Конкэннон прошел в свой номер. Атена Аллард не выходила у него из головы. Он прекрасно понимал, что в ее приглашении не было ни малейших личных мотивов, и все же испытывал глуповатое счастье. Он побрился, переоделся, спустился в салун и посвятил добрую половину дня составлению писем, в которых просил знакомых полицейских дать ему сведения о Эйбе Миллере. Джону Эверсу он написал краткий отчет о своих злоключениях, избегая излишних подробностей. Перечитав его, Конкэннон остался недоволен. Эверс наверняка назвал бы его «поверхностным и бессвязным». Детектив вздохнул, сунул послание в конверт и заклеил его.

Когда он выходил из салуна, какой-то полисмен в форме объявил, что Маркуса Конкэннона просят подойти к столу дежурного администратора. Конкэннон обреченно побрел туда.

– Я от сержанта Боуна, – сказал полицейский. – Он хочет вас видеть.

– Зачем? Он сказал, по какому поводу?

– Нет… Он сейчас на Второй Западной улице, в одном из… торговых заведений. Он сказал, что вы должны знать, где это.

Конкэннон ощутил пустоту в желудке.

– Понятно. Вы тоже туда?

– Да. Сержант Боун поручил мне проводить вас.

– Не прислал ли он экипаж?

Это предположение, по-видимому, потрясло блюстителя закона.

– Нет…

Они вышли на улицу, и Конкэннон остановил фиакр.

Боун ждал их около дома Мэгги Слаттер. Доктор Мэхью и второй полицейский как раз вынесли из хижины накрытый простыней труп и укладывали его в черный катафалк.

– С тех пор, как вы приехали в Оклахома-Сити, похоронное бюро без работы не сидит, – язвительно сказал Боун. – Стоит вам с кем-нибудь поговорить – и он сразу покойник! По сравнению с вами эпидемия чумы – пустяк…

Конкэннон покосился на труп.

– Согласно свидетельству о браке, которое мы здесь нашли, ее зовут Мэгги Элизабет Слаттер. Вы знали, что она была замужем?

– Нет.

– Я тоже не знал, пока не поговорил с ее подружками. Генри Слаттер пил всякую дрянь и избивал жену. Три года назад он напился так, что попал под повозку и погиб. После этого Мэгги и стала жить здесь.

Это была печальная история, но бывали и похуже.

– Отчего она умерла?

– Ей всадили в спину нож с широким лезвием. Это вам ничего не напоминает?

– Сутенера.

Сержант улыбнулся.

– Когда одна из соседок нашла ее и сообщила нам, труп уже окоченел. Врач говорит, что смерть наступила вчера вечером. Примерно в то самое время, когда на вас напали у «Дней и ночей».

– Может, это дело рук сутенера?

– «Девочки» так не считают. И я им верю.

– Тогда моих друзей из переулка?

– Либо здесь замешан кто-то, с кем мы еще не встречались.

– Вы собираетесь задержать тех двоих?

Боун зло улыбнулся.

– Посмотрим. Зайдите, я вам кое-что покажу.

Они втиснулись в крохотную лачугу. Там лежал открытый чемодан, в котором кто-то как следует порылся; на кровати валялся небольшой фотоальбом в плюшевой обложке. Боун подобрал его и показал Конкэннону портрет размером с почтовую марку. Там был запечатлен мужчина лет тридцати, могучего телосложения, с грубыми чертами лица.

– Эйб Миллер, – удовлетворенно сказал полицейский. – Узнаете?

– Нет.

– Дружок Рэя Алларда. Это он взорвал сейф в поезде. Вы, кстати, тоже были дружком Алларда…

– Это ставит меня вне закона?

Боун пожал плечами:

– Не обязательно. Однако почему бы не предположить, что вы знакомы с друзьями Алларда?

– Еще никто не доказал, что Рэй и Миллер были знакомы.

Сержант ухмыльнулся:

– Очень удобно, когда нет никаких доказательств!