должен рассказать отцу, что Трент сгорел в том здании. Но когда я увидел пламя в том подвале… тогда я испытал настоящий страх. Я добрался до двери, был в нескольких метрах от выхода и не смог уйти.

— В смысле? Ты что, спятил? — я подняла голову, чтобы посмотреть в его глаза.

— Я никогда и ни в чем не был так уверен в своей жизни. Я развернулся, проделав путь до комнаты, где должна была быть ты, и ты там действительно оказалась. Все остальное неважно. Я не знал, сможем мы выбраться или нет, я просто хотел быть там, где ты, во всех смыслах. Единственное чего я боюсь, это жизни без тебя, Голубка.

Я наклонилась вперед, нежно поцеловав его губы.

— Тогда тебе нечего больше бояться. Мы вместе навсегда.

Он вздохнул.

— Я бы сделал это снова. Я не обменял бы ни одну секунду, если бы это значило, что мы окажемся здесь.

Мои глаза стали тяжелыми, и я сделала глубокий вдох. Мои легкие сопротивлялись, все еще горя от дыма. Я слегка закашлялась, а затем расслабилась, чувствуя теплые губы Трэвиса на своем лбу. Его рука заскользила по моим влажным волосам, и я смогла услышать, как бьется его сердце в груди.

— Вот оно, — сказал он со вздохом.

— Что?

— Чувство. Когда я наблюдаю за тем, как ты спишь… за спокойствием на твоем лице. Это оно. Я не чувствовал этого с тех пор, как моя мама умерла, но теперь я могу чувствовать это снова.

Он сделал очередной глубокий вдох, и прижал меня ближе.

— Я понял в ту же секунду, как встретил тебя, что в тебе есть что-то, что нужно мне. Оказалось, что дело не просто в каких-то твоих качествах. Мне нужна была ты.

Уголок моих губ слегка приподнялся, и я уткнулась лицом в его грудь.

— Это мы, Трэв. Ничто не имеет смысл, если мы не вместе. Ты понимаешь это?

— Понимаю? Да я тебе об этом весь год твержу! — съехидничал он, — Это официально. Шалавы, бои, расставания, Паркер, Вегас… даже адское пламя… наши отношения могут выдержать все.

Я подняла голову еще раз, замечая удовлетворенность в его глазах, когда он смотрит на меня. Это было похоже на то состояния безмятежности и покоя на его лице, как когда я проиграла пари, и мы остались с ним в его квартире, как когда я сказала в первый раз, что люблю его, и как когда мы проснулись вместе утром, после вечеринки в честь Дня Святого Валентина. Это было, похоже, но не то. Нынешнее спокойствие останется навсегда. Осторожная надежда исчезла из его глаз, ее сменило безоговорочное доверие.

Я поняла это, потому что его глаза отразили то, что я чувствовала.

— Вегас? — спросила я.

Его брови нахмурились, не понимая, к чему я клоню.

— И?

— У тебя не было мыслей, чтобы вернуться обратно?

Его брови взлетели вверх.

— Думаю, для меня это будет не самый лучший вариант.

— Что если мы поедем туда на ночь?

Он оглядел нашу темную комнату в легком недоумении.

— На ночь?

— Женись на мне, — сказала я без колебаний.

Я удивилась, как быстро и просто мне удалось произнести эти слова. Его губы растянулись в улыбке.

— Когда?

Я пожала плечами.

— Мы можем купить билеты завтра. Это ведь весенние каникулы. Лично я на завтра ничего не планировала, а ты?

— Ты блефуешь, — он достал мобильный. — Американские Авиалинии, — сказал он, наблюдая за моей реакцией. — Я бы хотел приобрести два билета в Вегас, пожалуйста. На завтра. Эмммм… — он посмотрел на меня, ожидая, что я передумаю. — На два дня. Туда и обратно. Любые.

Я положила свой подбородок ему на грудь, ожидая, пока он закажет билеты. Чем дольше я позволяла ему висеть на телефоне, тем шире становилась его улыбка.

— Ага… эм, подождите секунду, — он указал на бумажник, — Подай, пожалуйста, мою карточку, Голубка.

Он вновь наблюдал за моей реакцией. Я радостно наклонилась вперед, достала его кредитную карту из бумажника, и протянула ему.

Трэвис назвал цифры на ней, поглядывая на меня после каждой. Когда он назвал дату, до которой действительно карточка, и не заметил на моем лице и намека на протест, то сжал губы вместе.

— Эм, да мэм. Мы просто заедем за ними. Спасибо.

Он протянул мне свой телефон, и я села на ночной столик, ожидая пока он начнет говорить:

— Ты только что попросила меня жениться на тебе, — сказал он, думая, что это какой-то розыгрыш.

— Я знаю.

— Это был реальный разговор, знаешь ли. Я только что купил два билета в Вегас, до завтрашнего полудня. Это значит, что мы поженимся завтра ночью.

— Спасибо.

Его глаза сузились.

— Ты уже будешь миссис Мэддокс, когда начнутся занятия.

— Ох, — сказала я, оглядываясь.

Трэвис приподнял бровь.

— Кое-что осознала?

— Придется сменить множество документов на следующей неделе.

Он медленно кивнул, с острожной надеждой.

— Ты собираешься выйти за меня завтра?

Я улыбнулась.

— Угу.

— Серьезно?

— Ага.

— Я охренеть как люблю тебя! — он схватил меня за лицо и прижался губами. — Я так сильно люблю тебя, Голубушка, — сказал он, целуя меня снова и снова.

— Вспомни об этих словах через пятьдесят лет, когда я все еще буду драть тебя в покер, — хихикнула я. Он торжествующе улыбнулся.

— Если это значит шестьдесят или семьдесят лет с тобой, Малыш… у тебя есть мое разрешение выложиться на 100 процентов.

Я приподняла одну бровь.

— Ты об этом пожалеешь.

— Хочешь поспорить?

Я улыбнулась как можно более лихо.

— Если ты так уверен, то может, поставишь на это тот блестящий мотоцикл снаружи?

Он покачал головой, и серьезное выражение сменило ту дразнящую улыбку, что была на его лице пару секунд назад.

— Я поставлю все, что у меня есть. Я не пожалел ни об одной секунде с тобой, Голубка, и не пожалею потом.

Я протянула свою руку, и он без колебаний взял ее, немного сжав, а затем поднес к своим губам, и стал нежно целовать. В комнате было тихо, единственный звук создавался его губами, отрывающимися от моей кожи, и воздухом, что вырабатывали его легкие.

— Эбби Мэддокс… — сказал он, и его улыбка просияла в лунном свете. Я прислонилась щекой к его