по которому ты находишься. В моей жизни творится много странного. Мне платят неплохие деньги за работу, которая никому не нужна. Живу, ем, сплю, иногда с Анной, но все время чего-то жду. Она меня не любит, я это чувствую. Анна не собирается выходить за меня замуж. Тогда что я здесь делаю? Кому нужен такой мужик, как я? Ничего у меня нет, кроме темного прошлого. Нет ни настоящего, ни будущего. Думаю, мы с тобой больше не увидимся, мне в спину холодом дует, будто из могилы. Если Анна выйдет за меня замуж, я эту коробку сожгу, если нет, попробуй взглянуть на все со стороны, но только не приближайся на короткое расстояние. Я не такой умный, как ты или Андрюша Забелин, твой напарник, но тоже немного соображаю. Во что-то я вляпался. Дерьмо с обуви не очищается, и я продолжаю его месить. Уходить уже поздно и некуда. Будь что будет. Такова судьба всех нас, неприкаянных. Скажу главное: о тебе знают, тобой интересовались, тебя ждут. Скорее всего, ты займешь мое место, кто-то – твое, а кто был до меня? Сколько веревочке ни виться, а конец найдется. Только я не знаю, кто поставит точку».

Записку Яков сжег, пепел бросил в унитаз, после чего занялся фотографиями. Их было много и, скорее всего, их делал сам Эдик, сопровождая комментариями на обратной стороне. Его собственная фотография была единственной, сделанной в фотоателье. Хорошего качества портрет. Комментарий гласил следующее: «Это я, Эдуард Коротков, по паспорту Кротов». Следом шла серия фотографий Анны. Было понятно, что она не позировала, а снимали ее незаметно, и вряд ли женщина даже догадывалась об этом. Потом был странный снимок, сделанный в милицейском управлении. Дальний план, доска почета. Снимки на ней неразличимы, но два подчеркнуты. Эти же портреты в увеличенном виде сфотографированы с близкого расстояния. Тут лица просматривались четко: женщина в форме майора милиции, на обратной стороне написано: «Начальник паспортного стола Лидия Егоровна Соснина. Я ее знал как своего работодателя Лидию Ивановну. Она же мне делала документы. Форму надевает только на работу. Темная лошадка. С ней меня свела Анна, так что их общие фотографии в кафе вполне объяснимы». Эти снимки тоже были в коробке. Фото мужчины с той же доски почета подписано коротко: «Майор Степан Яковлевич Соснин, оперуполномоченный по особо важным делам (муж Лидии). Меня с ним не знакомили». Было еще несколько снимков какого-то типа лет сорока и довольно приятной внешности. «Неизвестный, но часто общается с Лидией, очень осторожный, снимать его трудно. Скользкий, как лед. Ведет себя так, будто он агент вражеской разведки. Нет комментариев».

– Молодец, Эдик. Хорошо поработал, – пробормотал сквозь зубы Бессонов. – Но для чего ты ходил в фотоателье и фотографировался? Думаешь, я увижу, кто дул тебе в спину?

Внезапно до Яши дошло – снимок Короткова нужен для опознания, ведь здесь он его фотографий не найдет и Анна ему их не даст, даже если они у нее есть. Эдик для него постарался.

Все бумаги Яков Бессонов тоже сжег, а фотографии взял с собой. Теперь у него имелась хоть какая- то отправная точка.

Советы можно выслушивать, но не обязательно им следовать. Если нормально работает голова, это еще не значит, что вы все правильно делаете. У Короткова голова работала хорошо, но вот привязался он к бабе и совсем бдительность потерял. Бессонов знал статистику. Освобожденные менты, как правило, идут в криминал и чаще всего их находят с пулей в башке – слишком самонадеянны, навыки растеряли, а мир не стоит на месте. Другие в это время набирались опыта на свободе, менялись правила игры и схемы.

Яков отправился прямиком к невесте Эдика, хотя правильнее было оставаться в тени. Но в этом городе у него знакомых не было, единственным источником информации могла стать только Анна. Если она начнет врать, а он это поймет тут же, значит, у дамочки рыльце в пушку.

Анну он встретил во дворе. Да, эта может запудрить мозги любому мужику, особенно тому, кто много лет не видел свободы. Фигурка, рост, походка, длинные волосы, яркая внешность. Не красавица, конечно, но шарма хватает. Такие не бывают одинокими и не страдают комплексами. На снимках она выглядит хуже, чем в жизни. Трудно поверить, что такая дама вела переписку с зеком, а потом приехала его встречать. Должна быть какая-то причина.

Бессонов подошел к машине, когда Анна открыла водительскую дверцу.

– Привет, Анна. Меня зовут Яша Бессонов, я друг Эдика. Неделю назад освободился.

Она застыла на месте и осмотрела подошедшего с головы до ног, будто снимала мерку для гроба.

– Да, я о тебе слышала. Коротков говорил, что ты не собираешься к нам, а поедешь домой.

– Я передумал. Не каждый день у тебя друзей убивают. Хочу понять, что произошло.

– Червячок сыскаря проснулся? Вряд ли в этой истории можно разобраться. Я тороплюсь на работу, если хочешь, поехали со мной, поговорим по дороге.

Они сели в машину и выехали на улицу.

– Кто повесил убийство Сутягина на Короткова? – спросил Бессонов, разглядывая улицы города.

– Тот, кто убил Сутягина, а потом и Эдика. Ментов такой расклад устроил. Им лишний висяк ни к чему, а тут все складывалось. Куча подброшенных улик их не смущала. Чтобы бывший мент, совершивший убийство, оставил при себе доказательства своей вины? Смешно.

– Но зачем его убивать? Взяли бы с поличным и вернули в зону.

– У Короткова было алиби. Это я. Эдик не ездил в Красноярск, мы работали над одним делом на озере Жемчужное, за тысячу верст от Красноярска. Назовем его алиби первой причиной. Вторая заключается в том, что менты бы его не нашли, чтобы взять. О съемной квартире никто не знал, по городу он не шлялся. Где его искать? Другое дело – труп.

– В него стрелял снайпер из дома напротив. Убит тихо, в запертой квартире. Кто его нашел?

– Это я позвонила в милицию. В ту ночь я пришла к нему, увидев, что произошло, тут же ушла и позвонила ментам из телефонной будки с улицы. Они еще сохранились у нас. Но я не назвалась.

– Догадываюсь. Даже свою фотографию унесла из квартиры. Не хотела мараться? Или, может быть, ты и улики подбросила?

Бессонов чувствовал, что Анна не врет. Но в таком тонком деле достаточно умолчать лишь об одной детали и вся картина поменяет рисунок, как при повороте калейдоскопа в руках ребенка.

– А где я могла взять эти улики? Например, патроны, одним из которых убили Сутягина. Если вещдоки подкинула я, значит, моя связь с убийцей очевидна. Но все дело в том, что мы работали на Сутягина, его смерть никак не входила в наши планы. Он выписал чек на пятьдесят тысяч. Это лишь аванс, еще сто обещал за результаты. Мы добились этих результатов, для того и ездили в заповедник.

Анна остановила машину возле мрачного серого здания в промышленной зоне города.

– Пойдем со мной, тогда поймешь, в какое положение я попала.

Они поднялись на четвертый этаж. Коридорная система бывшего общежития, в комнатах по обеим сторонам коридора склады и офисы мелких фирм. На большинстве дверей вместо табличек бумажки с названиями, криво написанными цветными фломастерами.

У двери Анны висела фирменная табличка: «Детективно-сыскное бюро “Омега”».

Из комнаты напротив вышел мужичок лет пятидесяти. Улыбнувшись, он поздоровался.

– Привет, Казимир, – ответила Анна. – Познакомься – мой партнер, Сергей.

Бессонов не сразу понял, что это его представили как партнера, но протестовать не стал. Казимир протянул ему руку.

– Зовите меня просто Зюток. Так меня родители называли, и друзья тоже. Всегда к вашим услугам.

Казимир запер свою дверь и ушел, а они зашли в контору Анны, которая состояла из маленького предбанника и небольшой комнаты, где недавно выкрасили оконные рамы, пол и стены. В комнате был письменный стол размером со школьную парту, несколько стульев, телефон. На окнах скромные занавески, на стене в рамочке – лицензия.

Бессонов внимательно ее прочитал.

– Так ты меня представила Казимиру как Сергея, имея в виду Хруничева? А разве он не видел настоящего Хруничева и Паршина?

– И не увидит, оба убиты при выполнении задания. Тогда мы работали в Красноярске. Меня вызывали на опознание, но я не сказала, что это они. Наше бюро – мой хлеб, без него я пойду по миру. Хруничев и Паршин как офицеры милиции сумели получить лицензию. Сергей был моим мужем, а я лишь секретарша, вернуть ребят с того света не могу. Собрала свои манатки и переехала сюда. Я всю жизнь имею