Когда ребята насладились высококачественным и художественным изображением растений и животных, начались более значимые вопросы:
– А где тут мы?
– А при чем здесь мы? – изумилась Розалинда.
– Как при чем? И где кубок? Где штаб? – посыпались странные для юной художницы вопросы.
– Какой кубок?
– Тот, что мы должны найти! – сообщили ей «синие».
– А, такая чашечка… Она была вот здесь нарисована, – неопределенно указала рукой в верхний правый угол Роза.
– Господи! А мы-то где? Где масштаб?
– Какой масштаб? Тебе не нравится масштабность моего творения? Но я еще учусь… – не поняла девочка.
– А где стрелки? Куда идти? Где «зеленые»?
– Это все должно было быть изображено на моей картине? – так искренне удивилась Роза, что никто даже и не подумал ругать ее.
А старший бригады отметил:
– Роза, ты должна была нарисовать не картину, а топографическую карту. Ну что ж, пойдемте хоть куда-нибудь…
О том, что было потом, Роза вспоминала с трудом и содроганием. Несчастных «синих» нашли через трое суток – обессилевших, отощавших и неимоверно искусанных комарами.
Их родители сходили с ума, весь район стоял на ушах, а дети проявили чудеса выживаемости. Пили росу и воду из ручьев, ели грибы, ягоды, укрывались ветками и натирали укусы можжевельником, чтобы не раздирать кожу в кровь.
Нашли их вовремя, так как ребята забрели в конце концов в то болото, которое Роза, естественно, вообще не стала изображать – из-за «не очень эстетичного» вида…
С тех пор прошло много лет. Розалинда получила тогда серьезный урок, но вот и сейчас она, стоя перед картой-схемой больницы, тоже со стрелками, отмеченными входами и выходами, дверьми и так далее, ничего не понимала.
– Ты чего тут смотришь-то? – спросила ее почтенного возраста и солидной комплекции медсестра. – Да еще и одета, как на дискотеку или в ночной клуб.
– Я на выписку. Я в этой одежде попала в больницу. Мне бы в лабораторию… Срочный анализ.
– В такое-то время? – усомнилась медсестра.
– Кирилл Лаврикович обещал договориться, – пояснила Розалинда.
– А, этот… Он может, – согласилась работница медучреждения. – Тогда топай до конца коридора, спускайся по лестнице и направо, там наверху будет написано «Лаборатория».
Розалинда подчинилась и, как ни странно, быстро вышла в нужное место – увидела большой плафон с надписью «Лаборатория». Правда, в надписи не хватало заглавной буквы «л» и второй «а». Смотрелось жутковато: «абортория». У Розы даже живот заболел. Стены были темно-зелеными и освещались очень слабым светом, отчего общая обстановка была мрачноватой.
Розалинда открыла одну из дверей – та сильно заскрипела – и заглянула внутрь.
– Эй, тут есть кто-нибудь?
Ответом ей была тишина.
Она под скрип половиц вошла в помещение лаборатории и заглянула в первую комнату. Стройные ряды пробирок и не очень стройные – колб, не очень чистые окна, штативы, какие-то стеллажи с банками и коробками, шкаф для бумаг… И ни единого человека.
Розалинда прошла по коридору дальше и заглянула во вторую комнату, которая, по общему впечатлению, оказалась зеркальным отражением первой. Единственным дополнением в ней был Кирилл Лаврикович собственной персоной. На ушах у него красовались наушники, а в руках доктор держал баночку с емкой надписью «Анализы», из коей мило потягивал чаек.
Он не слышал, как Роза вошла, но увидел ее, снял наушники и улыбнулся:
– А, вот и вы… Апчхи! Вот, точно, здрассти, еще раз!
– А что вы здесь делаете?
– Работаю, – вздохнул Кирилл Лаврикович.
– Так вы кто тут? – удивилась Розалинда. – Я имею в виду, в больнице…
– Незаменимый человек. Вообще-то я заведующий токсикологией и реаниматолог. Также заменяю патологоанатома…
– Который запил, я помню, – откликнулась Роза.
– А еще и лаборант у нас…
– Тоже запил?
– Уехал на свадьбу дочери. Здесь у меня тоже аллергия.
«Кто бы в этом сомневался», – вяло подумала Роза.
– Только я еще не выяснил, на что. Ну а нервный тик у меня везде. Говорят, успокаивается, только когда сплю, – продолжил Кирилл Лаврикович.
– Очень интересно. А я-то вам для чего?
– Возьмем сейчас пару анализов для отчетности, а больше для моего успокоения, чтобы я понимал, что с тобой более-менее все в порядке.
Почему-то аллергичный доктор обращался к ней на «ты», но Роза не стала акцентировать внимание на очередной его странности.
– Ладно, валяйте. Клинический? Биохимию?
– И тот, и другой. Хочешь чайку с сахаром? – спросил токсиколог, все время кивая, словно призывая пациентку согласиться с чем-то.
Розалинда хоть и была медиком, но сразу же отказалась, посмотрев на его чай в банке из-под анализов.
– Они простерилизованные, – перехватил ее взгляд Кирилл Лаврикович.
– Я верю, но… Пью только кофе.
– А у меня и кофе растворимый есть, – обрадовался токсиколог с разносторонними интересами.
– Я воздержусь, – осталась при своем мнении Роза.
– Ну, хорошо. – Наконец-то кивание Кирилла Лавриковича совпало с его словами. – Пойдем в лабораторный зал, возьму кровь из вены. Кстати, хорошо выглядишь.
– Спасибо.
Розалинда последовала за ним. Так, гуськом, они вошли в третий, последний зал, по площади больше двух предыдущих помещений. И вдруг Роза ощутила сильный толчок в спину, от которого просто-таки впечаталась в спину токсиколога.
– Поосторожней! – бросил ей тот.
– Что за черт? – Роза обернулась и оторопела.
Перед ней стояли двое мужчин в темной одежде и масках на лицах.
Первым, что пришло в голову Розалинде, было: «Не может быть…» Но, к сожалению, очень даже могло быть. Вернее – именно что было.
– Молчать! – заорал один из мужчин, хотя никто и слова еще не произнес.
Кирилл Лаврикович с весьма замедленной реакцией оглянулся назад и тоже остолбенел. Только кадык дрогнул на его шее трогательно и жалостливо. И на минуту доктора даже покинул нервный тик. Роза поняла, что рассчитывать на его мужскую силу и помощь ей не придется.
– К стене! – снова заорал мужик.
– А в чем дело? – спросил Кирилл Лаврикович.
– Молчать! Говорим здесь мы! Это же лаборатория?
– Так точно, – совпадая по смыслу, кивнул аллергичный доктор.
– Нам нужна…
– Вы ищете лекарства? – прервал токсиколог. – Так тут только противошоковая аптечка и нашатырь. Никаких наркотиков нет.
