мясо и овощи каждый день. Правда, в свинарниках тоже работают «пятитысячники», но известно, что именно труд сделал из обезьяны человека, так что работать полезно.

Я скептически хмыкнула, услышав от господина Иванова подобную сентенцию.

– Если все так здорово, как ты нам, Аркаша, рассказываешь, ответь, почему возникают мятежи? – не унималась Жанна.

– Новички брак гонят, а охрана им делает внушения, – неохотно выдавил из себя клиент.

– Минуточку, Аркадий Всеволодович, вы ведь понимаете, что противозаконно принуждать людей к работе против их воли? – повысила голос я.

– О чем вы говорите, госпожа адвокат? Если копнуть поглубже, вся деятельность Культурного центра вызовет у ревнителей законности множество вопросов, – раздраженно буркнул Аркадий, не спуская глаз с приборов.

* * *

Оставшуюся часть пути я посвящала участников полета в свои планы. Легенда нашего визита выглядела следующим образом: мы с Жанной Лисянской – юристы из Общества защиты прав потребителей, представляющие интересы пенсионера Лапухина, раскошелившегося на покупку дорогущей сосновой кровати в магазине Культурного центра. В первую же ночь кровать под пенсионером и его супругой сломалась, застав их врасплох за занятием любовью. На шум и крики прибежали дети и внуки, поставив стариков в крайне неловкое положение, после чего старушка не смогла пережить позора и ушла от мужа в монастырь. Лидия Сергеевна пыталась решить это дело миром, заплатив приличные отступные, но потерпевший Лапухин жаждет крови. Он обратился в Общество защиты потребителей, а мы, по его настоянию, передали дело в суд. Все осложняется тем, что пенсионер требует не только материальной компенсации, но и встречи с кем-нибудь из работников фабрики, производящих подобную халтуру, чтобы плюнуть ему в бесстыжие глаза. Лидия Сергеевна, от которой мы регулярно получаем взятки, тут же придумала хитрый план: представить суду «зиц-председателя Фунта» – ничего не смыслящего в производстве человека, который будет лишь поддакивать на суде и просить прощения у обиженного пенсионера. Нужного персонажа мы, юристы Общества защиты прав потребителей, должны выбрать сами – все-таки именно мы будем валить на него всю вину за случившийся конфуз. Суд состоится буквально завтра, поэтому мы в спешном порядке и вылетели за достойным кандидатом в «козлы отпущения».

Выслушав мой рассказ, Жанна одобрила историю пенсионера Лапухина, а вот Аркадий наотрез отказался участвовать в нашей затее, пообещав лишь представить нас Моне Роз и больше ни во что не вмешиваться. «Сессна» начала снижаться, заходя на посадку, и, сидя у окна, я любовалась на горы, позолоченные ярким солнцем. Мы опускались все ниже и ниже, пока, наконец, не стали видны огни посадочной полосы, зеленые кроны сосен и маленькие точки домов Янтарного города, чернеющие на снегу. Чем ниже мы опускались, тем лучше я могла рассмотреть плотно прилипшие друг к другу, похожие на бараки постройки из дерева и более крупные строения, которые, должно быть, служили производственными цехами.

– А вот и Янтарный город, – обрадовалась Жанна.

– Он больше напоминает поселок, и я всегда говорил, что правильнее было бы так его и называть, – подал голос Аркадий Всеволодович. – Но Лида считает, что «Янтарный город» звучит солиднее с рекламной точки зрения.

– Да уж, вы с Лидой большие мастера рекламы, – глумливо откликнулась Жанна, и наш пилот сконфуженно замолчал.

С высоты птичьего полета было видно, что поселок поделен на две неравные части. В большей части находились цеха, вспыхивающие зеркальными бликами теплицы и убогие барачные строения, в которых обитали поселенцы. Зато на меньшей территории в окружении сосен белела широкая четырехугольная крыша каменного замка, во дворе которого просматривался крытый бассейн и зеленые дебри зимнего сада. По периметру двора стояли сторожевые вышки с дозорными.

– Здесь и живет Великая Мать всех народов? – ехидно осведомилась журналистка.

– А где ей жить? В бараке? – огрызнулся Аркадий Всеволодович. – Мона Роз координирует жизнедеятельность сотен людей, поэтому должна иметь человеческие условия проживания.

– Ну конечно, а люди, которых она координирует, не должны их иметь, – усмехнулась Лисянская.

Задетый справедливыми словами журналистки, господин Иванов промолчал, делая вид, что поглощен посадкой самолета. «Сессна» приземлилась на длинной и узкой посадочной площадке, где нес вахту один из охранников. Заметив снижающийся объект, служивый поднес ко рту переговорное устройство и все то время, что мы садились, что-то горячо обсуждал по нему с невидимым собеседником. Вскоре стало видно, как из ворот замка в нашу сторону выдвинулся длиннющий лимузин. Аркадий побледнел и сжал зубы, с напряжением вглядываясь в авто, неторопливо движущееся по гравиевой дорожке к началу посадочной полосы. Машина остановилась раньше, чем сел самолет, из нее вышли четверо мужчин и одна женщина. Я все ждала, что клиент заметит среди встречающих Феликса Беляковича и от страха взмоет ввысь, стремясь поскорее скрыться от любовника своей жены, но, к счастью для Киры Ивановны – ну и для меня тоже, – начальника службы безопасности Культурного центра среди пассажиров лимузина не оказалось. Аркадий благополучно приземлился на утрамбованный мерзлый песок и мы наконец-то вылезли из самолета. Ежась под пронизывающим насквозь ветром, наша троица направилась к встречающим господам в теплых канадских алясках и даме в собольей шубе в пол, в которой я при ближайшем рассмотрении узнала Мону Роз. Как я уже говорила, законную супругу Бажена Соло я видела всего один раз, когда защищала Владимира Мызина, и мне показалось, что с тех пор ее суровое лицо стало еще жестче.

– А если Мона позвонит Лидии Сергеевне? – наблюдая, как высокая суровая женщина, путаясь в полах шубы, приближается к нам, прошептала я журналистке Лисянской.

– Откуда здесь связь? Ты видишь хоть одну передающую вышку? – чуть слышно ответила Жанна, делая неприступное лицо.

Мона Роз подошла к самолету и, смерив нас удивленным взглядом, недовольно спросила:

– Аркадий, что это за явление? Мы ждали тебя и Лиду не раньше среды!

– Видишь ли, Мона, – промямлил клиент, бегая глазками, – это незапланированный визит. Юристы из Общества защиты прав потребителей хотели бы с тобой поговорить. Удели им пару минут – это в наших же интересах.

– И зачем ты их приволок? – гневно сверкнула глазами Великая Мать всех народов.

В принципе, я ожидала этого вопроса, поэтому папка с так называемым «делом Лапухина» была у меня наготове. Раскрыв ее, я официальным голосом зачитала первый документ, гласивший, что в соответствии со статьей сорок третьей Закона о защите прав потребителей в Басманный суд Москвы поступило исковое заявление от гражданина Лапухина В. С., который требует не только материальной компенсации за некачественную кровать, приобретенную в Культурном центре на Ярославском шоссе, но и компенсации морального ущерба, для чего ему необходимо лично встретиться с одним из работников мебельной фабрики-производителя кровати.

– Это еще зачем? – раздраженно буркнула Мона Роз.

На это у меня тоже нашелся соответствующий документ. Заметив, что я достаю из папки новую бумажку, хозяйка Янтарного города сделала нетерпеливый жест рукой.

– Ладно, садитесь в машину, не на дороге же нам разговаривать.

– Я никуда не поеду, – заартачился Аркадий Всеволодович. – Мона, я ограничен во времени и очень тебя прошу решить все вопросы прямо на месте!

– Да хватит тебе ломаться! – прикрикнула Великая Мать всех народов на моего испуганного клиента. – Феликса здесь нет, можешь расслабиться.

– Дело вовсе не в Феликсе, – облегченно выдохнул подзащитный. – Просто мне нужно сегодня вернуться в Москву.

– Как скажешь, сегодня – так сегодня. Но я все равно не собираюсь разговаривать на улице. В машине в любом случае удобнее вести беседу.

Слушая препирательства господина Иванова и Моны Роз, я окончательно замерзла и очень обрадовалась, когда все полезли в лимузин. Рассевшись в просторном салоне машины, мы наконец-то перешли непосредственно к делу.

– Ну, что у вас? – спросила Мона, расстегивая шубу, под которой оказался велюровый спортивный