одним фигурантом срок в «Пекинском централе». Между прочим, лично я думаю, что именно этот прыткий фигурант по имени Феликс Белякович и похитил Ухо Энки из Культурного центра Бажена Соло. Феликса выкупил уважаемый китаец Ли Сунь, потребовавший от русского брата за свое великодушие безграничной преданности и полного подчинения. Русский брат узнал, где хранится артефакт, устроился в духовное общество «Истина Соло» начальником службы безопасности и, нахимичив с камерами видеонаблюдения, спокойно украл золотую раковину. Лично я так думаю.

Я посмотрела на деда взглядом победителя, ожидая одобрения.

– И ты до сих пор не поговорила с Беляковичем? – удивился дед. – С этого же надо было начинать.

– Ты, дед, Капитан Очевидность. За очевидными вещами обращайся к Капитану Очевидности, – горько усмехнулась я, почему-то вдруг вспомнив Бориса.

– В каком смысле я – очевидность? – не понял дед.

– Я имею в виду, поговоришь тут с этим Беляковичем, – спохватилась я, понимая, что дед – не лучший слушатель глумливых сентенций из «Луркморья». – Начальник службы безопасности ловок и изворотлив и мастерски уходит от разговоров. Кстати, дед, – внезапно вспомнила я, – бабушка просила забрать какую-то шкатулку. Ты не покажешь, где она лежит?

Дед кинул быстрый взгляд на дверь, которая вела в коридор, а оттуда на второй этаж в их спальню и с нарочитой грубостью произнес:

– Какую еще шкатулку?

– Не знаю, бабушка сказала, – растерялась я.

– Понятия не имею, о чем ты говоришь, – раздраженно заключил дед, поднимаясь из-за стола.

К еде он так и не притронулся, зато полностью осушил свой сдобренный алкоголем чай.

– Знаешь что, Агата? Если ты поела, иди уже спать, – резко проговорил он, и я в первый раз в жизни увидела, что мой несгибаемый дед, генерал-лейтенант и консультант ФСБ, не на шутку напуган.

* * *

Кира Ивановна пришла на работу на двадцать минут позже обычного. Я сидела на рабочем месте и слушала фантазии коллег на тему «Что за несчастье могло случиться с талисманом нашей конторы?» Надо отдать ей должное, секретарша Пермская служила в адвокатском бюро в Кривоколенном переулке с незапамятных времен и всегда приходила вовремя. Это было не сложно – старейшая сотрудница «Устиновича и сыновей» жила в соседнем с конторой доме. Поэтому малейшее опоздание на службу имело только одно объяснение – с Кирой Ивановной случилось что-то страшное. Теперь же секретарша заявилась на работу на двадцать минут позже положенного, и, заслышав шум в дверях, все сотрудники адвокатского бюро тревожно ждали объяснений.

– Простите за опоздание, – с порога выпалила она, при этом Борис окатил меня уничтожающим взглядом. Еще не узрев Киру Ивановну, я презрительно дернула плечом, как бы говоря: «Вот только не надо на меня так смотреть!»

Затем Кира Ивановна шагнула в офис, и я увидела вместо нашей привычной благородной секретарши странное существо с морковными кудряшками, держащее в руках множество полиэтиленовых пакетов, набитых какой-то макулатурой. И в самом деле, химическая завивка изменила секретаршу до неузнаваемости, превратив ее из немолодой дамы элегантного возраста в эксцентричную бабульку с овечьим лицом.

– Кира Ивановна, что вы с собой сделали? – невольно вырвалось у меня, но я тут же прикусила язык, вспомнив, ради чего секретарша пошла на подобные жертвы.

– А по-моему, хорошо получилось, – откликнулась Кира Ивановна, рассматривая себя в большом зеркале рядом с вешалкой. – Свеженько так, живо. И цвет мне к лицу.

Я тут же успокоилась, вспомнив наставления деда. И в самом деле, что я из-за всего так расстраиваюсь? Так никаких нервов не хватит. Нравятся Кире Ивановне ее кудряшки – и слава богу! Получается, что я еще и доброе дело сделала, подбив старушку на смену имиджа.

– Пришлось перед работой заехать в одно место, – тараторила секретарша. – Мне литературу под заказ привезли, нужно было обязательно забрать.

Восторженно сияя глазами, Кира Ивановна принялась выкладывать на стол многочисленные книги Бажена Соло и Лидии Ивановой. Особенно старушка нахваливала брошюру за авторством директрисы Культурного центра, озаглавленную «По ту сторону технологии. Фактор сосен».

– Так легко книжка написана, я прочитала за полчаса! – взахлеб рассказывала секретарша. – И все так доходчиво! Вот смотрите, я объясню буквально в двух словах. Одна из задач человека – открыть внутреннее пространство и войти в контакт со своим внутренним «я». Оказывается, все людские беды происходят от того, что люди действуют в отрыве от внутреннего «я». Выход на внутреннее «я» приводит индивида в «космическое сознание», в котором новообретенное «я» исчезает, сливаясь с космическим универсумом. А войти в резонанс с космосом нам помогают сосны.

Борис, внимательно слушавший Киру Ивановну, хрюкнул в рукав, но секретарша строго посмотрела на него и сказала:

– Боря, не надо смеяться, если чего-то не понимаешь. Сосны – это антенны, принимающие космическую энергию и передающие заряд жизненных сил человечеству. Но не все люди могут одинаково эту энергию получать. Чтобы заслужить стопроцентную подпитку, нужно набрать определенное количество баллов. Вот, посмотрите…

Кира Ивановна полезла в одну из сумок и достала дневник, похожий на ученический. На богато оформленной обложке красовался портрет Лидии Сергеевны в золотом овале. Голова ее была покрыта желтой фатой, а два перста на правой руке сложены в благословляющем жесте.

– Это тетрадь учета баллов, сюда Гуру Ма наклеивает стикеры-проценты, – демонстрируя окружающим дневник, пояснила Кира Ивановна.

– И кто же у нас Гуру Ма? – ехидно осведомился Борис. – Постойте, дайте угадаю. Сама Лидия Сергеевна, не так ли?

– Ну Лидия, и что здесь такого? – дернула плечом Кира Ивановна. – Зато, если заработать пять тысяч баллов, «пятитысячника» посылают на Алтай к Моне Роз. Ты становишься избранным и живешь в гармонии с соснами и со всем миром в Янтарном городе.

– Фантазии у них не отнять! Эти люди знают толк в извращениях, – присвистнул кудрявый друг. – И как же оно выглядит в реальности, пресловутое слияние с природой?

– Глубокое проникновение в суть вещей, – механическим голосом принялась перечислять секретарша, точно повторяя чьи-то чужие слова, – чувство освобождения, смешение чувств, когда цвет звучит, а звук порождает цветовые ощущения, чувство того, что все эти переживания есть единственная реальность, а ординарное сознание есть лишь жалкая тень подлинного бытия. Ну, и все такое прочее.

Борька поднялся со своего места, подошел к раскрасневшейся от возбуждения секретарше и, взяв ее руки в свои, проникновенно сказал:

– Кира Ивановна, дорогая вы наша, для того чтобы пережить это самое слияние, вовсе не обязательно тратить столько времени и сил, набирая какие-то баллы и проценты. Достаточно позвонить драгдилеру, и он пришлет вам марку с Че Геварой или с Микки Маусом, это в зависимости от того, что вы предпочитаете – натуральную спорынью или химические заменители ЛСД.

Старушка сердито выдернула руки у Джуниора и возмущенно проговорила:

– Не ожидала я от тебя, Борис, такой вопиющей черствости!

– Не дайте задурить себе голову, Кира Ивановна! – подал голос Леонид. – Вы же умная женщина, неужели вы не понимаете, что в пересказе госпожи Ивановой буддистская идея реинкарнации трансформировалась в эволюционную лестницу, в эту вашу шкалу накопления процентов и заслуг, благодаря которой человек в каждом воплощении карабкается все выше и выше. То есть по вашей схеме получается, что во время сегодняшней жизни человек может сделать выгодную инвестицию в завтрашнюю жизнь и в последующих жизнях получать процент с капитала. Красиво, ничего не скажешь!

Стоило Леониду замолчать, как эстафету возвращения секретарши в стан вменяемых людей снова подхватил Борис.

– Кира Ивановна, вы же вроде бы христианка, – строго проговорил он. – Если вы верите во всю эту чушь, скорее снимите крестик, не гневите бога!

– Мальчики, оставьте меня в покое! – вспыхнула старушка. – Ни во что я не верю, я просто выполняю