Вера молчала.
Глава 5
Несколько дней спустя Аня пожаловалась на Веру – Вера Сергеевна почему-то не хочет к нам заходить. И даже звонить не хочет.
– Почему?
– Не знаю, – Аня наморщила лоб, – не знаю, но в отношениях наших что-то стало не так.
– После того, как Старохатов ее уволил?
– Да.
Я попытался успокоить – бог с ней; теперь, дескать, Вера Сергеевна сама по себе: теперь Вере Сергеевне нужно готовиться к новой работе и совсем не нужно воевать со Старохатовым…
– Ну и что?
– Стало быть, ей не нужен я и, стало быть, не очень нужна ты.
Я хотел успокоить, а Аня обиделась еще сильнее.
– Но мы же дружны! – И она уже с горечью рассказывала, как вчера она сама позвонила Вере Сергеевне, чтобы ее поддержать. – И представь, Вера Сергеевна была совсем не рада.
Говорила она с Аней заметно сухо. И сказала, что торопится, хотя Аня говорила с ней всего три минуты, ведь надо было кормить Машу…
– Она говорила со мной так, будто хотела сказать: чего тебе, девочка, надо? Не звони мне больше, сделай милость…
– Ну и не звони.
– Не буду.
И Аня с жаром (и, конечно, с обидой) заговорила о том, что друзьями, видно, могут быть только старые друзья – она говорила о тете Паше и тете Вале. Особенно о тете Паше, которая, как выяснилось, оступилась и сломала ногу.
– Такой человек, такая женщина! – переживала Аня. – И вот ведь – на ровном месте оступилась!
– Бедняжка.
– Сколько пьяниц ходит, и ведь ни один не оступился и не сломал ногу. Ни один!.. Объясни мне – почему если сломал ногу, то это обязательно замечательный и добрый человек?!
* * *
Работа над портретом по-прежнему не шла. Перерыва ради я попробовал обдумать новую вещь.
Прежде чем приступить к новой повести, я убрал на антресоли большую коробку из-под печенья, бросив в нее последнее собранное о Старохатове. В коробке были записи. Там были отдельные листки с фактами, отдельные сценки на три-четыре странички, зарисовки, магнитофонные кассеты с разговорами – короче, все, что я собрал. На картонном боку коробки было написано крупно:
Последнее, что я бросил в коробку, было описанием той поездки за город – посещение дачи Старохатова.
* * *
Коробка еще не была убрана, – помню, Аня ходила и все на нее поглядывала.
– Что, Аня? – спросил я.
– Ничего, – ответила она уныло. – На коробку смотрю.
Нет, сначала, если быть точным, произошел последний наш разговор о Вере. Аня шла в комнату к Машке. Я оглянулся – Аня была в прямоугольнике проема дверей – и сказала:
– Вера все-таки осчастливила нас, навестила…
– А?
– Вера приходила вчера. Вдруг явилась веселая, смеется, шутит, – а сама какая-то фальшивая. Не понравилась она мне.
– Поговорили?
– Немного. Я с ней теперь тоже не церемонюсь. Она сказала, что хочет тебя дождаться, а я ей сказала, что мне пора в больницу к тете Паше.
– Ты ее выставила?
– Нет, – она усмехнулась, – я оставила ее посидеть с Машкой.
– Ну, знаешь, это уж слишком по-женски. – Я покачал головой и рассмеялся. – Вера пришла с тобой пообщаться, а ты оставила ее за няньку. Долго она сидела с Машкой?
– Нет. Около часа… Должна же я была отнести апельсины тете Паше?
– А когда вернулась, поговорили?
– Пять минут. Не получаются у нас теперь разговоры.
