– Да! Да, это Лиля.

И без того недовольное лицо ее посуровело еще больше, и девушка сердито ответила:

– Нет, Феликс не появлялся. Как появится, я передам ему ваш телефон. Нет, не забыла, вы же сами записали мне его на хазете. Да, хазета лежит там же, хде вы ее оставили, на столе рядом с телефоном. Я помню, что это важно, вы ховорили, что приходили насчет уха.

Швырнув трубку на базу, Лиля пробормотала:

– Как же, по делу он ей нужен! Придумала какое-то ухо. Знаю я эти дела!

Упоминание Уха Энки оказало на меня магическое действие. Осознание, что исход бракоразводного дела Ивановых, возможно, зависит от того, как натурально я сейчас сыграю свою роль, придало мне сил и обострило авантюрный дух до предела. Глядя на Лилю широко распахнутыми глазами, я схватилась за сердце и начала медленно сползать по косяку.

– Эй, ты шо? – заволновалась беременная подружка Беляковича. – Тошнит, да? Ты, часом, не залетела от Феликса?

– Сердце! – слабым голосом простонала я. – У тебя есть валокордин?

– Посиди чуток, я ща, мигом! – с облегчением выдохнула она и, повернувшись ко мне спиной, неуклюже двинулась на кухню.

Как только хозяйка скрылась из виду, я проворно подскочила к продолговатому столику, приткнувшемуся в углу прихожей, перелистала газету, лежащую рядом с телефонным аппаратом, на задней странице увидела номер поклонницы Феликса и торопливо нацарапанное под ним имя Жанна. Опасаясь, как бы меня не застукали за неблаговидным занятием, я сложила газету так же, как она лежала до моей разведывательной вылазки, вернулась в прежнее положение у косяка и прикинулась умирающей. Способность запоминать не только номера телефонов, но и несколько страниц печатного текста с одного взгляда, так же как и другие таланты и умения, развила у меня бабушка. Не жалея времени и сил, Ида Глебовна подолгу занималась со мной, маленькой и упрямой, и добилась поистине феноменальных результатов. Помимо мнемонических чудес благодаря бабушке я свободно делю и умножаю в голове семизначные числа, не говоря о сложении, вычитании, возведении в квадрат и извлечении квадратных корней.

Справедливости ради надо сказать, что при всей своей медлительности вернулась Лиля довольно-таки быстро, неся с собой аптечку. Таблетку валокордина пришлось сунуть за щеку, ибо моя спасительница бдительно следила, чтобы я ее съела. Лекарство подействовало в ту же секунду, как я положила его под язык. Волшебным образом мне сразу полегчало, и я начала подниматься на ноги.

– Та ладно, не бери в холову, – дружелюбно говорила моя спасительница, помогая мне отряхнуть пальто. – Пойдем на диванчик, посидишь, дух переведешь, – вдруг предложила она, заводя меня в квартиру и захлопывая дверь. – Ты меня тоже пойми: Феликс – парень видный, бабы к нему так и липнут, а я че, терпеть это безобразие должна? Я и так ему ниче не ховорю, он у меня крутой на расправу, чуть что не так – сразу в хлаз. Поэтому я баб сама отшиваю, ты уж не обижайся. И Лидию Серхеевну вашу отшила.

– Правда, что ли? – слабо прошептала я, заинтересованная таким поворотом разговора.

– А то! – храбрилась девчонка. – Звонит сюда, как к себе домой, срывает ехо в командировки в любое время суток, как будто Феликс – ее собственность! В последнюю командировку тоже отправила среди ночи. В общем, я сказала Лидке все, что о ней думаю.

– Это ты молодец, – поддакнула я. – А когда Лидия Сергеевна отправила Феликса в последнюю командировку?

– Точную дату я не знаю, я на сохранении в больнице лежала, только сеходня выписалась. Думала, меня Феликс встретит, звонила, звонила, больше недели не моху до него дозвониться. Решила, ну ладно, доеду до дома сама. Приехала, смотрю – все его вещи раскиданы, как будто он в спешке убехал из дома. Кровать разобрана, и нетронутый ужин на кухонном столе. Уже, между прочим, протухший. Я сразу же позвонила в этот ехо Культурный центр, спрашиваю – хде мой парень? А Лидия Серхеевна нахально так заявляет, что послала Феликса по важному делу в командировку и чтобы я не дерхалась – он вернется, как только закончит свои дела. Какие, ховорю я, дела? У Феликса скоро ребенок родится! Тогда она заявила, что работа есть работа, и Феликс будет ездить туда, куда ехо отправляет начальство, а не сидеть у меня под юбкой. Ну, в общем, послала я ее!

Добравшись до дивана, я устроилась поудобнее, и во время рассказа Лили оглядывалась по сторонам. Начальник службы безопасности Культурного центра Бажена Соло жил на широкую ногу. У дальней стены просторной гостиной стояла огромная плазма, с обеих сторон от которой возвышались колонки домашнего кинотеатра. Стакан с водой, который мне дала хозяйка дома, я поставила на кованый журнальный столик со столешницей из мрамора и, слушая болтовню девчонки, взяла в руки фотографию в мраморной рамке, как бы между делом рассматривая изображенных на ней Феликса и Лилю. Снимок был сделан на морском берегу, и Белякович, одетый в одни плавки, обнимал свою спутницу за талию. Мое внимание сразу же привлекла татуировка на его плече. Это был тигр, прыгающий на китайский иероглиф, значение которого я, кажется, знала. Не потому, что я полиглот и держу в голове более тысячи всевозможных знаков, среди которых китайские, японские, корейские и прочие загадочные иероглифы. Просто на первом курсе института Борис загорелся идеей украсить свою фактурную фигуру затейливой татуировкой и долго выбирал подходящий рисунок. Однажды мы смотрели фильм из жизни китайских заключенных, и на груди у главного негодяя Джуниор увидел знак, поразивший его своей органичностью. Кудрявый друг тут же принялся вопить, что именно этот иероглиф он и запечатлеет на своем теле, и даже потребовал ручку, чтобы зарисовать его на ладони. Каково же было разочарование Устиновича-младшего, когда в самом конце фильма выяснилось, что этот знак наколот у негодяя не случайно и означает он китайское слово «тюрьма». Вернув фотографию на прежнее место, я решила проверить свое предположение и слабым голосом поинтересовалась:

– Можно воспользоваться санузлом?

– В туалет, что ли, надо? – уточнила Лиля, тяжело поднимаясь из кресла. – Прямо по коридору и первая дверь направо. Пойдем, я покажу.

Встав с дивана, я доковыляла следом за Лилей до ванной комнаты и, закрыв дверь и включив воду, ввела в коммуникатор запрос. Полковник тут же выдал все имеющиеся иероглифы, означающие слово «тюрьма», среди которых без особых проблем я отыскала тот, который был выбит на предплечье Феликса. Был он китайским и произносился «джан ю».

– Лиля, а давно Феликс вышел из китайской тюрьмы? – выключая за собой свет в ванной комнате, невинно осведомилась я.

– Из какой тюрьмы? – оторопела невеста Беляковича. – Феликс не был в тюрьме, он в прошлом ходу из Дахестана вернулся, боролся там с террористами!

– Давно у Феликса татуировка на руке?

– Сколько я знаю Феликса, столько у него эта татуировка, – буркнула Лиля. – Феликс говорил, что занимался ушу и владеет «школой тихра».

– А когда ты познакомилась со своим женихом? – уточнила я.

– Мы знакомы столько, сколько я беременна. Уже полхода, – нехотя ответила Лиля, окончательно теряя ко мне интерес.

Было заметно, что этот неприятный разговор, бросающий тень на отца ее будущего ребенка, очень не нравится гостеприимной хозяйке, и девушка, утратив былое дружелюбие, начала меня выпроваживать.

– Ну что, отпустило? – неприветливо поинтересовалась она, подталкивая меня к двери. – Тохда давай, я тебя провожу, мне уходить надо.

* * *

Смысл татуировки Беляковича показался мне настолько очевидным, что я и сама обрадовалась возможности без долгих объяснений покинуть беременную Лилю. Оказавшись за порогом, я со всех ног припустила на улицу, мечтая побыстрее добраться до конторы и проверить догадку, осенившую меня в ванной. Догадка заключалась в том, что Феликс находился в китайской тюрьме в год Тигра, поэтому на выпуклом бицепсе начальника службы безопасности Культурного центра именно тигр прыгает на иероглиф, означающий слово «тюрьма». Годом Тигра был две тысячи десятый, значит, если мои расчеты окажутся верными, татуировку парню делали в две тысячи десятом году именно в китайской тюрьме. Удостовериться в своей правоте я могла, лишь только послав адвокатский запрос в российское консульство в Китае. Но