– Но ты мне никогда ничего не рассказывал!

– Не хотел тебя волновать, вот и не рассказывал, – объяснил он и тихонько засмеялся.

– Ты чего? – удивилась она.

– А ты на себя в зеркало посмотри!

Мария вскочила с кровати, подбежала к зеркалу, глянула на себя и, ойкнув, убежала в ванную. «Ну, вот все и возвращается на круги своя! – подумал Лев. – Раз женщину уже волнует, как она выглядит, значит, все в порядке», – и отправился на кухню готовить завтрак. Жена появилась из ванной уже преображенной, и даже выражение лица и глаз у нее изменилось. Он оставил ее хозяйничать дальше и ушел в ванную сам, а когда вышел оттуда, на кухне уже сидела жена Орлова и о чем-то шепталась с оживленной Марией.

– Доброе утро, – сказал он и, играя заготовленную вчера роль, спросил: – Что-то случилось?

– Лева! Не лезь в наши женские дела! – отмахнулась от него гостья.

– Ты представляешь, у Орловых в этом году юбилей, и вся родня требует, чтобы его пышно отметили. Петр, естественно, ничем заниматься не будет, вот и…

– Ну, все выложила! Ничего не утаила! – рассмеялась жена Орлова и возмутилась: – А чего это ты, Лева, без дела прохлаждаешься?

– Вообще-то я хотел сегодня с Машей побыть, – объяснил он.

– Иди себе спокойно на службу, а мы тут сами разберемся! Ишь ты! Еще один выходной решил себе устроить!

Поняв, что оставляет жену в надежных руках, Гуров позавтракал и вышел из дома, но поехал не в главк, а к Шульцам. Лошкарев и Козьмин находились под присмотром, и этой семье больше ничего не угрожало, вот и нужно было забрать оттуда Виктора, а заодно и Марка прихватить, чтобы официальные показания дал – пора! Когда он позвонил в дверь, за ней раздался женский голос:

– Марек! Иди посмотри, кто там, и, если это чужой, позови Виктора!

Гуров чужим не был, и дверь открылась тут же.

– Вот видишь, Лева! Я теперь здесь просто открываю дверь, – вместо приветствия грустно произнес Марк.

– У вас что-то случилось? – насторожился Лев.

– А ты зайди, посмотри, и тебе тоже станет так же весело, как и мне, – вздохнул тот.

Гуров вошел вслед за ним в коридор, сел на пуфик и сразу же слегка обалдел: в квартире наблюдалось нечто вроде хаотичного броуновского, но несколько упорядоченного движения, потому что у него был центр, и этим центром был Виктор. Лев почувствовал себя зрителем в первом зале партера и стал наблюдать за тем, что происходит, а это был настоящий спектакль.

Молодой женский голос откуда-то издалека: «Виктор! На балконе до сих пор воняет дерьмом!»

Виктор из ванной, откуда раздается хлюпанье воды и звук выжимаемой тряпки: «Лия! Дерьмо еще никогда не пахло розами! Потерпи! Это скоро выветрится!»

Пожилой женский голос их кухни: «Мальчик! Я хочу зафаршировать щуку! Что ты на это думаешь?»

Виктор: «Тетя Нюня! Вы делаете мне горько! Какой адиёт вам сказал, что можно зафаршировать перемороженную щуку? Плюньте ему в глаза! А потом плюньте еще раз! Вы никогда не сможете снять с нее шкурку чулочком целой! Она обязательно порвется! Таки вы ее будете штопать или класть заплатки?»

Женщина средних лет в прозрачной пластиковой шапочке для купания на голове, появившаяся из глубины квартиры (возмущенно): «Виктор! Я намазала волосы краской, а у нас отключили горячую воду, и водонагреватель не работает!

Виктор: «Дора! Большой город Жмеринка! Иди и поставь воду на голову!»

Дора скрывается в кухне, но тут же из глубины квартиры появляется молодая женщина, которая, заламывая руки, почти кричит: «Виктор! Рахиль не хочет учить французский!»

Виктор: «Лия! Дай ей трапку и пусть идет ко мне – я буду учить ее мыть полы! Должна же она с детства осваивать профессию и готовиться к своему светлому будущему! Теперь посудомойщиц нет – везде стоят автоматы, так что без знания французского ей один путь – в уборщицы».

Лия скрывается в глубине квартиры и оттуда слышится ее крик: «Виктор! Рахиль уже учит французский!»

Из кухни пулей пролетает Дора и буквально тут же возвращается, держа за руку мальчика: «Виктор! Абраша не хочет играть гаммы!»

Абраша: «Да, не хочу! Я хочу вместе с дядей Витей чинить ванну!»

Тетя Нюня из кухни: «О боже! Откуда у мальчика такие наклонности? Дора! Интересно, в кого он пошел? В нашем роду сантехников не было! А в твоем?»

Абраша: «Да, не буду! А если станете заставлять, я себе пальцы на руке крышкой пианино сломаю! Я такое по телевизору видел!»

Виктор: «Абраша! Зачем нам эти полумеры? Почему только на одной руке? Мы сломаем пальцы на обеих, причем по одному! Что ты на меня так грустно смотришь? А! Я уже понял! Ты очень хочешь играть гаммы, а я тебя задерживаю! Ну так беги!»

Мальчик убегает в комнату, и оттуда тут же раздаются звуки пианино, а Дора скрывается на кухне, и тут же слышится ее возмущенный крик: «Виктор! У нас кончилась картошка, и мама собралась делать форшмак без нее!»

Виктор: «Тетя Нюня! Какой шлимазл вам сказал, что можно делать форшмак без картошки?»

Тетя Нюня: «Здесь в книге написано…»

Виктор: «Не морочьте мне бейцем, тетя Нюня! Порвите эту книгу, сожгите, растопчите пепел и посыпьте свою седую голову! Ваша бабушка делала форшмак только с картошкой! Ваша мама делала форшмак только с картошкой! Они что, были глупее вас?»

Тетя Нюня: «Я все равно хочу попробовать!»

Виктор: «Тетя Нюня! Я вас умоляю! Не переводите продукт! Если в форшмаке не будет картошки, здесь станет очень громко!»

Гуров, который слушал всех это, беззвучно хохоча и держась рукой за живот, понял, что пора прекращать действо, потому что само оно никогда не кончится. Он встал и громко позвал:

– Виктор! Оторвись, пожалуйста, от своего занятия и выйди ко мне!

В квартире повисла мертвая тишина, из кухни вышла мать Марка, а из комнат появились его жена, дочь и внуки, и все они настороженно смотрели на Гурова. Последним из ванной вышел Виктор, в трусах и с тряпкой в руках.

– Здравствуйте, Лев Иванович, – смущенно сказал он, прикрываясь тряпкой так, словно был голым.

– Виктор, надень на себя что-нибудь, и выйдем, поговорим.

Виктор тут же вручил тряпку Марку и велел:

– Иди, собирай воду дальше!

– Почему я? – вяло возмутился тот.

– Я тебе что говорил? Я тебе говорил: «Марек! Слушай меня ушами! Ванну нельзя прочищать вантузом, потому что там все держится на соплях!» А теперь скажи мне, зачем ты полез туда с вантузом?

– Потому что вода не сходила! – слабо отбивался Марк.

– Марек! Она сходила! Но сходила медленно! Скажи мне, куда ты торопился? А может быть, у соседей снизу в ванной был пожар, и ты решил оказать им посильную помощь в его тушении? Таки у тебя это получилось, хотя никакого пожара не было!

– Когда я вспоминаю, как они кричали, у меня делается сердцебиение, – вставила тетя Нюня.

– Тетя Нюня! Дышите ровно! Пусть кричат, пока зубы не выскочат! Я ходил посмотреть, таки у них везде плитка! – успокоил ее Виктор.

Он почти насильно вручил тряпку Марку и ушел в комнату, откуда вернулся уже в тренировочных штанах и в тапочках, и они с Гуровым вышли на лестницу, а потом спустились на площадку между этажами.

– Ну, все, Виктор! Кончились твои мучения! Собирай вещи, попрощайся с этим сумасшедшим домом и можешь возвращаться в общежитие!

– Лев Иванович! Ну какой же это сумасшедший дом? Это нормальная еврейская семья!

– Но они же все время скандалят!

– Ох, Лев Иванович! Не знаете вы, что такое еврейский скандал! Когда дядя Фима начинал скандалить