оказаться мужчиной или женщиной, находиться в вертикальном или горизонтальном положении в зависимости от того, как вы смотрели на дно чашки.

Я ехал на юг через Лонг-Бич в направлении Пасифик Пойнт. Преодолев возвышенность, которая огибает город с северо-запада, я увидел его раскинувшимся внизу у естественной гавани, полузакрытой изгибом земли, что и дало городу его название. Он тянется до зданий на холме, выше линии туманов, постепенно поднимаясь от уровня океана пологим подъемом, аккуратно разбитым на социальные ярусы, будто город сооружали социологи, чтобы доказать какую-то свою теорию. Туристы и проезжие гости останавливались в гостиницах и мотелях, расположенных вдоль побережья. За ними подымался пояс трущоб шириной в десять кварталов, где жила и умирала более темнокожая часть населения. По ту сторону железнодорожных путей — железнодорожные пути оставались на первоначальном месте — деловой район сохранял испанские фасады зданий, похожие на сахарную лазурь на зачерствевшем торте. Работники сервиса, продавцы и клерки населяли квадратики по пятьдесят футов каждый, которые охватывали следующие десять кварталов. Выше, на склонах, хозяева и управляющие наслаждались своими садиками и жаровнями для шашлыков. А вдоль верхнего края возвышенности жили настоящие богачи, которые приобрели земельные участки в Пасифик Пойнт, ибо эти ландшафты напоминали им французскую Ривьеру.

Жена одного из моих клиентов как-то приняла слишком много снотворного в здешней гостинице, поэтому я знал, где находится клиника. Я свернул с автострады налево и поехал туда по пустым послеобеденным улицам. Клиника — это беспорядочно построенные сооружения, покрытые раздражающей взгляд желтой штукатуркой, вид которых привел меня в уныние. Жена моего клиента умерла тогда. А он-то хотел лишь развода…

После длительных расспросов в приемной рентгеновского отделения, расположенного в цокольном этаже больницы, я вступил в разговор с пухленькой молодой сотрудницей в белом нейлоне. Ее руки и плечи приятно розовели, просвечивая сквозь эту современную ткань, а соломенного цвета светлые волосы были коротко подстрижены. Ее звали Одри Грэхэм, и она ничего не имела против того, чтобы поговорить. Я сказал ей правду: и о себе, и о Гэлли Лоуренс, и о беспокойстве ее матери. Все это было приятным отклонением от моего обычного подхода.

— Я никогда по-настоящему хорошо не знала Гэлли, — сказала она. — Да, мы занимались в одном классе в общеобразовательной школе в Лос-Анджелесе, вместе закончили ее и все такое. Но вы знаете, какими бывают некоторые девушки? Интересуются только собственными делами. Я лично больше люблю общаться с другими. Мне нравится встречаться с людьми, но вполне пристойно, вы понимаете, что я имею в виду? Вы действительно частный детектив? Мне еще не приходилось встречаться с детективами.

— Да, — подтвердил я. — Но я — довольно замкнутый человек. Миссис Лоуренс сказала, что вы с Гэлли жили в одной комнате.

— Недолго, в прошлом году. Ей повезло с новой квартирой, а я продолжала снимать прежнее жилье, но через пару месяцев нашла отдельное помещение. Мы договорились разойтись, вы знаете, что я имею в виду.

— Не совсем.

Она пристроилась на уголке стола, и я невольно должен был лицезреть ее круглые, затянутые в шелк колени.

— Ну, я хочу сказать, что мы вполне ладили друг с другом, но время проводили по-разному. Она бегала везде как угорелая, заявлялась домой когда попало, и это не было очень весело, особенно для меня, с нормальным режимом, понимаете, и с постоянным ухажером. С пациентами Гэлли была внимательна, подтянута, но вне работы любила отпустить удила. И она сходила с ума по мужикам — со мной этого не случалось. Я хочу сказать, что девушка имеет право на свою личную жизнь и, по-моему, может делать все, что ей заблагорассудится, но она не должна отбивать парней у других.

Она медленно покраснела, спохватившись, что выдала себя. Круглые глаза на румяном лице стали походить на голубые льдинки, похолодели от воспоминаний. Если уж Одри Грэхэм была лучшей подругой Гэлли, то у Гэлли действительно не могло быть настоящих друзей.

— Где вы с ней жили и когда?

— Кажется, в августе и сентябре — отпуск у меня был в июле. Гэлли нашла небольшую квартирку на Акация Корт, с одной спальней. Там стояли двухспальные кровати, но из этого тоже ничего не вышло. — Она опять смутилась, краска на лице поднялась выше, достигнув корней волос соломенного цвета.

— Что это были за мужчины, с которыми она водилась?

— Разные. Она не выбирала, вы понимаете, что я хочу сказать. — Эта поговорка начинала действовать мне на нервы. — Мой ухажер поступает в колледж по квоте военнослужащих. И вы думаете, что девушка, которая воображала из себя что-то особое, потому что ее отец был доктором, или она так утверждала, — вы думаете, она проявляла осторожность, с кем ей встречаться? Конечно, у нее была на примете пара врачей, но они были женатики, и я тоже с ними не встречалась. Были у нее ребята из Сейфвея, служащий из юридической конторы, парень, который говорил, что он — писатель, но я о таком никогда не слышала. Даже был один похожий на мексиканца. Или итальянца.

— Известны вам какие-то фамилии?

— Большинство их них я знала по имени, когда мы знакомились. Я не хотела бы вам называть имена врачей. Если вы хотите знать мое откровенное мнение, то Гэлли просто осточертел этот город и она удрала отсюда с одним из своих хахалей. В Лас-Вегас или другое место. Она всегда мечтала повидать мир. Она была о себе высокого мнения. Транжирила деньги на одежду, которая была ей не по карману, и через раз питалась за мой счет.

В коридоре послышались шаги, и девушка соскользнула со стола. Высокий мужчина в белом халате заглянул в дверь. Его глаза закрывали массивные красные очки.

— Пьелограмму — на стол. Одри, приготовьтесь через пять минут. — Он обратился ко мне: — У вас бариевая клизма на завтра?

Я ответил отрицательно, и он вышел.

— Можете радоваться, что такая клизма не для вас, — улыбнулась девушка. — Боюсь, мне надо теперь идти.

— Он просил через пять минут. А что вы можете сказать об этом парне по фамилии Спид, с пулей в животе, которого обслуживала Гэлли?

— О, это — Герман Спид. Он заработал перитонит от свинцового отравления или что-то в этом роде… нет, она с ним не гуляла. Три недели в декабре прошлого года его держали в отделении «С», а потом он уехал из города. Я слышала, что его прогнали отсюда. Он занимался рекламой спортивной борьбы, и в газете была редакционная статья о том, как его ранили в схватке между бандами, что-то в этом роде. Мне точно неизвестно. Сама я не читала, слышала об этом от какого-то врача.

— Она не уехала из города вместе с ним?

— Нет. Когда он уехал, она оставалась в городе. Как-то вечером видела ее с тем парнем, похожим на мексиканца, забыла его имя. Турпентайн или что-то в этом роде. Думаю, он работал на Спида. Пару раз приходил проведать его, когда тот лежал в отделении «С». Тарантул, что-то вроде этого.

— Это — разновидность паука.

— Вроде. В общем, Гэлли не была простушкой. С кем бы она ни гуляла, у нее для этого были чертовски веские причины. Одно словечко могу замолвить в ее пользу: она умела хорошо проводить время. Но что она нашла в парне, который работал на Спида? Я бы не доверилась мексиканцу или итальянцу, у них нет уважения к женщинам.

Мне начинали надоедать ее мнения, к тому же она стала повторяться. Я поднялся со стула и выпрямился.

— Очень вам признателен, мисс Грэхэм.

— Не стоит. Если вам понадобится дополнительная информация, я освобожусь в половине