книг и стал-таки Баженом Соло. Для этого он придумал легенду о Белом городе, скрывавшемся в горах Алтая и Учителе Учителей Энки, который одарил избранного художника священной раковиной. Обо всем этом Алекс Мызин писал прабабке в письмах, слезно умоляя разделить с ним его великую миссию. Актриса рассуждала в своих записях, что огэпэушник, должно быть, совсем сошел с ума – он ставит себя в один ряд с Рамакришной, Вивеканандой, Цаган-хутухтой, махатмой Ганди и Ауробиндо. В конце тридцать шестого года записи обрывались – Ванесса Рудь сменила место жительства и вела свои дневники уже в другом месте.

Насколько я знала, женился преподобный в девяносто с лишним лет, обретя свое счастье во время просветительского тура по женским колониям. Во время проповеди одна шустрая заключенная подсуетилась и заявила, что животворящее слово Бажена зародило в ней новую жизнь, и она готова родить преподобному наследника. Впавший в маразм старик поверил в непорочное зачатие и женился на ушлой аферистке. Так появилась Мона Роз. Но вот что странно: случилось это в тот же год, в который скончалась моя бедовая прабабушка.

Потрясенная этим открытием, я собрала дневники с дивана, положила их на прежнее место и отправилась спать. Получается, что Бажен Соло до последнего дня жизни Ванессы Рудь ждал и надеялся, что она позовет его к себе, поэтому и не заводил семью. А как только любимая женщина умерла, Бажен женился на первой же попавшейся проходимке, настолько ему было все равно, как жить дальше и жить ли вообще. Конечно, Алекс Мызин был премерзкий тип, вор и убийца, но любовь, пронесенная им через всю жизнь, делала его почти что святым. Вернувшись в свою комнату, я вышла в Интернет и на сайте о кумирах черно-белого кино нашла снимки Ванессы Рудь. Рассматривая фото своей прабабушки, я находила ее вполне обычной женщиной с немного раскосыми глазами и слегка вздернутым носом и никак не могла взять в толк, что же в ней находили мужчины. Спросить об этом можно было только у мужчин, и я снова стала названивать Борьке. На этот раз трубку взяла какая-то девица. Судя по голосу, это была даже не Кэт.

– Слушайте, если это не срочно, перезвоните попозже, Боря только что заснул, – шепотом сказала она, продолжая жарко дышать в трубку.

– Простите, с кем я говорю? – кусая губы, чтобы не наговорить лишнего, выдохнула я.

– Со Светланой Рудаковой, – нимало не смущаясь, ответила новая зазноба Джуниора.

– Ну что же, госпожа Рудакова, передавайте Борису Эдуардовичу привет от коллеги, – собрав в голосе все ехидство, отпущенное мне Создателем, проговорила я.

Не дожидаясь ответной реплики, я сбросила вызов и тут же набрала номер Олега. Но следователь Оболенский не взял трубку, предоставив беседовать со мной автоответчику.

* * *

Всю ночь мне снились буддийские монахи, устанавливающие сигнализации в московских киностудиях, по которым толпами разгуливают Ванессы Рудь, размахивая синими сумками с буквами «ВС» на боковых кармашках. Проснувшись, я проанализировала свои сны и сделала еще одно удивительное открытие: название буддийского монастыря Ван Свонг может быть записано той же аббревиатурой, что и компания по установке сигнализаций и систем видеонаблюдения. Причем именно с этой китайской фирмой сотрудничал Феликс Белякович, мотавший срок в «Пекинском централе». Части пазла сложились в единое целое, и я сломя голову полетела в Культурный центр на Ярославке.

Юный охранник Михаил сидел за столом дежурного и бдительно следил, чтобы во вверенное ему здание не проникали посторонние. Его румяное лицо выражало крайнюю озабоченность, ибо по первому этажу шатались в основном те, кого не велено было пускать. Но без притока свежих сил не могла процветать торговля предметами культа, да и само общество «Истина Соло» в конце концов бы зачахло. Это противоречие или, как любит выражаться Борька, «когнитивный диссонанс», ставили охранника в тупик. Поэтому в вопросе, обращенном к каждому входящему, звучало крайнее замешательство.

– Ваш пропуск, пожалуйста! – вытягивая тонкую шею, неуверенно говорил Михаил.

Несмотря на то что пропуск показывали единицы, охранник всем без исключения кивал головой, разрешая войти. Кивнул он и мне. Посчитав, что начало беседе положено, я предъявила парнишке адвокатское удостоверение и с нажимом произнесла:

– Ну, рассказывайте, уважаемый, про сумку.

– Про какую сумку? – растерялся охранник.

– Про огромную синюю торбу с белыми буквами «ВС», которую вы дали пожилой «пятитысячнице» сестре Кире два дня назад.

– Ах это! – сразу успокоился Михаил, благодушно улыбаясь. – Так это установщики сигнализации свое оборудование под лестницей оставили. Сразу же после пожара их Феликс привел, и четыре человека полдня носили под лестницу большие синие сумки. А когда бабка разохалась, что не сможет попасть ближайшим рейсом в Янтарный город, потому что ей не в чем везти багаж, я и вспомнил про них.

– Могу я посмотреть на оборудование? – осведомилась я, убирая удостоверение.

– Да запросто, только получим разрешение у Лидии Сергеевны.

– А без этого никак не получится? – я уныло вздохнула, наблюдая, как Михаил достает рацию и, связавшись с начальством, спрашивает, можно ли пропустить адвоката Рудь в Центр для осмотра охранного оборудования.

Странное дело, но Лидия Сергеевна не прогнала меня прочь, а вышла из своего кабинета и довольно миролюбиво осведомилась, как продвигается расследование. Я неопределенно хмыкнула, чем дала Гуру Ма повод для ехидного замечания:

– Вы ищете преступника там, где его нет. Я знаю, о чем говорю. Поверьте, госпожа Рудь, Ухо Энки взял Аркадий.

В голосе ее было столько уверенности в своей правоте, точно мадам Иванова своими глазами видела, как Аркадий Всеволодович забирается в сейф и ворует артефакт. Другой адвокат засомневался бы, допустив губительную для клиента мысль, что, возможно, оппонентка все-таки права, но только не я. Проявив настойчивость, я упрямо спросила:

– И все же, можно осмотреть оборудование, которое привезли установщики сигнализации?

– Почему бы и нет? – пожала плечами Лидия Сергеевна. – Пойдемте со мной.

И директриса Культурного центра проводила меня под лестницу, где я имела возможность внимательно рассмотреть сваленные в кучу баулы с оборудованием. Наблюдая за моей возней, Лидия Сергеевна холодно заметила:

– Когда не знаешь, за что хвататься, берешься за все подряд, правильно я понимаю?

Не обращая внимания на сарказм, которым были пронизаны слова собеседницы, я продолжала внимательно обследовать баулы. На каждой сумке белел уже знакомый мне логотип из двух букв, и я, рассматривая рулоны проводов, не удержалась и спросила:

– Похоже, Лидия Сергеевна, вам так и не установили сигнализацию?

– Да нет, все в порядке. Сигнализация в кабинете снова работает, – любезно откликнулась руководительница Культурного центра. – Феликс думал после пожара полностью заменить охранное оборудование, заказал все по полной программе, но оказалось, что можно обойтись только кабинетом. Со дня на день приедут из фирмы и заберут все то, что не понадобилось.

– Могу я получить адрес этой фирмы? – оживилась я.

– Как я уже говорила, безопасность находится в ведении Феликса, и я такой информацией не располагаю, – не слишком-то любезно обронила супруга клиента.

– А Феликс, насколько я понимаю, так и не появлялся? – как бы невзначай осведомилась я, пристально вглядываясь в лицо собеседницы.

Лидия Сергеевна закатила глаза к потолку, постояла так некоторое время, словно прикидывая, стоит ли посвящать меня в некую тайну, но, все-таки решив открыться, наклонилась к моему уху и интимным тоном проговорила:

– Ну что же, Агата Львовна, вы вынуждаете меня сказать вам правду. Феликс сейчас в моем доме на Багамах, ждет окончания бракоразводного процесса. Я его специально отправила подальше от беременных невест и истеричных мужчин, которые так отравляют нам жизнь. Как вы уже знаете, он мой любовник и мы собираемся пожениться. Чем совать нос в чужие дела, вы бы лучше как следует искали артефакт! На днях состоится слушание дела о разводе, и мне бы не хотелось приводить свои угрозы в исполнение. Хочется