костюм.

– Как вы уже, наверное, поняли, мы разбираем поступившую жалобу покупателя на продукцию вашего мебельного комбината, – официальным тоном начала я, дыша на озябшие пальцы. – Пенсионер Лапухин приобрел в Культурном центре на Ярославском шоссе кровать из сосны, но в первую же ночь после начала эксплуатации ножки изделия подломились, вследствие чего покупатель лишился жены.

Лицо Моны окаменело, глаза превратились в два буравчика и она возмущенно подалась вперед:

– Вы собираетесь повесить на Культурный центр смерть какой-то старухи?

– Моя коллега не так выразилась, – поспешно проговорила Жанна, – после поломки кровати супруга пенсионера ушла от него, и гражданин Лопухин подал иск в суд, где мы и представляем его интересы.

– Адвокат Агата Рудь к вашим услугам, – улыбнулась я, протягивая Моне Роз адвокатское удостоверение, которое та внимательно изучила и отдала мне.

– Хотите ознакомиться с делом? – небрежно осведомилась я и потянулась к сумке, делая вид, что собираюсь предъявить собеседнице свою замечательную папку, но Мона Роз сделала останавливающий жест рукой.

– Не стоит, – сухо обронила она, – я и так все поняла.

– Обычно мы решали такие вопросы с Лидией Сергеевной, – подхватила Жанна, вживаясь в новый образ, – но теперь замять скандал не получается – старик не успокоится, пока не плюнет в лицо нерадивому производителю, которого считает виновником семейной трагедии.

– А посему, – продолжила я, – нам нужен кто-нибудь, кого мы сможем сделать козлом отпущения и посадить на скамью подсудимых. Сами понимаете, это должен быть новичок, не сведущий в тонкостях вашего бизнеса, чтобы он не проговорился о режиме проживания в Янтарном городе.

– Мы тесно сотрудничаем с госпожой Ивановой, – интимным тоном сообщила журналистка Лисянская. – Лидия Сергеевна щедро оплачивает наши услуги. Ни одна претензия разгневанных потребителей еще не дошла до суда – нам всегда удавалось решать конфликты миром, так сказать, ставить на место зарвавшихся истцов, и в наших с вами интересах, чтобы это сотрудничество и дальше оставалось на том же уровне, а не выносилось на суд широкой общественности. Вот мы с вашей помощью и пытаемся замять и это дело, только и всего.

– И что вы от меня хотите? – раздраженно спросила Мона Роз, скручивая крышку с бутыли текилы, которую она вынула из кармана собольего пальто.

– Покажите нам новичков, мы выберем самого подходящего, представим его суду и заявим, что именно он отвечал за выпуск бракованной кровати, – попросила я.

– Ну что же, – пожала плечами глава Янтарного города, прихлебывая из горлышка, – вчера ночью как раз прибыла новая партия «пятитысячников». Я определила новеньких в сувенирный цех.

Тронув шофера за плечо, Мона скомандовала:

– Илья, поехали в «сувенирку»!

И мы тронулись по заснеженной дороге в сторону производственных помещений.

* * *

Кира Ивановна обнаружилась в самом дальнем углу сувенирного цеха. Она сидела за крайним столом и плела из коры косичку. Косичка то и дело рвалась, и Кира Ивановна виновато улыбалась, испуганно поглядывая сквозь кучерявую рыжую челочку на мрачного мужчину напротив себя. Это был наставник, который передавал нашей секретарше опыт плетения. Заметив нашу процессию, направляющуюся по проходу между столами прямо к ним, мужчина сердито отшвырнул демонстрационный образец и возмущенно рявкнул:

– Снимайте с меня пять баллов, нет, даже шесть! Я отказываюсь быть наставником! Сестра Кира не обучаема! Она извела целую пачку прекрасно выделанной коры и все равно не может сплести самый простой узор!

– Отлично, эта старушка – как раз то, что нам нужно! – оживилась я.

Я держалась в хвосте процессии, опасаясь, что если секретарша меня заметит раньше времени, то ее реакция будет неадекватной.

– Сестра Кира, – сурово проговорила Мона Роз, – немедленно ступай в барак за вещами.

– Но как же так? – простонала Кира Ивановна. – Я только начала постигать тонкости ремесла…

– Сестра Кира, ты слышала, что я сказала? – повысила голос хозяйка Янтарного города.

Кира Ивановна отложила обрывки коры, которые до сих пор крутила в руках, неохотно вылезла из-за стола и, удрученно ссутулившись, поплелась к двери. Когда я уже вздохнула с облегчением, считая, что самое трудное позади, Кира Ивановна вдруг рывком обернулась и, стоя в дверях, просительно затянула:

– Пожалуйста, ну дайте мне последний шанс! Я справлюсь, честное слово!

– Я же сказала – быстро за вещами, – с досадой выдохнула Мона Роз.

Я покачала головой, делая вид, что жалею старушку.

– Надо же, какая ранимая женщина! Как бы с собой чего не сделала, – побормотала я, устремляясь вдогонку за Кирой Ивановной.

Честно говоря, больше всего я опасалась неприятных сюрпризов со стороны секретарши – крика радости, как только она увидит меня, свою спасительницу, или возгласа счастья, когда я скажу ей, что мы летим в Москву, но в любом случае Кира Ивановна обязательно назвала бы меня по имени, чем испортила бы все дело. Так оно и вышло, только случилось это с глазу на глаз. Услышав сзади хлопок двери, Кира Ивановна обернулась и удивленно воскликнула:

– Агата, детка, ты тоже «пятитысячница»? Ты продала машину? Взяла кредит? Или, как я, отписала Культурному центру квартиру?

– Кира Ивановна, потом поговорим, сейчас нужно лететь в Москву, – торопливо зашептала я, озираясь на дверь.

Секретарша непонимающе заморгала глазами и недовольно протянула:

– Как в Москву? Зачем? Я не хочу никуда отсюда лететь! Я стремилась в Янтарный город всю жизнь! Агата, дорогая, замолви за меня словечко, скажи Моне Роз, что я сообразительная, все схватываю на лету и быстро постигну тонкости плетения из коры…

Понимая, что в этот момент спорить с Кирой Ивановной бесполезно, а уговаривать – тем более, я приблизилась к ней вплотную и строго проговорила:

– Ничего не получится. У Лидии Сергеевны на вас особые виды.

– А может, мне все же разрешат здесь остаться? – умоляюще сложив ладони, спросила старушка.

– Это исключено, – отрезала я, сурово глядя в красные от слез глаза секретарши. – Ведь не просто же так Лидия Сергеевна прислала за вами самолет, значит, вы ей зачем-то срочно понадобились. Только об этом никто не должен знать. Меня вы тоже не знаете, договорились?

– К чему такая таинственность? – громко изумилась сестра Кира.

– Берите вещи, потом объясню, – только и успела сказать я, прежде чем открылась дверь и за мной устремились два охранника.

– Девушка, немедленно вернитесь в цех! – закричал тот, что шагал впереди. – Посторонним запрещено заходить на территорию жилого сектора!

Я послушно застыла на подступах к двери с надписью «Корпус А», за которой скрылась секретарша, и стала ждать, когда Кира Ивановна вернется с вещами. Наконец она вышла в коридор, сгибаясь под тяжестью безмерной сумки, как березка под шквальным ветром. Я подхватила ношу, стремясь ей помочь, и чуть не выронила тяжесть. Казалось, Кира Ивановна упаковала в синий баул весь нажитый за долгую жизнь скарб, да, думаю, так оно и было. В некоторых местах сумка имела прорехи, из которых выглядывали скалка, ручка сковороды, нога торшера и шнур от утюга. Последнее я выяснила, случайно наступив на длинный провод, волочащийся за секретаршей по коридору. Ощутив сопротивление, Кира Ивановна изо всех сил дернула сумку вперед, и сквозь прореху вывалился утюг, загромыхавший по дощатому полу. Я подхватила оброненную вещь и торопливо устремилась за охранниками, сопровождавшими Киру Ивановну. В сувенирный цех я вошла в тот момент, когда Мона Роз брезгливо оглядывала старушку с ног до головы и говорила Жанне:

– … при встрече передайте Лидии, чтобы не присылала блаженных. У нас здесь не богадельня, а нормальная рабочая обстановка!