречу и сопровождение каравана… Что-нибудь еще?
— Ваше превосходительство, разрешите представиться, командир роты морской пехоты, майор Новиков Александр Владимирович. В связи с передачей задержанных за контрабанду судов в вашу юрисдикцию, есть просьба как можно скорее сменить моих людей в караулах. У меня рота уже неделю размазана на десять объектов, люди вымотались до предела.
Карпенко добавил, — Степан Осипович, основную причину того, что замену караулов нужно произвести немедленно, мы изложим вам чуть позже.
— Хорошо господа! — Макаров снова повернулся к Дукельскому, — Лейтенант, обеспечьте передачу на 'Цесаревич', 'Ретвизан', 'Палладу' моего распоряжения, в течение часа выделить по две караульные команды из тридцати матросов и одного офицера. Данным караульным командам принять под охрану суда, указанные в переданном вам списке арестованных за военную контрабанду. До заседания призового суда, отконвоировать арестованные суда на якорную стоянку в Западном бассейне. Сход членов их команд и пассажиров, до выяснения их статуса в суде, запрещен. Об исполнении доложите мне лично.
— Одну минуту, господа… — Карпенко снял трубку телефона, — Вахтенный? Лейтенант, немедленно зайдите ко мне в каюту. — секунд через тридцать в каюту вошел давешний лейтенант с повязкой вахтенного, — Вызывали товарищ капитан первого ранга?
— Товарищ лейтенант, — Карпенко игнорировал недоуменные взгляды Макарова и его офицеров, — проводите лейтенанта Дукельского до трапа, чтобы он не заблудился. Все ясно? Можете идти.
Когда Дукельский вышел Карпенко продолжил, — Господа, теперь, когда одна насущная проблема решена, позвольте вам представить командира эсминца 'Быстрый' капитана первого ранга Иванова Михаила Владимировича. О причинах, заставивших меня назвать эскадренным миноносцем крейсер первого ранга, я скажу чуть позже, осталось совсем немного. А пока, должен представить вам последнего, или даже в какой-то степени первого, члена командного состава группы, политического руководителя нашей экспедиции Одинцов Павел Павлович. А теперь, буду с вами предельно откровенен. Чтобы рассеять у вас все старые вопросы, а заодно вызвать миллион новых, должен вам сообщить, что корабль, на котором вы находитесь, был, или будет, построен восемьдесят пять лет тому вперед. Если вас не убедило сегодняшнее, с позволения сказать, сражение, то прошу… — Карпенко нажал клавишу стоящего на столе ноутбука и, то, что офицеры считали репродукцией картины Айвазовского в массивной раме темного стекла, вдруг изменило картинку. Теперь там было движущееся изображение якорной стоянки в бухте Золотой Рог. На якорях стояли такие же корабли, как и тот, в котором они находились. Донесся крик чаек и плеск волн. — Господа, — продолжил Карпенко, — этот фильм снят во Владивостоке, в нашей базе в бухте Золотой Рог в августе две тысячи двенадцатого года, перед нашим выходом в последний поход. Вот вы, Николай Карлович, — обратился он к Рейценштейну, — совсем недавно из Владивостока. Узнаете место?
— Так, так… — встряхнувшись, Рейценштейн подошел к экрану, — Степан Осипович, так точно, это якорная стоянка напротив морзавода. Сейчас ровно на этом месте стоят 'Богатырь', 'Россия', 'Громобой' и 'Рюрик'. Вот, смотрите, город видно. Таких домин сейчас и в Питере с Москвой не строят, а тут весь город такой. Не берусь сказать про сто лет, но…
— Да, Сергей Сергеевич, — адмирал снял фуражку и вытер лоб платком, — убили вы меня и закопали. Но то, что сразу честно все сказали, это хорошо, за это спасибо… И за Того, мерзавца, тоже спасибо, этим вы не только меня порадовали сегодня… Но, Сергей Сергеевич, действительно, вопросов миллион, не знаю с какого и начать…
— Степан Осипович, — сказал Карпенко, — давайте сделаем проще, мы с товарищами будем излагать
